Старая школа рул

Но, по крайней мере, он не сожрал меня сам и не скормил арабским скакунам, которых у него наверняка имелось несколько краденых табунов. Или не краденых.

Предложенных денег я не взял, но место, где обитал Князь, стало мне известным. И на том спасибо.

* * *

— Живой? — хмуро бросил Кукуша, когда я подошёл к машине. — А то я тут на измене весь. Конокрады эти кружат, зыркают, тебя забрали, ствола нет.

— Слушай, интересный дядька этот барон. Он мне задвигал за образование, социальную справедливость и всё подобное.

— Ага, есть у него такое. Его в ящике показывают каждый день по местным каналам. Вот такие времена, чё. А сам он под эту свою фуфлыжную шнягу не забывает дела делать.

— А точно? Может, он действительно такой ответственный и правильный барон?

— Нет никого грязнее политиков, племяш, — назидательно пояснил Кукуша. — Политики хуже жохов, шерстяных воров и фуфломётов.

У меня зазвонил телефон. Это была Глотова.

— Привет, — ответил я.

— Красивенький, — воскликнула она. — Хорошо, что у тебя телефон включён!

Голос её звучал немного нервно.

— Чего там случилось, ты где?

— Я дома. Слилась с физры, пошла спать. Только у школы меня поджидали.

— Кто? — насторожился я.

— Пацанёнок лет двенадцати, — ответила Настя.

— И чего хотел?

— Чтобы я тебе сообщение передала. Чтобы ты сегодня пришёл на стройку в семь часов. Один и со стволом. Он сказал, что будут качели. И что это единственный шанс решить вопрос мирно. А если ты не придёшь, то будет кабзда и тебе самому, и мне, и Бате. Типа они тебя посадят… Красивенький. Мне страшно… Может, я к бабушке пойду переночую, а?

— Переночуй, — согласился я и сжал зубы.

Вот суки, быстро вычислили.

— Настя, про бабушку очень хорошая идея. Только ты вызови такси, ясно? Есть у тебя деньги?

— Найду. Мне мама давно говорила, чтоб я у бабушки поболталась немного.

— Вот и поболтайся. Давай только прямо сейчас. В школу сегодня не возвращайся, поняла?

— Ладно. Чёт знаешь… как-то меня прям штормит.

— Ничего, всё нормально. Я сегодня с ними порешаю и всё.

— Не! Ты дурак что ли? Не вздумай туда идти. Давай тоже сливайся, понял? Я не шучу.

— Хорошо, не переживай, я придумаю что-нибудь.

Отключив телефон, я рассказал всё Кукуше.

— Поехали за стволом, — решительно заявил он.

— Пока не хочу во дворе светиться. Там нас могут поджидать. Вся эта история со стрелкой и честным базаром полная хрень.

— Да, это чисто подстава. Западня. Но мы же не будем шкериться теперь всю жизнь?

— Шкериться не будем, а вот осмотрительность проявим. Чтобы всё решить одним махом.

— Если чё, у меня есть пара кентов на примете, у которых найдутся крепкие пацанчики. Думаю, они потребуются.

— Это хорошо, — кивнул я. — А вот есть ли у тебя на примете не кенты, а менты?

— В смысле?

— В прямом. Знаешь ли ты, помимо Круглого, кого-то ещё? У которого бы можно было получить небольшую консультацию по текущей повестке? Желательно такого, который ещё не стал копщиком.

— Сейчас помозгую. А куда едем-то?

— Так на Зелёную поляну.

— Блин, не близкий свет. Ладно, мы тогда через Рудник проскочим. Заглянем там в одно местечко тёпленькое.

— Время, дядя Слава не ждёт. У Мне бы ещё на урок надо попасть, хотя бы на последний, а то Юлька со свету сживёт за всё хорошее.

— Училка или наоборот?

— Училка, блин.

— Ладно, заскочим по-любому, а потом уж поднажмём. Телега вывезет.

Он действительно поднажал и мы пролетели по проспекту Шахтёров, который за тридцать лет вот вообще не изменился. Нет, подкрасили, подрихтовали, конечно, подчистили, но на этом всё, по большому счёту.

Мысли скакали, цеплялись за обыденные вещи, не желая уходить в ступор из-за ожидаемых вечерних событий.

— Дядя Слава, а вот как ты думаешь, — задумчиво произнёс я, — почему ментовские «буханки» и «козлы» со времён твоей боевой молодости не изменились? Как ездили, так и ездят.

— Ну, ты даёшь, племяш, — хмуро ответил он. — Это ж наш бренд. Надёжность типа и традиция. Зачем менять то, что уже полвека нормально работает?

— А ты мудрец, — усмехнулся я.

— Ага. Щас вот сюда заедем.

Он свернул на узкую дорожку и проскочил через открытые железные ворота во двор. Это был явно гараж какой-то организации.

— Автосервис, — кивнул он.

Раньше здесь такого не было, это точно.

— Пошли, племяш, познакомлю.

Из бокса выглянул дед с суровым лицом. Он был в кожаной кепке и поношенных широких джинсах.

— Мать моя, женщина! — покачал он головой. — Кукуша, Кукуша, сколько мне жить осталось?

— Рискуешь, Матвеич, — заржал Кукуша. — Я ведь и ответить могу!

— За базар точно придётся! — засмеялся и Матвеич.

Они обнялись.

— Чёт ты давненько не залетал в наши края. Что привело?

Во дворе стояли разобранные «нивы», «девятки» и иномарки, резина была сложена в столбики, на потрескавшемся асфальте виднелись незасыхающие масляные лужи, а из открытых дверей бокса неслось шипение и удары молотком по металлу.

— Да вот, с племяшом мимо ехали, — кивнул на меня Кукуша, — решил глянуть на тебя одним глазком.

Матвеич был крепким и коренастым, имел жёсткие седые усы, глубокие морщины и впалые щёки, как у следователя Бушмакина из «Рождённой Революцией».

— Твой?

— Нет, не поверишь. Бешеного.

— Ты что! — удивлённо воскликнул Матвеич и посмотрел на меня с интересом. — Так ты дядьку-то не застал поди, малец? Погоди, сколько лет-то прошло?

— Не застал, — кивнул я.

— Крепкий мент был. Его и свои, и наши уважали. Серьёзный человек.

— Ну, а ты сам как? — прищурился Кукуша.

— Всё лучше и лучше. Как там, жить стало лучше, жить стало веселее? Это про нас.

— Точно, братан. Точно. Я вот поинтересоваться хотел. Чисто для себя. Есть там одна плохо организованная группа лиц, а мы вот хотим прокачать избирательное право в отдельно взятом дворе. Если что с электоратом не пособишь?

— Эзоп, в натуре, — захохотал Матвеич, но тут же закашлялся и кашлял долго и сильно, будто выворачивал душу наизнанку.

— Хлопнуть? — участливо предложил Кукуша.