Star Wars: Эпизод II. Атака клонов

Движения ее рук не были такими умелыми или ловкими, как у сына, но все-таки удалось приладить…

Она услышала пронзительный короткий свист. Нет, не так. Она знала, что это был пронзительный и короткий свист.

А затем ей на плечи обрушился жалящий злой удар.

Но чтобы в полной мере его ощутить, сил не осталось.

Глава 10

Анакин Скайвокер и Джар - Джар Бинкс стояли дозором в спальне сенатора. Из разбитого окна открывался точно такой же вид, как из всех остальных окон верхних этажей мегаполиса: небо, перечеркнутое линиями транспортных артерий.

Падме и ее служанка (кажется, опять Дорме) метались по спальне, вытаскивая из гардеробов одежду и укладывая ее в дорожные сумки. И, судя по нервным движениям обеих, оба добровольных стража хорошо поступили, что держались на предельном удалении от разгневанного и расстроенного сенатора. Канцлер выполнил просьбу Ордена, и теперь Амидала возвращалась домой. Но это не значило, что она была счастлива.

Испустив душераздирающий вздох, Амидала выпрямилась, упершись руками в ноющую от трудов спину. После еще одного вздоха она взяла курс на замершую возле окна парочку.

– Я беру отпуск, - сообщила Амидала гунгану; голос у нее был сердитый и сумрачный, словно она вознамерилась вколотить в лопоухую голову Бинкса хоть немного рассудка.
– Ты займешь мое место в Сенате. Представитель Бинкс, я знаю, что могу на тебя положиться.

Она никак не могла отвыкнуть от королевской привычки называть всех на "ты".

– Наша почтена, - с готовностью хлопнул ушами Джар - Джар, изображая готовность.

Амидала еще раз вздохнула. Анакин украдкой хихикнул. Можно облачить гунгана в королевский наряд, но природу его не изменишь.

– Что?

Голос сенатора был суров. Джар - Джар смутился, откашлялся и постарался не пританцовывать.

– Моя почтена забирай такая ноша. Моя принимай с много-много покорностью и да…

– Джар - Джар, я тебя не задерживаю, - оборвала признания Амидала.
– У тебя много дел.

– Да… наверное… ну да!

Глубокий поклон, как заподозрил Анакин, должен был скрыть тот факт, что гунган зарумянился, как дареллианский огненный краб. В сочетании с общим зеленовато-коричневым колером физиономии, любопытное должно быть зрелище. Но насладиться им Скайвокеру не было суждено, потому что Бинкс поспешно ретировался, одарив всех на прощание ослепительнейшей улыбкой.

Анакин смотрел ему вслед и с грустью ощущал, как улетучиваются из его бедовой головы последние мысли о хладнокровии и разумности. Падаван с ужасом понял, что сейчас поведет себя нелучше гунгана. Но Падме заговорила с ним таким тоном, что всем стало ясно - сенатор не в радужном расположении духа.

– Я не люблю прятаться!

– Не бойся. Совет разрешил расследование. Оби-Ван быстро выяснит, кто нанял охотницу. С самого начала нужно было этим заняться. По мне, лучше не ждать исполнения угроз, а бить первым.

Скайвокер собирался добавить, что предлагал это с самого начала, просто никто не послушал. Очень уж хотелось, чтобы Падме знала: он был прав, а Совет слишком долго мялся и сомневался, прежде чем пришел к тому же решению. Но, похоже, Падме была не в настроении слушать когото, кроме себя.

– А пока твой учитель проводит расследование, мне придется прятаться!

– Это самое благоразумное.

Амидала раздраженно взмахнула рукой.

– Я не для того столько лет трудилась, чтобы прохлаждаться, когда будут принимать важное решение!

– Иногда приходится прятать гордость и делать то, что он нас требуют, - не слишком убежденно отозвался Анакин.

В ответ раздался громовой рык, не вязавшийся с образом ангела:

– Гордость?! Ани, ты мал и не нюхал политики! Так что прибереги свое мнение до лучших времен…

– Прошу прошения, госпожа сенатор, я лишь пытался…

– Ани! Хватит!!!

– Пожалуйста, - холодно отчеканил Скайвокер, - не называй меня так.

– Как?
– оторопела Амидала.

– Ани. Пожалуйста, - с нажимом повторил падаван, - не называй меня так.

– Я всегда так к тебе обращалась. В конце концов, это же твое имя.

– Мое имя - Анакин, - строго и жестко сказал Скайвокер.
– Когда ты произносишь "Ани", я чувствую себя ребенком. Я - не ребенок.

Она осмотрела его с ног до головы и кивнула, признав правоту. Трудно считать малышом того, кто возвышается над тобой на целую голову. А то и больше.

– Извини меня, Анакин. Отрицать, что ты… что ты вырос, невозможно.

Он не просто вырос. Он превратился в мужчину. Еще совсем юного, но тем не менее. И, что самое неприятное в такой ситуации, сильного и привлекательного. Падме неуверенно улыбнулась.

Гнев сдуло. Анакин раскраснелся. Срочно надо было что-то сделать, чтобы охладить разгоряченную голову! Сила потекла через пальцы, похожая на ощупь на теплые золотистые струйки. Над соседней полкой всплыла в воздух небольшая резная статуэтка.

И все-таки - понадобилось прочистить горло, прежде чем заговорить. Анакин очень боялся, что сорвется голос.

– Оби-Ван никак этого не поймет. Просто горе. Он критикует каждый мой шаг, будто я кутенок какой-то Он даже не стал слушать, что нужно искать не убийцу, а того, кто его нанял…

– Учителя всегда видят больше наших промахов, чем хотелось бы нам, - согласилась Падме.
– Единственный способ повзрослеть.

– Пойми меня правильно, - Скайвокер задумчиво разглядывал танцующую в воздухе безделушку; пальцы его едва заметно подрагивали.
– Кеноби - хороший наставник, сильный, как магистр Винду, и иногда даже мудрый. Я благодарен судьбе за то, что я его ученик. Только вот… - он нетерпеливо вздернул подбородок, тонкая косичка мотнулась из стороны в сторону.
– Да, знаю, я - падаван, но в чем-то… во многом!.. я обгоняю его. Я готов пройти испытание. Я знаю! И он знает. Чувствует. Другие в моем возрасте уже становились рыцарями. Знаю, я поздно начал учиться, но Оби-Ван просто не позволяет мне идти вперед.

Падме с любопытством приподняла брови. Казалось, ее замешательство загустело в воздухе. Но и Анакин был удивлен не меньше. С чего это ему пришло в голову критиковать наставника? Наверное, следует остановиться. Анакин выругался про себя.

– Должно быть, это очень обидно, - участливо произнесла Падме.

– Даже больше!
– выпалил Анакин; ощущение было такое, словно головой вперед ныряешь в теплый омут.
– Он придирается и придирается! Никогда не слушает! Он просто не понимает. Это нечестно!