Стальной век: Социальная история советского общества

23 февраля (по старому стилю - в Международный женский день) ра­ботницы, доведенные до отчаяния полуголодным существованием, броси­лись громить хлебные лавки. В городе началась массовая стачка, которая стремительно распространялась и через пару дней стала всеобщей. Рабо­чие демонстрации нарастали и сопровождались ожесточенными столкно­вениями с полицией. «Хлеба! Нам нечего есть! Дайте нам хлеба или рас­стреляйте! Наши дети умирают с голоду!» - кричали люди на улицах. 26 и 27 февраля на сторону народа стали переходить размещенные в Петрограде войска; восставшие захватили оружие. Министры царского правительства были арестованы. Отказавшиеся разойтись депутаты Государственной ду­мы сформировали Временный комитет. Одновременно трудовые коллекти­вы петроградских предприятий части гарнизона избрали своих делегатов в народный орган - Петроградский Совет, который 1 марта взял под свой контроль руководство всеми военными силами в округе. Революция стала распространяться на другие города, где отстранялись от власти царские чиновники, формировались местные думские органы и Советы. Царь на­правил было на столицу верные ему части во главе с генералом Н.И.Ивано- вым, но те, не дойдя до Петрограда, отказались повиноваться. 2 марта Ни­колай II принял делегацию Временного комитета государственной думы и «с тяжелым чувством», как записал он в своем дневнике, подписал манифест об отречении от престола. В тот же день в Петрограде было сформировано Временное правительство, состоявшее преимущественно из представите­лей либеральной буржуазии, но получившее поддержку интеллектуалов из руководства умеренных социалистических партий - социалистов-револю- ционеров (эсеров) и социал-демократов (меньшевиков).

3. Революция на подъеме: от Февраля к Октябрю 1917 г.

Итак, Русская революция началась в феврале 1917 г. совершенно сти­хийно, в атмосфере всеобщего недовольства и отражала в себе в одно и то же время всемирные социально-революционные процессы, обостренные миро­вой войной, и цивилизационный тупик царского самодержавия. Власть была захвачена первоначально коалицией либеральной буржуазии и уме­ренных фракций буржуазно-революционных интеллектуалов и партийных функционеров. Политическую оппозицию ей возглавило с весны 1917 г. радикальное социал-демократическое течение - партия большевиков во главе с В.И.Лениным. Ни новые правители России, ни их эсеро-меньше­вистские союзники не желали, чтобы революция в стране вышла за инду­стриально-капиталистические рамки, даже если партии социалистического толка вели при этом речь о переходе к социализму в перспективе. Русская революция, с их точки зрения, была, в первую очередь, политической, а не социальной. В ее задачи входило не развитие народного самоуправления, а создание демократического государственного устройства путем выборов в Учредительное собрание и принятия новой конституции. Решение всех основных социально-экономических вопросов (включая самый главный для России - вопрос о земле) надлежало отложить до этого времени.

Но параллельно с этой политической революцией, в которой речь шла, прежде всего, о том, кому будет принадлежать государственная власть, снизу разворачивалась совсем другая, социальная революция. Она началась вскоре после февраля 1917 г. Выдвигались и становились все более популярными лозунги рабочего контроля и социализации земли; трудящиеся массы начали осуществлять их снизу, революционным путем, явочным порядком. Возникли новые социальные движения трудящихся: рабочие и солдатские Советы, крестьянские Советы и комитеты (в дейст­вительности - органы крестьянских общин), фабрично-заводские комите­ты, квартальные и уличные комитеты ит.д. В них принимали участие и представители партий, пытавшихся взять эти массовые инициативы под свой контроль. Политических функционеров было особенно много в цен­тральных, губернских и городских органах народного самоуправления. В результате, хотя Советы пользовались до июля 1917 г. таким влиянием, что современники событий говорили о существовании в стране «двоевла­стия,», руководство Советского движения поддерживало в тот период Временное правительство. Однако «внизу» часто преобладала независи­мая классовая линия, ориентировавшаяся на антикапиталистические со­циальные преобразования.

Крестьяне захватывали помещичьи и кулацкие земли, но не обращали их в частную собственность, но ставили под контроль органов крестьян­ского самоуправления, считая это первым шагом к их социализации. Уже в апреле 1917г. в деревне началась настоящая общинная революция. На I съезде крестьянских Советов в мае партия эсеров вынуждена была под давлением с мест внести резолюцию, которая обещала отмену частной собственности на землю будущим Учредительным собранием, а до тех пор провозглашала переход ее в ведение крестьянских земельных комитетов. Правда, в примечании указывалось, что такой переход должен произойти организованным путем, после соответствующего закона Временного пра­вительства. Резолюция была, принята, однако крестьяне попросту проиг­норировали примечание. Волостные комитеты и управы с мая отказыва­лись выполнять распоряжения губернских и уездных органов власти Вре­менного правительства и санкционировали захваты и «черный передел» земли, не дожидаясь решений властей. В начале осени Временное прави­тельство, еще в марте провозгласившее государственную монополию на торговлю хлебом, стремясь пресечь «самовольные действия», получить продовольствие и деньги для продолжения войны, направило в деревню воинские команды. Таким путем властям удалось принудить строптивые волостные комитеты к подчинению губернскому начальству. Но насильст­венное осуществление хлебной монополии вызвало организованное со­противление крестьянских общин и нередко приводило к вооруженным столкновениям с войсками. На все деревни солдат не хватало. Там, куда не дотягивалась вооруженная рука государства, общинники попросту разго­няли лояльные властям волостные комитеты и управы, избивали их чле­нов, жгли документы и здания.

Городские рабочие также осуществляли свои требования «явочным порядком». В марте 1917 г. в Петрограде они отказывались подчиниться призыву городского Совета, в котором тогда существовало эсеро-меньше­вистское большинство, и прекратить всеобщую стачку прежде, чем будет установлен 8-часовой рабочий день. В итоге, на большинстве предприятий они ввели его сами, по своей инициативе. Работники вынудили хозяев платить зарплату, «подобающую свободному гражданину», изгоняли из администрации ненавистных им начальников и создавали фабрично-за­водские комитеты (фабзавкомы). В задачи последних входило осуществ­ление «заводского самоуправления» и «права ведать внутренним порядком завода», включая установление продолжительности рабочего времени и уровня оплаты труда, осуществление контроля над соблюдением норм, приемом и увольнением ит.д. Первоначально на большинстве частных предприятий работники еще не посягали на право администрации непо­средственно управлять производством. На государственных заводах они пер­воначально нередко брали управление в свои руки, но затем также пред­почли ограничиться контрольными функциями. Конференция рабочих госпредприятий столицы 15 апреля постановила не брать «на себя ответ­ственность за техническую и административно-экономическую организа­цию производства в данных условиях до момента полной социализации общественного хозяйства» [17] . Требования контроля над деятельностью заво­дской администрации не было в программе ни одной из социалистических партий; в мае оно было официально провозглашено первой Петроградской конференцией фабзавкомов. Некоторые трудящиеся при поддержке анар­хистов и анархо-синдикалистов стремились развивать рабочий контроль дальше - в сторону полного самоуправления. Анархист И.П.Жук, пред­ставлявший рабочих Шлиссельбургского порохового завода, предложил на этой конференции повсеместное создание крестьянских комитетов в дерев­нях, контрольных комиссий - на предприятиях, а также в районах, областях и в масштабе всей страны. «Только создав упомянутые крестьянские коми­теты и рабочие комиссии и принимая энергичное и непосредственное уча­стие в устройстве своей жизни, - заявил он, - народы России смогут идти по верному пути как политического, так и экономического освобождения» [18] . Резолюция анархистов собрала менее 10% голосов. Хотя делегаты приняли большевистскую резолюцию, в нее была включена значительная часть предложений Жука. Рабочий путиловской верфи С.Беликов высказался дос­таточно четко: «Ясно, что пока предприятия не будут в руках рабочих, пока не будет взята ответственность - до тех пор мы не сможем руководить про­мышленностью. Я считаю, что мы уже сильны настолько, чтобы взять на себя ответственность за производство» [19] .

17

Цит.по: Революционное движение в России в апреле 1917 г. М., 1957. С.385.

18

Цит.по: Анархисты. Документы и материалы. 1883-1935 гг. Т.2. М., 1999. С.ЗЗ.

19

Цит.по: Блинов А. С. Центральный совет фабзавкомов Петрограда. 1917-1918 гг. М., 1982. С.43.

Многие активисты движения еще надеялись на расширение государ­ственного регулирования или - вслед за большевиками - откладывали вопрос о рабочем управлении до взятия власти Советами. Однако в услови­ях экономического кризиса, контрнаступления предпринимателей и широ­кого закрытия предприятий с лета 1917 г. настроения рабочих становились все более радикальными. На второй конференции фабзавкомов Петрогра­да в августе предложения анархистов о бесцельности борьбы за государ­ственную власть не были приняты, но в то же время делегаты поддержали заявление анархо-синдикалиста В.Шатова о необходимости «создать креп­кую экономическую организацию рабочих, без которой будут потеряны и политические завоевания, которые можно считать в значительной мере химерическими» [20] . Осенью на различных предприятиях возникали кон­фликты между массой трудящихся и активистами комитетов. Последние ссылались, как, например, члены фабзавкома Ярославской Большой ману­фактуры, на то, что прекращение работы «с одной стороны, уменьшает производительность фабрики, а с другой - удорожает стоимость произ­водства, и для рабочих это не должно быть безразлично» [21] . Они старались удерживать трудовой коллектив от столкновений с администрацией, но к подобным увещеваниям все меньше прислушивались. Рядовые делегаты фабзавкомов принимали большевистские резолюции политического харак­тера (о рабочем контроле, национализации и власти Советов), но понимали их нередко в синдикалистском духе всеобщего производственного само­управления. Так, на четвертой конференции петроградских фабзавкомов в октябре 1917 г. представитель Балтийского судостроительного завода Ре- нев говорил, что в сердце каждого рабочего горит вера в возможность са­мим осуществлять руководство предприятиями, и потому контроля недос­таточно, «мы должны брать производство целиком в свои руки, конфиско­вав все фабрики и заводы» [22] .

20

Цит.по: Анархисты. Документы и материалы... Т.2. С.35.

21

Цит.по: Шильникова И.В. «Вопрос жизни и смерти»: о трудовой дисциплине рабочих Ярославской Большой Мануфактуры в 1917-1924 гг. // Рабочие в России: исторический опыт и современное положение. М., 2004. С.213.

22

Цит.по: Блинов А.С. Указ.соч. С. 122.

Еще одной важной народной инициативой предоктябрьского периода стало движение за социализацию жилья и создание территориального са­моуправления. В городе-крепости Кронштадт, который уже в мае фактиче­ски вышел из повиновения Временному правительству, была начата прак­тическая реализация подобных мер, которая стала примером для осталь­ной России. Активную роль в их осуществлении играл анархо-синдикалист Е.З.Ярчук. Анархист В.Волин, неоднократно бывавший в тот период в Крон­штадте, вспоминал: «Всем, что касалось городских служб, ведали сами жители через свои домовые комитеты и «милицию»... Жители каждого дома проводили в начале несколько общих собраний. На собраниях избирался «комитет квартиросъемщиков»... (жильцы хорошо знали друг друга). Коми­тет следил за порядком в доме и безопасностью его жителей, назначал де­журных и т.д. «Домовые комитеты» делегировали по одному своему члену в «уличный комитет», занимавшийся делами отдельной улицы. Затем шли «квартальные», «окружные» и, наконец, «городской комитет», занимавшийся общегородскими делами». На началах самоуправления стало налаживаться хозяйство города. «На пустом пространстве между городом и берегами го­родские жители разбили коллективные огороды, нечто вроде маленьких садоводческих коммун. Группы горожан человек по 50, живущих в одном квартале или работающих на одном предприятии, договаривались сообща обрабатывать землю.. Каждая «коммуна» получала от города по жребию участок земли... Все общие вопросы, интересовавшие членов коммуны, об­суждались на встречах делегатов или общих собраниях. Посевным фондом занимался Продовольственный комитет. Сельскохозяйственные орудия пре­доставлялись городскими складами и самими коммунарами» [23] .

23

Волин В. Неизвестная революция, 1917-1921. М., 2005. С.312,311.

В то время, как «низы» налаживали жизнь, в соответствии со своими стремлениями, правящие круги не желали никаких радикальных социаль­но-экономических изменений или боялись на них решиться. Все это пре­допределило острое противоборство между ними: первые старались раз­вивать революцию дальше, вторые - затормозить ее ход. Противостояние усугублялось тем, что ни Временное правительство, ни его умеренно­социалистические союзники не хотели прекратить первую мировую войну, от которой уже устала измученная Россия.

Первый острый политический кризис вызвало в апреле 1917 г. заяв­ление министра иностранных дел, лидера либеральной партии конститу­ционных демократов П.Н.Милюкова о намерении продолжать войну до ее «победоносного окончания». Массовые митинги протеста рабочих, солдат и моряков вынудили правительство сместить Милюкова и консервативно­го военного министра А.И.Гучкова. Вскоре кабинет был переформирован: в него официально вступили не только представители буржуазных партий, но и умеренные социалисты. Но и в новом составе правительство не соби­ралось менять свой курс. Оно назначило на 18 июня начало нового насту­пления на фронте против германских и австро-венгерских войск. А перед этим, чтобы напомнить всем, кто в стране хозяин, распорядилось захва­тить здание дачи бывшего царского министра П.Н.Дурново, где размеща­лись федерация анархистов и ряд рабочих организаций. Недовольство масс продолжением войны вызвало настолько широкое негодование, что проходивший в Петрограде Первый всероссийский съезд Советов объявил о проведении 18 июня массовой демонстрации протеста. Выступления прошли в столице, а также в Москве, Киеве, Риге, Иваново-Вознесенске и других городах. Наступление провалилось. В армии росло неповиновение командирам и дезертирство. Не помогло даже введение властями смертной казни на фронте.

2 июля Временное правительство, возглавлявшееся с марта князем Г.Е.Львовым, распалось. Новый коалиционный кабинет возглавил правый эсер А.Ф.Керенский, объявивший о продолжении прежней политики. Вла­сти готовили вывод из столицы революционно настроенных частей, прежде всего, первого пулеметного полка. В его поддержку 3-4 июля в Петрогра­де произошла крупная вооруженная антиправительственная демонстрация солдат, рабочих и кронштадтских моряков, поддержанная анархистами, многими активистами большевистской партии и левого крыла партии эсе­ров. Выступление, сопровождавшееся призывами к восстанию и взятию власти Советами, закончилось кровавыми столкновениями с правительст­венными силами и было подавлено. Соотношение сил временно смести­лось в пользу властей. Но это явление оказалось временным и не принес­ло политической элите желаемой стабильности.

Хотя большевистский ЦК так и не решился открыто поддержать июль­ское восстание, происшедшие события и последовавшие репрессии спо­собствовали росту популярности большевистской партии, которая теперь воспринималась многими в массах как альтернатива и реальная револю­ционная сила. Созданная в 1903 г. и возглавлявшаяся великолепным поли­тическим тактиком В.И.Лениным, эта сплоченная, дисциплинированная и централизованная организация объявила себя «авангардной партией» ра­бочего класса. Действительно, масса ее рядовых членов состояла, прежде всего, из промышленных рабочих, но на верхних этажах партийной ие­рархии преобладали и задавали тон представители тех слоев радикальной интеллигенции, которые сами воспринимали себя как истинную элиту - знающую, как следует преобразовать Россию и весь мир, но подвергаю­щуюся дискриминации в условиях «старого режима». Для их настроений, как метко подметил бывший «легальный марксист» С.Н.Булгаков, были характерны, с одной стороны, «народопоклонничество», а с другой - «вы­сокомерное отношение к народу как к объекту спасительного воздействия, как к несовершеннолетнему, нуждающемуся в няньке для воспитания к «сознательности», непросвещенному в интеллигентском смысле слова» [24] . Сам Ленин неоднократно высказывался о необходимости «разжечь... све­тильник революционного света перед темной и забитой массой» и устано­вить диктатуру авангарда, который «вобрал в себя революционную энер­гию» рабочего класса, неспособного «непосредственно» осуществлять свою собственную власть и самоуправление [25] . Такое представление о «воспи­тательной» диктатуре восходило к представлениям французского яко­бинства, и не случайно большевики любили называть себя «пролетарски­ми якобинцами».

24

Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество // Вехи. Сборник статей о русской интелли­генции. (Репринтное издание). М., 1990. С.63-64.

25

Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т.10. С.14; Т.42. С.204.