Стандарт красоты

— Навью Скользящая знает, — и ощутила нестерпимую боль, которая, словно змеиный яд, распространилась по телу от ладони. В ужасе я отдернула от воды руку и неуклюже упала спиной на песок, задыхаясь от боли в висках и выгибаясь дугой. Все тело горело огнем, а голову сжимало тисками. Сознание помутилось, опуская черную завесу на глаза, а вот боль осталась. Я словно плавилась в огненном котле снова, и снова, и снова. Как долго это продолжалось не знаю, но для меня прошла целая вечность, и даже больше.

Когда я наконец-то пришла в себя, то обнаружила все тех же вчерашних зеленых знакомцев, обеспокоенно склонившихся надо мной и тут же бросившихся меня чем-то поить.

— Не-е-е-т, — простонала я и обреченно поморщилась. Но питье приняла и сделала пару маленьких глотков странной кислой сивухи.

— Говорит, значит жить будет, — пробасил себе под нос черноглазый спаситель и представился. — Я Гхаарх, а это Ргнрахр. Мы не причиним вреда, слово Вождя. Архшан, бывший Вождь, недопустимо повел себя по отношению к тебе, мавка, за что и поплатился жизнью. И поделом ему, даже глупцы знают, как мало осталось водных дев и как они ценны.

Рнрарх согласно кивнул, а Гхаарх под моим цепким взглядом быстро кивнул в сторону серого пепелища, где, по всей видимости, сожгли останки моего обидчика.

— Пожалуйста, пусть это будет сон, — взмолилась я и прикрыла глаза, в надежде, что орки исчезнут.

Не исчезли.

В глазах потемнело, сознание снова предательски уплыло куда-то прочь.

Глава 2: Братские узы

Когда хитрое сознание соизволило вернуться, моему взору предстала совершенно незнакомая местность. Как ни пыталась, сориентироваться было невозможно. К тому же, меня страшно мутило, а голова раскалывалась. Осложняло все отчетливое ощущение тряски, от которого тошнота то и дело подкатывала к горлу. После очередной неприятной кочки я не выдержала и начала барахтаться, пытаясь найти выход из странного кокона, в котором меня перевозили.

— Ай! — вскрикнула я, когда неожиданно сильно ударилась локтем о что-то твердое.

— Не дергайся, — прорычал низкий голос, а мощные руки, словно пушинку, перевернули барахтающуюся «неудачницу». Кокон из шкуры быстро развернулся в умелых руках. В лицо ударил сухой морозный ветер и яркий свет. От неожиданности я зажмурилась и фыркнула себе под нос, стараясь побыстрее привыкнуть к свету. После любопытство не удалось удержать:

— Где мы? — удивленно вскинулась я и опять принялась барахтаться, на сей раз пытаясь удержать равновесие. Но тут же обомлела, а сердце едва не выпрыгнуло из груди, ведь сидела я на огромном сером волке. Которому явно моя компания была не в радость, потому что транспортное средство недовольно рычало, повернув голову назад и обнажив белоснежные клыки.

— Сказал же, не дергайся, — снова гаркнул голос прямо за спиной, а потом говорящий протянул вперед мощную руку и лихо прописал щелбан прямо в черный волчий нос. Клыки моментально спрятались, а обиженная серая морда отвернулась к дороге. Да какой-то миг даже стало жалко животинку.

Вокруг не было снега, хотя мы явно находились неподалеку от гор, воздух был сухой и чистый, но дышалось тяжело.

Местность была необычная, начиная от редких невысоких деревьев, заканчивая стадами здоровенных горных коз.

— Варги не любят чужаков, — миролюбиво сказал Гхаарх потрепав обидевшегося волка за бок, а потом притянул меня ближе к себе. Сквозь толщу шкур, в которые меня заботливо укутали, отчетливо чувствовалось желание орка. Вспомнив недавние события, я покраснела и попыталась отсесть подальше, чего мне сделать не позволили.

— Не трону, я не КарруХаар. Да и моя Харнгрхайя слишком ревнива, просто демонова сука. Еще наломает дров, навредит сгоряча глупой мавке и лишится по своей прекрасной головки, — быстро шепнул мне прямо в ухо орк, словно прочитав недавние мысли. Немного помолчал и добавил:

— Жалко тебя, мавка, худая больно. И с лицом что-то непонятное, — мужчина выразительно обвел взглядом мои идеальные пухлые губки и точеные скулы. — Тебя кто-то бил? Или ты медом полакомиться в улей влезла?

Я, конечно, все понимаю: другой мир, другие параметры красоты. Но это уже было лишним. Из легких выбило воздух от возмущения, а я сама как рыба открывала и закрывала рот, не в силах подобрать слова. Очень хотелось ответить грубо, накричать, поистерить, но слишком хорошо в памяти отложились недавние события. Стоило вести себя осмотрительнее.

Тем временем Гхаарх посерьезнел:

— Видят Боги, я не искал Силу. Да и вождем быть не хотел, как не унижал меня КарруХар, подначивая и провоцируя на действия. Старик явно был не в себе, власть его ослепила. Но теперь выбора нет, — выдержав паузу, мужчина осмотрел меня всю целиком, заставляя поежиться от неизвестно откуда взявшегося смущения. — И все же для мавки ты слишком тощая. Старейшины затребуют от тебя дитя в качестве оплаты за спасение, а судя по твоей комплекции, это будет первое и последнее дитя в твоей жизни. Страшновата ты, придется взять тебя в свой гарем, иначе не проживешь. Откормить бы тебя слегка, а то близок час, сломаешься от ветра.

Страшновата? Гарем? Откормить? Вот это новости! Я дрожала как осиновый лист от страха, и в то же время нервно кусала щеки от ярости. От негодования с силой сжала руки в кулаки, послышался неприятный треск и отлетела пара наращенных ноготков. И, казалось, я была даже больше взбешена тем, что меня назвали “страшноватой”, нежели вероятной участью попасть в орочий гарем. Ни минуты не задержалась в голове мысль о том, что сбежать и вернуться домой не получится.

Недалеко от нас тихо рассмеялся Ргнрарх:

— А мне мавка приглянулась. Жаль, от орка только раз понести сможет, уж больно щуплая, — и мечтательно вздохнув продолжил, — я ведь тоже имею на нее права, и Сила мне бы пригодилась.

Послышался недовольный рык Рхаарха, говоривший тут же замолчал и в страхе опустил глаза.

Я звучно сглотнула и поняла, что “понести от орка” никак не задача номер один в моей жизни. И не номер два. То, что я для них не красавица, уж как-нибудь переживу. Договориться о возвращении домой было куда важнее:

— Отпустите меня, — я развернулась к Гхаарху, заглянула в черные глаза, состроив при этом несчастнейшее выражение лица и тоненьким голоском промычала. — Я не Мавка, вы обознались, я Ева.

— Старейшина решит, — хитро усмехнувшись ответил орк, — не в гарем, так в рабыни, сама выбирай.

Мда, предложения блестящие, одно другого краше. Неизвестно где, без денег, без связей, без знаний.

Казалось, жизнь закончилась. Или в гарем, или еще хуже. Но стержень внутри не позволил упасть духом, заставил сказать самой себе: