Станция Солярис

"скованные одной цепью"... И еще я подумал о детских сказках про джиннов, выпущенных из бутылки недальновидными людьми...

– Наш доктор Сарториус так занят работой, что забывает, как выглядят другие. Только и всего, Хари. Пойдем-ка пороемся в книгах.

6.

Мы с Хари просидели в библиотеке до самого вечера. Я показал ей, как играть в компьютерные игры - а их было великое множество, словно на Станцию прибывали не работать, а развлекаться, - и она с увлечением предалась этому бесполезному занятию, даже, кажется, забыв о моем присутствии. Впрочем, я не стал проверять, так ли это в действительности; что я мог приобрести? Пять минут свободы? В обмен на истерику... Нет, до таких издевательств я еще не дошел. Я выбрал по картотеке десятка два книг, устроился в кресле у низкого столика, наискосок от Хари, не отрывающей глаз от дисплея, и принялся их просматривать.

Не знаю, кому когда-то пришла в голову идея тащить с Земли на Станцию, за тридевять земель, не только компактные дискеты, но и громоздкие книжные тома, но этот человек (или эти люди) явно был психологом. В сущности, книги являлись совершенно лишним грузом, все их содержание вполне могло уместиться на паре-тройке дискет - если подходить к делу чисто прагматически. Но они создавали привычный земной уют, который так важен для тех, кто годами оторван от родной планеты - говоря языком журналистов. Прав был Снаут, сказавший однажды, в одном из первых наших разговоров, что мы вовсе не хотим завоевывать космос - мы хотим только расширить Землю до его пределов...

Все отобранные мною книги были солидными коллективными трудами, освещающими разные аспекты развития человеческой цивилизации, обильно снабженные фотографиями, рисунками, схемами и картами. Я перелистывал страницу за страницей, проникаясь каким-то невольным благоговением и восхищением, словно со стороны, с космической высоты охватывая взглядом этот длинный нелегкий путь, и задавался теми же вопросами, которыми задавались многие другие, жившие на Земле до меня: кто мы?

какова наша цель?.. и есть ли эта цель?..

Мы до сих пор так и не стали единой семьей, думал я, нашу цивилизацию нельзя назвать планетарной. То тут, то там на нашем теле вдруг обнаруживаются все новые и новые язвы национальных и религиозных распрей. Нет ни эллина, ни иудея - как бы не так! И плевать хотели на Библию почитатели Корана... Мы не достигли золотого века, и далеко не каждый день приносит нам радость. И хватает у нас и забот, и проблем, и добро, как во все времена, продолжает тяжелую схватку со злом, и не всегда, очень даже не всегда побеждает в этой борьбе. Да, мы достигли многого в сфере технического прогресса, но в общей своей массе человечество отнюдь не стало лучше, чем пять или десять веков назад.

Вопреки мечтаниям романтиков-предков, мы продолжаем тесниться на Земле и не спешим выплескиваться в космические просторы, потому что человек рожден именно для жизни на Земле - в других мирах ему неуютно, и он стремится вернуться под родные небеса даже с самой распрекрасной планеты Галактики... Впрочем, такие планеты еще не открыты нами, да и вряд ли будут открыты в ближайшие столетия - опять же, вопреки надеждам праотцов, мы не рвемся исследовать Дальний Космос, хотя с овладением процессом гиперперехода это вполне технически осуществимо. Тем не менее, экспедиции к другим мирам - вещь довольно редкая. Потому что мы - люди Земли, потому что мы в значительной степени уже удовлетворили свое любопытство и поняли, что нам не суждено, видимо, встретить себе подобных. Космос пуст, космос чужд человеку, и дальние миры не для нас. Только нам Господь дал разум, нам - и больше никому... кроме океана планеты Солярис...

Кроме океана... Бесконечно чуждого нам...

Или все-таки возможен Контакт?

Буквы сливались у меня перед глазами. Земля была очень далеко, и я был страшно далеко от нее, и чувствовал здесь, рядом, вокруг, чужое присутствие. Присутствие океана.

Я поднял глаза на Хари. Я видел ее профиль - такой знакомый и родной... Вздернутый нос... Она, закусив губу, сосредоточенно вела своих космических бойцов к победе в очередной звездной войне.

Уничтожая врагов...

Рядом со мной сидело порождение не поддающегося нашему познанию океана, и я вдруг подумал, что, может быть, океан пытался с помощью подобных созданий уничтожить нас, нежелательных пришельцев, дерзнувших нарушить плавный ход его вековых размышлений о сути мироздания... Мысль была совершенно нелепой - океан, наверное, мог бы с нами разделаться и не прибегая к таким ухищрениям; например, просто прихлопнуть Станцию симметриадой, - но мне на мгновение стало очень неуютно.

Я закрыл книгу, положил ее на столик и взял было следующую, но в этот момент раздался протяжный сигнал видеофона, установленного на стенной полке позади кресла, в котором я сидел. Отложив книгу, я встал и подошел к аппарату.

С экрана на меня вновь смотрел Сарториус. Он выглядел, вроде бы, как обычно, но я был бы никудышним психологом, если бы не понял, что это всего лишь маска.

– Доктор Кельвин, я хотел бы задать вам один вопрос...

Голос его подтвердил мою уверенность: он был тихим и слегка дрожащим, совсем непохожим на высокий пронзительный голос целеустремленного и непоколебимого доктора Сарториуса.

– Слушаю, - сказал я.
– Если смогу, отвечу.

Кажется, я знал, о чем он хочет меня спросить.

Сарториус молчал и смотрел мимо меня. Я оглянулся. Хари, полуобернувшись, наблюдала за нами. Лицо ее было не очень приветливым. Встретив мой взгляд, она опустила глаза и вновь повернулась к компьютеру.

– Доктор Кельвин...
– Сарториус сглотнул.
– Как это получилось? Это важно. Я сказал вам в нашей недавней беседе, что процесс возобновился, но вы ответили, что дело в другом. В чем? Почему только с вами? Потому что именно ваша энцефалограмма избрана в качестве...

м-м...

– Тут действительно дело в другом, - ответил я, воспользовавшись его заминкой.
– Дело в уже прекратившемся, судя по всему, процессе, - я тщательно подбирал слова, ощущая спиной присутствие Хари.
– Том самом, свидетелями... и участниками которого все мы недавно были. Я просто снял с орбиты ракету... которую сам же ранее и запустил.

Трудно передать чувства, отразившиеся на лице Сарториуса после моих слов. Это был настоящий коктейль из недоумения, изумления, отвращения, разочарования и чего-то еще - если я правильно разобрался во всем этом.

– Ах, вот оно что...
– пробормотал Сарториус и сверкнул на меня ледышками своих линз.
– А я уже было подумал...
– Кажется, основным чувством, которое он сейчас испытывал, было все-таки, судя по интонации, разочарование.
– Вот так вы решили, доктор Кельвин... Что ж, извините за беспокойство.

Экран погас. Я повернулся и направился к своим книгам.

– Чего они все?
– рассеянно спросила Хари, не отрываясь от игры. Как-то вы странно общаетесь.

– Давай-ка без оценок, Хари, - довольно резко сказал я, вновь усаживаясь в кресло.

Она тут же бросила игру и замерла, опустив голову. Потом подошла ко мне, села на пол у моих ног, рядом со столиком, и положила голову мне на колени. И виновато сказала:

– Прости, Крис. Я ужасно глупая. Вечно лезу не в свое дело, да?

Она потерлась лбом о мои колени, и у меня заныло в груди. Я провел рукой по ее волосам - таким теплым, таким гладким... Господи, именно так говорила она мне... именно эти слова... там, у нас дома, на Земле...

И все-таки благо или нет ее возвращение?..