Старцы и предсказатели Оптиной пустыни

Никита Филимонович, известный в округе портной, был человеком глубоко верующим, а мастером – отменным. Заказы сыпались на него как из рога изобилия, но выполнять их приходилось, надолго покидая дом. Родное село было давно обшито, да и шил портной «крепко», так что заказы приходили из окрестных сел и городков. Пока муж был в отъезде, что случалось часто, семью, в которой вскоре появился и четвертый сын, надо было кормить, – домом управляла его жена, Евфимия Никифоровна, женщина домовитая и богобоязненная.

Родион рос мальчиком тихим, молчаливым, спокойным. От рождения он был неловок в движениях и потому уклонялся от шумных и подвижных мальчишеских игр. Много времени проводил с матерью, которая воспитывала его в вере и учила следовать заповедям Господним. В том, что ее воспитание приносит плоды, она не раз убеждалась.

«Представляешь, – рассказывала как-то раз Евфимия Никифоровна мужу, вернувшемуся из очередной поездки, – мальчишки знакомые Родю в лес по ягоды позвали, я отпустила, да и сама с ним пошла – все спокойнее и опять же ягод ребятне нашей полакомиться собрать в четыре руки сподручнее. Идем. Мальчишки разбрелись все по полянам и на коленках ползают, землянику из-под листиков выбирают. Я тоже увлеклась, аукаю время от времени, чтобы Родя знал, где я. Вдруг слышу: он мальчишек зовет. Голос радостный, взволнованный. Дай, думаю, посмотрю, что там у него. Выхожу на поляну и даже обмерла – поляна вся как есть красная от ягод. Наш мальчик стоит посередине счастливый и друзей созывает на помощь. Уж так мне жалко стало этого места ягодного. Я ему и говорю осторожненько так:

– Не зови мальчишек, пускай они в другое место идут, а мы с тобой тут ягоды рвать будем.

И знаешь, что он мне ответил?

– Почему же так, мамочка? Ведь Бог не дал для нас одних, а для всех зародил ягоды!

И так укоризненно посмотрел, что я со стыда была сгореть готова». «Да, я тоже замечал, что чувство справедливости у него какое-то обостренное, что ли, – подтвердил Никита Филимонович, гладя жену по волосам, и усмехнулся: – Будешь знать, как жадничать в другой раз». «Чувствует мое сердце, монахом будет наш сын», – в словах женщины прозвучала спокойная уверенность.

Родиону было в то время семь лет.

Надо признать, что мать в какой-то мере сама способствовала стремлению Родиона стать монахом. Во всяком случае, когда мальчику было тринадцать лет, она взяла его с собой в паломничество к святыням Киево-Печерской Лавры. Там состоялось его первое знакомство с иноческой жизнью. Через четыре года они с матерью паломничество повторили.

Трудно сказать, как отнесся отец Родиона к пророчеству супруги, но с подросткового возраста начал обучать сына портновскому мастерству. Родион учеником был прилежным. Однако иноческая жизнь запала ему в душу, и он про себя решил, что портновское ремесло пригодится ему в монашеской жизни.

Постигая премудрости мастерства, юноша пришел к убеждению, что к любому делу нужно относиться добросовестно, все, что тобой сделано, должно быть сделано хорошо. А это и есть то самое правило, которое святые отцы в своих писаниях называют «хранением совести» и считают необходимым условием спасения.

В 1829 году, когда молодому человеку исполнилось двадцать четыре года, он вместе с родителями переехал в Саратов. К тому времени он настолько освоил портновское мастерство, что самостоятельно создал артель из тридцати человек. Хозяином он был, каких поискать. Родион терпеливо обучал работников сложному портновскому делу, хорошо оплачивал труд и достойно содержал артель. «На своих рабочих он смотрит, как на собственных детей, за которых ему должно отвечать перед Богом, – перешептывались Евфимия Никифоровна и Никита Филимонович. – В воскресные и праздничные дни артель в полном сборе присутствует в церкви на всенощной и обедне».

Но и этого Родиону Никитичу казалось мало. Он нанял дьячка Покровской церкви для обучения артельщиков церковному пению. Теперь работники Родиона коротали время за кройкой и шитьем, распевая духовные песни.

Молодой хозяин артели был спокоен и вежлив в обращении с рабочими, действовал не приказами и штрафами, а увещеванием и уговорами. Но несмотря на мягкость и кротость характера, когда дело касалось вопросов православной веры, Родион был тверд духом.

В Саратове в те времена существовали раскольничьи секты разных толков и направлений. Секты враждовали между собой, но в одном были едины – в ненависти к православию. Сектантов в Саратове появилось столько, что они уже намного превышали число православных христиан. Сектанты действовали на умы православных, вводили в сомнение, пополняя свои ряды сбитыми с толку, заблудшими христианами. Православная церковь обличала раскольников и сектантов, терпеливо разъясняла прихожанам пагубность их влияния и ложность учений. Но голоса отдельных священников заглушались многоголосицей сектантов.

Среди артельщиков Родиона несколько человек попали под влияние раскольников, но молодому хозяину силой убеждения и разъяснениями удалось направить их на путь истинный, вернуть в лоно православной церкви. Пользовавшийся в Саратовской губернии большим уважением старец Семен Климыч, узнав, как успешно молодой хозяин наставляет своих артельщиков, призвал Родиона к себе и сказал:

– Ты, Родион Никитич, мудро артелью управляешь, не только руками, но и душами и сердцами владеешь. Вокруг волчья стая раскольников, но посмотри, сколько в этой стае овец заблудших. Надо помочь вернуть их в ясли церкви православной. Сами они в церковь не пойдут, нужно идти к ним, спасать заблудшие души. Ты умеешь убеждать, терпелив, кроток – иди помоги заблудшим.

И Родион пошел. Он искал встречи с раскольниками, терпеливо разъяснял им, что оспаривающие Священное Писание сами становятся противниками Христа – антихристами. На раскольников доводы Родиона Никитича произвели сильное впечатление. Они были смущены и озадачены, стали сами искать встреч с Родионом, приглашали его на беседы, просили разъяснений. Родион Никитич возглавил братство, объединившее ищущих истины раскольников. Многих ему удалось вернуть на путь истины.

Заметив явные успехи Родиона Никитича, преосвященный Иаков испросил у Святейшего Синода позволения учредить в своей епархии миссию для обращенных раскольников. Миссия была учреждена. Естественно, одним из самых деятельных и активных миссионеров был Родион Пономарев. Правда, сам он, рассказывая впоследствии в Оптиной пустыни о своей жизни в Саратове, о своих успехах в обращении раскольников, скромно умалчивал, подчеркивая достижения других.

Родион Никитич стал уважаемым человеком, имел, говоря современным языком, успешный бизнес, был заметной фигурой в миссионерском движении. Он считался завидным женихом, и, само собой, его не раз пытались женить. Но каждый раз он вежливо, но твердо отказывался от женитьбы. Что-то мешало ему получать удовольствие от жизни. Позже он вспоминал об этом периоде духовного томления так: «Хотя мы и богоугодно старались жить и, казалось, будто и делами благочестивыми занимались, но чувствовалось мне, что мы еще не так живем, как бы следовало, что монахи лучше нас живут».

В тридцать два года – период духовного созревания – он все более серьезно стал задумываться о монашеской жизни. Эти мысли подвигли его на поездки по монастырям с подспудным желанием выбрать для себя обитель. В этих поездках Родион Никитич провел часть 1837 года и весь 1838 год. За это время он посетил множество монастырей, побывал в обителях Сарова, Суздаля, Ростова Великого, Тихвина, добирался до Соловков и Валаама, бывал в Почаеве, в Глинской и Площанской пустынях. В одной из этих поездок он получил благословение побывать у оптинских старцев Льва и Макария.

Приехав в Оптину пустынь, Родион наконец понял: нашел то, что искал так долго и о чем томилась его душа. Огромное впечатление произвели на него оптинские старцы – Лев и Макарий. Отец Макарий сразу выделил Родиона среди множества посетителей, приглашал к себе в келью, беседовал, сам посещал его в гостинице, приносил духовные книги, терпеливо отвечал на все вопросы, разъяснял непонятное. Уезжал из пустыни Родион Никитич с легкой душой, сделав свой окончательный выбор. Завершив все дела в Саратове, он вернулся в Оптину пустынь. Навсегда.