Старая школа рул

В этот момент из подъезда вылетел разъярённый сосед, обвёл двор затуманенным взором и бросился в нашу сторону.

— Отдавай мои бабки! — крикнул он Кукуше.

— Ты чёт попутал, братан, — свирепо глянул тот и открыл дверь.

Но сосед, кажется уже перескочил грань вменяемости и полез на Кукушу. Тот положил ему на голову свою богато украшенную десницу и оттолкнул. Против физики спорить сложно, поэтому сосед отлетел назад и грохнулся на спину, хорошенько приложившись затылком об асфальт.

— Серёжа! Что случилось?!

Из подъездной двери выбежала мама.

— Давай, дядя Слава, жми, — подмигнул я. — Дальше я уж сам.

— Мам, ты знаешь этого человека? — показал я на распластанного соседа.

Она осторожно подошла, чуть вытянула шею, нахмурилась.

— Да… — удивлённо ответила она. — Это же Семён Евграфович, хозяин соседней квартиры. Что случилось? Ты можешь мне объяснить?

Семён Евграфович открыл глаза, посмотрел на нас и спокойно чётко произнёс:

— Я на вас заявление в полицию напишу!

— Что?!

У мамы глаза на лоб полезли.

— Что вы такое говорите?

— Вы меня обокрали и ограбили, — ответил он и уселся на асфальте. — Это ваш сын?

— Да, — ничего не понимая ответила мама и посмотрела на меня, будто желая удостовериться, я это или не я.

— Он только что пробрался ко мне в квартиру, взял свёрток с деньгами и отдал тому на машине. Прямо у меня на глазах. Отец всю жизнь откладывал, отказывал себе во всём, а он взял и украл.

Мама впилась в меня взглядом.

— Посмотри на него, — покачал я головой. — Он пьян, от него разит на десять метров. Он мне минуту назад рассказывал, что ты его отца отравила, чтобы обобрать. Украла иконы, деньги, ещё что-то там. А теперь он говорит, будто я вынес свёрток с деньгами?

— Погоди, — мама потрясла головой. — Как это всё понять? Ты же дома был!

— Ну, пока ты готовила, я пошёл к Евграфу, хотел книжку взять почитать. У него библиотека хорошая. Я уже несколько раз брал.

— Как это ты брал? А я почему не знала?

— Да что такого? Ты за стариком ходила, заботилась о нём. Он мне сам предложил, бери, говорит, любую книгу, читай если хочешь, только возвращай вовремя.

— Он тебе такое сказал? Он же говорить не мог.

— Вот именно, — поддакнул Семён, поднимаясь с земли и начиная отряхиваться.

— Ну, как-то же мы с ним понимали друг друга.

— Ты же его боялся! — с подозрением в голосе сказала мама.

— Да, мам… что значит боялся! Причём здесь это. Я зашёл как обычно взять книжку…

— Как обычно?! — воскликнула она.

— А этот на меня с ножом бросился. Пьяный, морда красная, глаза бегают. Он педофил, мне кажется.

— Что?!!!

— Да точно, посмотри на него. Извращенец! Ну, я его оттолкнул и дал дёру.

— А почему не домой побежал?

— Так он меня чуть не разрубил ножом своим, он бы и на тебя кинулся. А так я сразу в людное место метнулся, как на ОБЖ учили.

— А что это за человек был, к которому ты подбежал?

— Какой человек?

— В машине, — начала сердиться мама. — Я видела в окно! Кто он такой?!

— Подельник, кто ещё! — вставил сосед.

— А вы вообще-то помолчите! От вас действительно на три версты водкой несёт.

— А твоё какое дело?! — взревел он. — На свои бабки что хочу, то и делаю. Я-то не украл в отличие от тебя и крысёныша твоего!

— Как вам не стыдно такие вещи говорить?!

— Ничего, я на вас управу найду! — кивнул он. — И на тебя, докторица, и на сынка твоего. Залечила папашу и обнесла хату.

— Да вы… Так, пойдём, Серёжа.

— Иконы восемнадцатого века! Денег была пачка вот такая! Книги редкие! Ничего! Ничего не оставили, память об отце растоптали!

— Куртка замшевая, две, — бросил я, — и портсигар золотой.

Мы поднялись домой.

— Зачем ты туда ходил? — хмуро спросила мама, накладывая в тарелку лапшу. — Что ты смотришь? Спагетти с тунцом, как ты любишь. Иди руки мой.

Я сходил помыл руки, умылся сам и вернулся на кухню.

— Ну? — сердито кивнула мама.

— Что?

— Зачем ходил к Евграфу? Что ты там делал?

— Я же сказал, книжки брал.

— Книжки? Там нет ничего, что ты читаешь. Какие книжки?

— Достоевского.

— А почему домой не приносил? — с прищуром спросила она.

— Ты просто внимания не обращала.

— А почему ты не говорил ничего?

— В смысле?

— В том смысле, что это чужая квартира, и в неё нельзя просто так шастать, — недовольно отчеканила она и легонько хлопнула ладошкой по столу. — Любитель Достоевского.

— Я же всё вернул, ничего себе не оставил.

— Знаешь, Серёжа, — с болью сказала она, — мне очень грустно слушать твоё враньё.

— Да почему враньё-то?

— И вообще, ты очень изменился в последнее время. Я тебя не узнаю. Опять же эта история с наркотиками. Ночь провёл в полиции, непонятные наркодилеры, человек этот на машине… Кто он такой? Он взрослый мужчина, пожилой даже, насколько я могла видеть. С явно криминальной внешностью. Что у тебя с ним может быть общего? Когда я тебе дозвониться не могла, тебя тоже с ним видели. Кто он, ты можешь мне объяснить? Только без вранья, пожалуйста.

— Да какое враньё, — устало помотал я головой. — Я не понимаю, зачем ты всё собираешь в одну кучу. Как вчерашнее происшествие во дворе может быть связано с алкашом соседом?

— Вот я и хочу это понять, — покачала мама головой с таким видом, будто хотела сказать, эх ты, я тебе верила, а ты оказался подлецом. — И куда делись все эти иконы, деньги и прочие ценности у соседей?

— А они там были что ли? — удивился я. — Ты их видела когда-нибудь?

— Не увиливай, Сергей. Поверь, если ты мне всё расскажешь, вместе мы сможем найти выход и решить любую проблему, но если за дело возьмётся полиция, пытаться что-то изменить будет уже поздно. Я думаю, ты продал ценные вещи из соседской квартиры с помощью того человека на машине, да? Для чего? Чтобы купить наркотики? А может, ты сам продаёшь? А у Евграфа устроил притон или как там называется?