Старая столица

— Барышня, госпожа Тиэко! — Это Хидэо у самого входа на мост окликнул Наэко. — Ходили гулять в канун праздника? Одна?..

Наэко остановилась в растерянности. Но не оглянулась, не стала искать глазами Тиэко.

Тиэко поспешно юркнула в толпу.

— Прекрасная погода, не правда ли? — обратился юноша к Наэко. — Похоже, и завтра она не переменится — взгляните, какие звезды…

Наэко поглядела на небо, стараясь выиграть время. Само собой, она видела Хидэо впервые.

— Недавно я допустил ужасную бестактность в отношении вашего батюшки. Скажите, вам пояс в самом деле понравился?

— М-м…

— А ваш батюшка не сердился после моего ухода?

— М-м… — Наэко не знала, что ответить, как себя вести с этим незнакомым юношей. И все же она не пыталась искать помощи у Тиэко.

Наэко была в растерянности. Ведь если бы Тиэко хотела встретиться с этим юношей, она бы подошла сейчас к нему.

Юноша был большеголовый, широкоплечий, глаза смотрели внимательно. Человек, кажется, неплохой, подумала Наэко. Наверное, он из Нисидзина, коли заговорил о поясе, да и спина чуть сутулая, как у ткача, привыкшего работать за станком, решила она.

— Я по молодости наговорил лишнего о рисунке вашего батюшки, ночь потом не спал и все же осмелился выткать по его рисунку пояс.

— …

— Вы хоть раз надевали его?

— М-м… — смущенно промычала она.

— Вам в самом деле понравился пояс?

Мост был освещен хуже, чем улицы, да и толпа то и дело их разделяла… И все же Наэко показалось странным, что юноша этот мог так обознаться.

Близнецов трудно различить, когда они воспитываются вместе, в одной семье, но Тиэко и Наэко жили порознь и росли в совершенно непохожих условиях. Может, он просто близорукий, подумала она.

— Барышня, разрешите мне по собственному рисунку выткать для вас пояс к вашему двадцатилетию.

— Благодарю вас, — запинаясь, ответила Наэко.

— Сами боги, позволившие нам встретиться в канун праздника Гион, помогут мне в этом.

Наэко оставалось предположить одно: Тиэко не желает, чтобы этот юноша догадался, что они двойняшки, поэтому и не подходит к нему.

— До свидания, — сказала она.

— Уже уходите? Как жаль… — Хидэо был несколько обескуражен. — А пояс я все же вытку… К осени, когда листья кленов станут красными, — настойчиво повторил он перед тем, как проститься.

Наэко поискала глазами Тиэко, но той нигде не было видно.

Собственно, ее нисколько не заинтересовал разговор юноши о поясе. Душа Наэко ликовала от встречи с Тиэко, которая, как она считала, произошла по воле богов. Склонившись к парапету моста, она некоторое время любовалась отражавшимися в воде огоньками.

Потом медленно пошла вдоль перил в сторону Четвертого проспекта, намереваясь помолиться в храме Ясака.

Дойдя до середины моста, она увидала Тиэко, беседовавшую с двумя молодыми людьми.

Она чуть не вскрикнула от неожиданности, но не подошла.

Некоторое время Наэко исподтишка наблюдала за ними.

О чем они разговаривают? — думала Тиэко, глядя на Наэко и Хидэо. Она сразу же догадалась, что Хидэо обознался, но как поведет себя эта девушка, оказавшись в столь щекотливом положении?

Может, следует подойти к ним? Но она сразу же отказалась от этой мысли. Мало того, услышав, как Хидэо обращается к девушке, произнося ее имя, Тиэко тотчас постаралась скрыться от них в толпе.

Почему она так поступила?

Душевное смятение, какое она испытала, встретившись с этой девушкой перед ликом божества у священного ковчега, оказалось более глубоким, чем волнение Наэко. Та хоть знала, что у нее есть сестра-двойняшка, и разыскивала свою сестру — младшую или старшую. А Тиэко такого и представить себе не могла. Все случилось чересчур неожиданно, и она не успела еще разобраться в себе, не успела почувствовать откровенную радость, какую испытала Наэко, отыскав сестру.

Сегодня она впервые узнала от Наэко, что ее родной отец разбился насмерть, упав с криптомерии, а мать вскоре тоже ушла вслед за ним в мир иной. Горечь потери болью отозвалась в ее душе.

Иногда ей случайно удавалось услышать шепоток соседей, будто она подкидыш. Но Тиэко старалась не думать о том, кто ее настоящий отец, где он сейчас. Сколько ни думай — все равно не узнаешь. Да и стоило ли терзаться, если Такитиро и Сигэ так самозабвенно любили ее.

То, что нынче вечером в канун праздника поведала ей Наэко, не принесло Тиэко радости. Но она ощутила, как в ее душе зарождается теплое чувство к сестре.

«Она чище меня душой и простодушней, трудолюбива и крепка физически, — рассуждала про себя Тиэко. — Когда-нибудь, может статься, она будет моей опорой…»

Вот какие мысли мелькали у Тиэко в голове, когда она рассеянно брела по мосту Четвертого проспекта.

— Госпожа Тиэко, госпожа Тиэко! — неожиданно донесся до нее голос Синъити. — Куда это вы идете одна? Вы так бледны. Что-нибудь случилось?

— А, это вы, Синъити? — Тиэко не сразу отозвалась, словно была где-то далеко-далеко. — Я часто вспоминаю: вы были так милы тогда в праздник Гион в наряде послушника.

— Ох, это было ужасно! Но теперь остались только приятные воспоминания.

Синъити был не один.

— Мой старший брат, учится в аспирантуре, — отрекомендовал он своего спутника.

Внешностью старший брат был похож на Синъити, но его поклон показался Тиэко несколько бесцеремонным.

— Синъити в детстве был слабенький, симпатичный мальчуган и такой красавчик, ну прямо девочка! К тому же и глуповат — наверное, поэтому его выбрали на роль послушника в праздник Гион. — Он громко расхохотался.

Они подошли к середине моста. Тиэко тайком поглядывала на брата Синъити.

— Тиэко, вы сегодня и вправду плохо выглядите — такая бледная и печальная, — встревожился Синъити.

— Просто здесь такой свет на мосту, — отозвалась Тиэко. — А потом, взгляните, сколько народу, и все веселятся, вот одинокая девушка и кажется вам печальной. Не беспокойтесь, мне хорошо.

— Нет, здесь что-то не то. — Синъити подвел Тиэко к парапету. — Обопритесь о перила.

— Благодарю вас.

— Тут посвежее, хотя ветра с реки почти нет. Тиэко прижала ладони ко лбу и закрыла глаза.