Станция плененных

Внезапный скрип половиц со стороны коридора заставляет меня замереть. Тот, кто притаился за дверью так же, как и я недавно, прислушивается, решая, входить внутрь или нет. На все уходит с десяток секунд, но мне кажется, будто проходит целая вечность, прежде чем я успеваю вытащить из «гнезда» флэшку, сунуть ее себе в карман и со страхом вглядываться в открывающуюся дверь.

Что же мне делать?..

Но человек, осторожно приоткрывший дверь и появившийся на пороге не вызывает во мне и толики страха. От осознания этого становится легче дышать.

Вика.

— Ты меня напугала!.. — говорю я, выходя из-за стола.

Пора делать ноги.

Но серьезное выражение на ее лице заставляет меня остановиться.

— Что-то случилось?

Взгляд у Вики непривычно колкий и тяжелый. Она оглядывает кабинет Князя, ее взгляд скользит по каждому сантиметру комнаты. И когда он замирает на столе с открытым ноутбуком, мое сердце пропускает удар.

— Вика?..

Невольно отступаю назад, и она замечает это. Тихо вздыхает, напряженные до этого плечи опускаются, и Вика смотрит на меня не так, как смотрела весь этот год. Больше года. Передо мной будто совершенно другой человек.

Другая Вика. Незнакомая мне. Посторонняя.

— Просто верни на место то, что взял, — произносит она тихим, ровным голосом.

И у меня от его звука на затылке встают в стойку «смирно» волоски.

Сжав в кармане кулак с флэшкой, стискиваю в протесте зубы.

— Просто положи обратно, — повторяет она. И мне даже кажется, будто это не приказ, а просьба, чуть ли не мольба. — Я сделаю вид, что ничего не видела.

Пульс барабанит в ушах, ее слова эхом отзываются в голове, причиняя невыносимую боль в висках. И тут меня осенят!

— Быть этого не может…

Вот же он — предатель. Точнее она. Стоит передо мной. Смотрит на меня. Разговаривает со мной. Предатель. Это она была в курсе всех наших дел, всех наших передвижений по лагерю. Это Вика, а не кто-то другой, знал о нашем плане абсолютно все!

Как же мы это пропустили?

— Ты хоть осознаешь, — начинаю я, — сколько людей сегодня погибло?

И сколько еще погибнет в течение следующих часов.

— А ты осознаешь, сколько могло погибнуть, если бы я не вмешалась? — Она просовывает под куртку руку и демонстрирует мне свой пистолет. — Не заставляй меня убивать тебя, Костя. Я этого не хочу.

Отчего-то становится смешно.

Возможно, это уже нервное.

— А чего ты хочешь? — спрашиваю я.

И в горле неприятно скребет. Мысли в голове начинают виться роем жужжащих насекомых и одно осознание следует за другим, поднимая вверх от желудка тошнотворную желчь.

Вика не просто предатель, решивший сдать нас, группу бунтарей, Князю. Нет, все куда глубже и запутанней. Она не просто девчонка, испугавшаяся революции и решившая спасти собственную шкуру, подставив под удар остальных. Вика пришла сюда не потому что беспокоилась обо мне, а потому что знала, зачем я сюда иду.

— Ответь мне на один вопрос, — проговариваю я полушепотом.

Но Вика слышит меня и без промедления кивает головой.

— Ты ведь в поезде неслучайно оказалась, да? — спрашиваю я, и во рту начинает кислить.

Уголки ее губ дергаются, опускаясь вниз.

А я закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями.

Меня все это время водили за нос. Дурили, а я ничего не видел и не понимал. Вика — душегуб!

— Зачем? — повторяю я свой вопрос уже вслух. — Зачем вы все это делаете?

Вика качает головой.

— Тебе не понять, — отвечает она настолько спокойно, что я срываюсь.

Меня бесит ее безучастность. Ее безэмоциональное выражение лица, пустые глаза. Отстраненная поза. Пистолет в ее руках, который она держит так легко, будто тот ничего не весит.

Эта не та Вика, которая была рядом со мной последние несколько месяцев.

— Так попытайся объяснить! — кричу я, уже не думая о том, что на мой крик могут слететься другие люди, которые не будут вежливо просить меня вернуть украденную вещь на место. — Люди!.. Там!.. Умирают!..Каждый чертов день!.. Это что, игра какая-то?! Ничего вот здесь, — я прижимаю к груди ладонь, — не екает, когда того, кого ты знала, закапывают за оградой?!

От злости сперло дыхание, я стараюсь отдышаться, меня трясет.

Сколько раз я лишь чудом избегал смерти? А сколько людей умерло у меня на глазах? Сколько раз я думал о том, что легче пустить себе пулю в висок и больше не мучиться? Или вздернуться где-нибудь на дверной ручке, к местным люстрам доверия нет. И из-за чего все эти страдания?

— Положи флэшку обратно, — говорит Вика, поднимая на меня пистолет. — Я не хочу тебя убивать.

Теперь уже головой качаю я.

— Что так труп. Что так. — Достаю из кармана флэшку и показываю ее Вике. — Хотя бы сдохну в попытке выбраться отсюда.

Вика разглядывает меня. Смотрит так, будто впервые видит, словно я для нее незнакомец, лица которого она не в состоянии запомнить.

— Это твое окончательное решение?

Черт.

Умирать страшно.

— Передумай, — говорит она, ее голова чуть наклоняется вперед.

И я снова слышу какую-то мольбу в ее голосе.

Но я устал. Сражаться за свою жизнь так утомительно.

— Раз так… мне очень жаль, — произносит Вика.

И на короткий миг я верю, что ей действительно жаль.

Зажмуриваюсь, ожидая выстрела. Но секунды тянутся резиной и ничего не происходит. И когда я приоткрываю глаза, чтобы осмотреться, меня оглушает хлопок выстрела.

Ноги подкашиваются. Я падаю на пол. От страха немеет все тело, холод разливается от сердца до самых кончиков пальцев на руках и ногах. И я не могу понять: больно мне или нет? Чувствую ли я еще хоть что-то или уже ничего не чувствую? И жив ли я, раз могу задаваться этими вопросами?

— Костя!..

Чужой голос звучит глухо, с легким придыханием.

— Эй, вставай!.. Ты не помер!..

Верить ли этому утверждению? Или же просто лежать с закрытыми глазами, позволяя телу раствориться в этой удушающей тишине?

— Костя, чтоб тебя!..

Ладно. И незачем так орать.

Открываю глаза, мир на удивление четкий, но какой-то блеклый. А я определенно жив. Но если так, то кто стрелял? В кого стреляли? И кто пытается до меня достучаться?

Приподнимаюсь, опираясь локтями о пол. Смотрю в сторону двери. Там, на пороге, с широко раскрытыми глазами и окровавленными волосами на затылке лежит, в странной, неестественной позе, Вика. От ее вида к горлу от желудка поднимается тошнота.