Старфайер
Шрифт:
– Я хотел помочь, – Джеймс пожал плечами, но она не увидела. Левый край кровати казался ей черным пятном.
– Ты помог.
– Почему ты не хотела, чтобы я ехал с вами? – спросил он вдруг и нарвался на цепенеющее молчание в ответ. И даже ни одна сволочная машина не проехала внизу, чтобы немного осветить лицо девушки.
– Я имею в виду, – рука Сандерса опустилась на одеяло и чуть подползла к Марни, – он ведь все равно дерьмово себя чувствует.
Джеймс осекся. Тишину нарушил звук двигателя за окном, а вслед за ним белый свет на миг полоснул девушку. Она смотрела на Сандерса, а во взгляде
– Ты очень милый.
– Правда?
– Порой, даже слишком.
Рука Джеймса продвинулась еще чуть дальше. Еще одна секунда, и он коснулся бы ладони Марни. Но справа зашуршало, и девичий силуэт нарисовался на фоне окна.
– Не будем ему мешать, пора расходиться. Каждому в свою комнату.
Глава 7
Итан проснулся посреди ночи, часа в три. Голова больше не болела, но ощущалась набитой ватой. Он смутно помнил окончание концерта, то, как из носа у него брызнула кровавая струйка, а затем еще одна. Голова закружилась и сильно затошнило. От воспоминаний он поежился. Взгляд упал на гитарный футляр. «Старфайер» держалась молодцом, в отличие от самого Итана. Он сполз с кровати и плюхнулся рядом с инструментом:
– Круто мы отожгли, а?
Ему бы выспаться, но сон, как рукой сняло, чего нельзя сказать об усталости. Веки тяжелели, но каждая мышца тела находилась в таком неприятном напряжении, что расслабиться и погрузиться в целительную дрему не получалось. Он глянул на свою боевую подругу. Все шесть струн, металлические колки и бридж сверкнули, когда Итан вытащил гитару из кейса. Левая рука сжала гриф, правая опустилась на струны. Он сделал глубокий вдох и почувствовал, как по телу едва заметно прошла дрожь, похожая на озноб. Он зажал аккорд и ударил правой рукой. Звук на неподключенной гитаре был тихий и глухой, никто не мог его слышать.
Напряжение в руках быстро просочилось сквозь пальцы и высвободилось наружу. Стало легче. Тогда Итан сыграл еще один аккорд, и еще. Он взялся за сложное соло, которое сплеталось в его голове в ту же минуту. С каждым новым аккордом туман вокруг Итана рассеивался. Он вдруг ясно вспомнил концерт, вспомнил, как из носа брызнула кровь, как испачкалась светлая майка. Вспомнил руки Марни, гладящие его лицо. В это время руки самого Итана играли. Это был новый мотив. Новая песня как дорога. Длинная серая полоса: то ровная, то петляющая. И Охэнзи видел эту полосу, следовал, словно кто-то вел его. Вдохновение навещало Итана нечасто и урывками, но в эту ночь оно взяло его за руку и провело по всему пути.
– Итан Охэнзи! – Марни не знала, но она отбивала кулаком ровные триоли, пытаясь достучаться. В этот раз дверь в номер была заперта. – Мы с Джеймсом волнуемся, открывай, или мы вызовем полицию!
Гитарист с трудом разлепил заспанные глаза и уставился в стену. Солнце уже давно встало и слишком ярко освещало старые обои. Парень поморщился и перевел взгляд на свою гитару. «Старфайер» лежала неподалеку. Он поднялся с пола, шея болела. Охэнзи потер ее и, заплетаясь, направился ко входу.
– Чего тебе? – дверь распахнулась прямо перед носом Марни.
– Ой, – блондинка сделала шаг назад, – я просто
зашла тебя проведать. Ты был вчера не в лучшей форме, – она виновато опустила глаза, после чего добавила:– Я волновалась.– Все нормально, – буркнул Итан, заходя обратно в номер.
Марни тут же проскользнула следом. Первое, что она увидела – гитару на полу и наполовину стянутое с кровати одеяло.
– Что ты тут делал?
– Спал, – Итан показательно зевнул и закинул на плечо свежее полотенце.
– На полу? С гитарой?
Но он лишь хмыкнул в ответ:
– А Сандерс не говорил тебе, что я извращенец?
– Говорил, – она пожала плечами, – но я не думала, что настолько.
– Ладно, я могу принять душ?
– Что?
– Я запру дверь в ванную с той стороны, надеюсь, ты не будешь ее выламывать и орать, да?
– Чего? В смысле?!
– Свали отсюда, ладно?
– Я просто зашла узнать, как ты себя чувствуешь! И ты выглядишь нездоровым! Не нужно нападать на меня за простое проявление заботы!
– А разве Сандерс не говорил тебе, что я неблагодарный кусок дерьма?
– Нет! Но теперь я и сама это вижу. И не волнуйся, я не собираюсь тебе больше докучать!– Блондинка резко развернулась и рванула к выходу, по пути споткнувшись о гитару. Она выскочила из номера, а за ее спиной громко захлопнулась дверь.
Сандерс сидел в кафе на первом этаже гостиницы. Он купил две порции сосисок, тосты и кофе. Завтрак пах настолько сногсшибательно, что один лишь аромат капучино заставлял голодный желудок Джеймса громко урчать, но он держался и терпеливо сглатывал слюну, пока в дверях не появилась блондинка.Она была бледна и слабо улыбнулась, присаживаясь напротив.
– Наконец-то!– воскликнул Джеймс, нанизывая аппетитную сосиску на вилку, – как он?
– Жив.
– Он придет завтракать? Я купил только две порции – тебе и мне, так что ему придется самому стоять в очереди на кассу!
– Ничего, постоит.
Блондинка взяла чашку и поднесла ее к губам, но в последний момент передумала пить и обратилась к Джеймсу:
– Скажи, у него нет девушки потому, что он козел, да?
Сандерс перестал жевать и уставился на Марни:
– Он чем-то тебя обидел?
– Неважно, – девушка опустила глаза. – Мне просто интересно, он со всеми людьми ведет себя грубо, или только мне так повезло?
Джеймс расправился с одной сосиской и принялся за вторую.
– Итан никогда не был милашкой, – сказал он, чавкая. – Так уж сложилось, что за него всегда краснеют другие.
Она кивнула.
– И ты тоже?
– Часто, – подтвердил Джеймс.
– Почему же ты с ним общаешься?
– Он мой лучший друг.
Марни вцепилась в чашку, понуро уставившись на темный напиток.
– Почему ты не пьешь?– поинтересовался Сандерс.
– Не хочется.
– Не огорчайся из-за Ита! Он просто придурок. Трудное детство и все такое.
Марни тотчас подняла на него глаза:
– А что случилось с ним в детстве?
Сандерс захрустел тостом:
– Его воспитывал отец, а он далеко не самый милый человек на свете.
– А мама?
– Кажется, она уехала.
– Куда?
– Я не знаю! – вспылил Сандерс. – И вообще, это не слишком уместно обсуждать за его спиной!