Стань светом моим

– Ага, только ела за троих, - неожиданно вырвалось у меня.

Но тут же смутилась, ведь невольно могла выдать нашего всеобщего любимца повара Ашота. Хотя хозяин и разрешал всем работающим ужинать на кухне бара, однако, выносить еду запрещал, а повар иногда оставшуюся пищу отдавал нам с Мариной в общежитие. Это были не объедки со столов клиентов, как в фильме «Вокзал для двоих», объедки я бы не взяла. Это были остатки от заготовок для дежурных блюд.

– Да ладно уж! – Махнул рукой Тёма и расплылся в лукавой улыбке. – Будто я не знаю, что Ашот вас подкармливает. Вот тебе это надо, худющая, словно тощий российский цыплёнок; а Маринке, как импортной гусыне, не грех бы отказаться от тройного прикорма!

Я звонко залилась смехом вместе с басисто расхохотавшимся шефом.

– А на что ты жить собираешься? – прекратив смеяться, поинтересовался он.

– Мне удалось накопить значительную сумму! – доверчиво поделилась и, не подумав о предприимчивости Тёмы, назвала, сколько денег у меня благодаря отцу на банковском счёте. Глаза Артёма Борисовича тут же плутовато заблестели, явственно свидетельствуя, что хозяин мудрствует лукаво. Он не заставил себя долго ждать, немедля выложил свою идею:

– Одолжи мне их на покупку игрового автомата, я через полгода верну с процентами, как в банке. Всё равно деньги у тебя лежат на книжке. А я их прокручу!

– Нет, нет и ещё раз нет!
– Замотала я головой, категорично отказываясь от Тёминого предложения. – Извините, я не могу рисковать, мне нужно будет содержать ребёнка и за квартиру платить – я ведь не смогу жить с малышом в общежитии!

– А зачем тебе квартиру снимать? – не унимался Тёма. – Будешь жить у моей матери, у неё «двушка» в центре, комнаты раздельные, она же и нянькой будет, когда на учёбу будешь уходить. Хоть завтра переезжай!

– Я не нуждаюсь в благотворительности, - засопротивлялась я.
– За себя я способна платить. Если ваша мама сдаст мне комнату по сходной цене, буду благодарна ей. – И тихонько попыталась выскользнуть из кабинета.

Но от воодушевленного новой идеей Тёмы не так-то легко улизнуть. На меня посыпался такой град его аргументов в пользу своего предложения, точнее, в пользу его для меня, что я не заметила, как согласилась. Мы договорились, что я перееду жить к его матери после каникул, а деньги Тёма вернёт мне в три приёма и, кроме этого, выплатит часть выручки от купленного игрового автомата своей матери в качестве квартплаты за три месяца моего проживания у неё.

– Вот увидишь, автомат даст хороший доход, - убедительно заверил меня довольный Артём Борисович и горячо стал излагать свою задумку: - На этом автомате играют вдвоём, рулят, как в машине, а на экране машинки бегают. Кто кого обгонит, кто быстрее устроит сопернику аварию?.. Словом, кто останется в живых? Делаются ставки, победитель получает 80 процентов из сложенной суммы, бару достанется двадцать. Если болельщики будут делать ставки, то тот, кто поставит на победителя, получит свой процент от денег болельщиков соперника, а бару снова двадцать процентов достанется. Ну, скажи, не классная ли развлекаловка придумана!

Трудно было с ним не согласиться, его идея в полупьяной аудитории бара могла сработать. Я не стала ему говорить, что получится уже не безобидная развлекательная игра, а скорее, казино, и налоговой инспекции это может не понравиться; но наверняка он всё предусмотрел, и мне не стоит вмешиваться в его дела.

Глава III

Следующий день мне принёс неприятное известие, точнее, доставила его однокурсница Катюха Горбунова, проживающая в соседней комнате. Все в общежитии знали об её безнадёжной любви к Андрею Васильеву. Она была слишком толста и некрасива, чтобы завоевать его честолюбивое сердце. Одутловатые щёки и круглые маленькие глазки делали её похожей на бурундука из мультфильма. К тому же одевалась Катюха в такие допотопные вещи, какие носили когда-то наши мамы – считала, они делают её стройнее. Но было совсем наоборот, широкие сборчатые юбки и оборки на блузках делали её ещё толще.

А ведь иногда она казалась почти хорошенькой, если б кто-нибудь из парней удосужился в нужный момент к ней приглядеться. Это когда Катюха пела. У неё был прекрасный голос, звонкий, волнующий, сильный. Впрочем, из-за полной фигуры её не брали даже в студенческую вокальную группу.

Неприятная новость касалась «братьев» Васильевых: выяснилось, что после нашей с Валерой регистрации в загсе они пошли вдвоём в ресторан и там познакомились с очаровательными девушками – студентками торгового вуза, теперь одна из этих очаровашек, та, что положила глаз на Валеру, придёт на день рождения Катюхи, который та собиралась отметить в субботу.

– Я не могла им отказать, иначе Андрей, обидевшись, не пришёл бы совсем, а без него я не представляю, как можно что-то праздновать. Мне не важно, с кем он, лишь бы был неподалеку, - виновато оправдывалась передо мной огорчённая Горбунова. – Но ведь ты, Тася, тоже придёшь? Ты на меня не обиделась? – Её добрые глазки-бусинки умоляюще посмотрели в мои глаза.

Значит, парни бросали мне вызов. Наверняка Валера задумал показать, как мало я для него значу и что он по-прежнему свободный человек. Возможно, хочет наказать меня за навязанную женитьбу демонстрацией ухаживания за другой девушкой.

Нисколько не сомневалась, по красоте я ей и в подмётки не гожусь, неспроста Горбунова говорит о новых пассиях Васильевых с придыханием. Но я приму вызов, недаром я дочь человека, воевавшего в Афганистане и других горячих точках. Я не трусиха, доказала себе это уже не один раз.

– Приду обязательно, - заверила я Катюху. – Тем более, в эту субботу не работаю, мне будет приятно со всеми вместе тебя поздравить. – О том, что мне не очень-то приятно будет встретиться с новым увлечением моего хоть и липового, но мужа, промолчала.

Накрывали стол для именинницы почти все девчонки, кто жил в общежитии и был приглашён на празднование. Мы с Олей Борзовой резали сыр и колбасу. Нож был тупым, с трудом подчинялся мне, на указательном пальце уже образовалось покраснение – предвестник мозоли, но я упрямо кромсала плохо поддающуюся колбасу. За моей спиной, за другим столом, колдовали над салатами Катюха с Наташей Звонковой, другие девчонки готовили еду на кухне на общих плитах.

Дверь вдруг после короткого стука широко распахнулась. В комнату шумно ввалились «братья» Васильевы и какой-то долговязый, с короткой бородкой парень в сером свитере и синих джинсах. С первого взгляда можно было определить: возрастом он постарше всех нас на несколько лет, даже Валеры и Андрея Васильевых, которые поступили в универ не в первый год после окончания школы, Валера – после армии, Андрей – проучившись два года в другом вузе. Судя по всему, поначалу именно это их объединило.

– А где Алёна Неркова? – забыв поздороваться, громко спросил Валера.
– Мы хотим познакомить нашего нового друга с самой красивой девушкой журфака.

– Она на кухне, - машинально откликнулась я, но, подумав, что мне не стоит с ним вступать в разговор, так как он смотрит всегда сквозь меня, равнодушно повела плечами и уткнулась в кромсание колбасы.

– Катенька, - заискивающе обратился Валера к имениннице, - ты не против, если к тебе придёт на день рождения ещё и вот этот добрый человек? Глеб - художник и музыкант в одном лице, мы с ним познакомились в ресторане. У него своя доля к столу, принёс деликатесное мясо, вино и конфеты, но я ему обещал познакомить с самой красивой девушкой факультета, – одним духом выпалил Валера. Дождавшись, когда польщённая ласковым обращением Горбунова радостно закивала, всем сердцем соглашаясь на его просьбу, он направился к двери, бросив на ходу: – Я сейчас приведу Неркову.
– За ним вышел и Андрей, не сказавший ни слова.