Стальные зубы субмарины

Парень снова посмотрел на деда. Тот сидел, вытянувшись в струнку, и сосредоточенно слушал. Тяжело вздохнув, Натан взъерошил свои густые черные волосы:

– С одной стороны, я хотел остаться верным присяге… А с другой… Я понял, что руководство затеяло опасную провокацию, от которой дурно пахнет за милю. Заигрывает с террористами, рискуя при этом подставить тысячи людей, даже сотни тысяч… В общем, я отослал эту информацию телевизионщикам, чтобы они обнародовали. Анонимно…

Дед перебил его:

– Ты послал оригинал по почте? – ужаснулся он.

– Нет, конечно. Это аудиозапись на диске, копий можно наделать хоть тысячу… Ты воевал и с немецкими фашистами, и с арабскими террористами. Как бы ты поступил на моем месте?

Ветеран покачал головой, взвешивая слова. Ситуация непростая.

– Сначала по поводу присяги, – наконец ответил он. – Для себя я это решал просто: шел на фашистов с криком «За Родину, за Сталина», на арабов с криком «За Родину, за Бен Гуриона»…

Договорить ему не дала пронзительная трель звонка. Кто-то настойчиво ломился в двери. Натан побледнел и, вскочив, выглянул в окно. У калитки их дома стояли два автомобиля с затемненными стеклами, а у входа – четверо атлетически сложенных мужчин в штатском с многозначительными лицами. Один из них не переставая давил на кнопку звонка.

На негнущихся ногах Натаниель подошел к двери и отворил ее.

– Натаниель Эдельштайн? – уточнил нежданный гость на пороге. – Вот разрешение суда на обыск в вашем доме.

– Кто там, Натан? – послышался голос деда из-за спины.

– Обыск… – пожал плечами внук, стараясь сохранять самообладание, и отступил в сторону, пропуская вваливающихся людей в одинаковых костюмах.

Не теряя времени, команда стала сноровисто рыться в вещах, постепенно переворачивая весь дом вверх дном. Сложив руки на груди, Натаниель уселся посреди комнаты на тахту. Ничего не понимающий (вернее, искусно игравший эту роль) дед подсел к нему, ошарашенно наблюдая, как молодчики выгребают в специальные брезентовые сумки компьютерные диски с полочек, как они без тени смущения выворачивают наизнанку постели. Добравшись до книг, бравые парни стали по одной вынимать их из шкафа, пролистывать и нахально бросать на пол. Это было выше сил Иосифа Эдельштайна. Вскочив, насколько ему позволял его возраст, он принялся подбирать тома, закричав на обыскивающих:

– Вы что, погромщики? Скинхеды? Давайте еще свастику нарисуйте на моих дверях!

Старший подошел к нему и вежливо взял его под локоть.

– Успокойтесь. Никто ничего не будет рисовать. У нас есть законные основания. Пожалуйста, сядьте и не мешайте обыску. Это в ваших интересах: быстрее закончим – быстрее уйдем.

– Убери от меня руки! – ветеран пришел в ярость. – «Законные основания»! Да вы ведете себя хуже фашистов! Забыли уже, что такое холокост?

Он отступил в сторону, продолжая сверкать очами из-под седых бровей.

– Так теперь чтят ветеранов, спасавших их во время войн?

Оперативник в штатском устало отмахнулся:

– Обыск – наша работа.

– Так я и думал! – злорадно воскликнул старик, потрясая в воздухе кулаком. – Никакие вы не евреи! Вы – айнзацкоманда, скины! Настоящие евреи не станут работать в Шаббат!

Он схватился за сердце. Натан взволнованно подскочил, помогая ему опуститься на стул. Тахту, на которой он сидел, уже перевернули и отвинчивали ножки.

– Угомоните своего деда, – потребовал опер, внимательно осматривая вентиляционный лючок. Натаниель ничего не ответил, вышел в другую комнату, вскоре вернувшись с сердечными каплями. Накапав их в стакан, он протянул его ветерану.

Через несколько часов, когда дом уже перестал напоминать жилое помещение, когда не осталось ни единого места, куда бы не заглянул любопытный глаз, а стены и пол были «прозвонены» при помощи специальной аппаратуры на предмет тайников, оперативная группа закончила свою работу. Судя по их лицам – результатов эта утомительная работа не принесла. Вынув напоследок из компьютера жесткие диски, они молча начали покидать дом один за другим.

– Вы поедете с нами, – заявил старший, подойдя к Натаниелю.

– Это что, арест? – спокойно спросил тот.

– Можете называть это как угодно, – огрызнулся оперативник. Он и сам уже до чертиков устал от сегодняшнего дня.

– Могу я переодеться?

– Это ни к чему. Если понадобится, вам все выдадут.

Иосиф Эдельштайн, услышав этот разговор, снова разволновался. Пытаясь встать с табуретки, он протянул сухощавую руку в сторону представителей спецслужб.

– Что же это, Натан? Что происходит?

Внук обернулся к нему и посмотрел прямо в глаза, словно пытаясь что-то сказать. Старый вояка понял это. Но в комнате были оперативники. Настойчиво положив руку на плечо молодому человеку, старший повел его к выходу. Внезапно Натаниель обернулся к деду:

– Молись за меня, дедушка! – успел сказать он. Двери за ним захлопнулись.

Глава 14

Восточное Средиземноморье, около 50 морских миль от побережья Израиля

Ветер утих внезапно. То он дул, со свистом подгоняя и без того высокие волны, раскачивал «Красотку» так, что та жалобно поскрипывала. А то вдруг разом ослаб, словно закончился воздух в исполинском баллоне. А с ним прекратилось и волнение. Осталась только невысокая зябь. Солнце засветило с удвоенной силой, словно извиняясь за вынужденный перерыв, из-за чего Шимон Зетлер был вынужден нацепить на нос темные очки, а на голову – дурацкую кепку с длинным козырьком. Выйдя на палубу, он прошелся вдоль борта, любуясь лазурной водой. Потом остановился, мечтательно разглядывая кружащих над волнами чаек.

Но это только с виду он был настроен так романтично. На самом же деле ни яркость красок, ни крики птиц его не интересовали. У него были совершенно конкретные вопросы, на которые он, увы, не мог получить стопроцентно точных ответов. А это его раздражало больше всего. Первый из них: где сейчас пресловутая подлодка с террористами. Знай он это, было бы намного легче продолжать партию. А второй и, наверное, самый важный: сколько еще продлится этот штиль. Если бы он был уверен, что такая замечательная погода продержится хотя бы часа четыре после наступления темноты, то сейчас бы спокойно отдыхал в каюте. Но, к сожалению, прогнозы были неутешительными, и, как и всегда, в случаях с погодой, они не стоили выеденного яйца. Потому что предсказывать ее за тысячелетия своего существования человечество так и не научилось. Приходилось выбирать из зол меньшее. Зетлер, похоже, созрел для принятия ответственного решения. Вынув изо рта жевательную резинку, он отправил ее за борт и, круто развернувшись на пятках, отправился к капитану.

Нашел он его довольно быстро – тот поднимался наверх, желая убедиться лично в погодных условиях, а заодно и побеседовать с руководителем операции о дальнейших планах.

– Похоже, вас что-то смущает, господин Зетлер? – заметил капитан, как только они столкнулись нос к носу. – Давайте прогуляемся по палубе, я думаю, нам есть что обсудить.

– Благодарю, капитан, – подчеркнув последнее слово, ответил контрразведчик, не сумев удержаться от такой маленькой шпильки в адрес высокомерного юнца, каковым он его считал. – Я только что это проделал. И, вы знаете, пришел к интереснейшему выводу. – Он испытующе глянул в глаза капитана и продолжил: – Похоже, вашим подчиненным пора отрабатывать свое жалованье.

– А разве уже наступила темнота?

– А вы уверены, что погода будет нас ждать? – вопросом на вопрос ответил Зетлер.

– Нет, – честно признался капитан. – Меня это затишье сильно настораживает.

Руководитель поглядел вдаль. В ослепительно-голубом небе медленно таял след пролетевшего реактивного самолета. Отбросив на время свою неприязнь к молодому моряку, Зетлер сказал:

– К черту спутники. Они все равно уже засекли, что мы болтаемся в этом районе. Так что поздно уже опасаться. В случае чего работать будут дипломаты, разгребая скандалы с американцами. А мы просто сделаем то, ради чего сюда пришли.