Старград

Широкие проспекты, раскинувшиеся между этими архитектурными чудесами, были вымощены камнем особой породы — полупрозрачным, с вкраплениями кристаллов, которые преломляли свет и создавали радужные переливы под ногами прохожих. По этим камням бежали неоновые узоры, напоминающие руны или древние символы, меняющие своё расположение и форму. Старик объяснил Айто, что это не просто украшение — узоры служили своеобразной системой навигации, указывающей направление к важным городским объектам. Некоторые узоры светились ярче других — их называли «тропами власти», и они вели к административным зданиям. Были тропы торговые, ремесленные, образовательные и даже развлекательные, каждая со своим цветом и характером пульсации.

Эти величественные проспекты внезапно сменялись уютными улочками, где, казалось, время остановилось много веков назад. Под сенью старинных лип, чья кора светилась тёплым янтарным светом в сумерках, прятались деревянные избы, поражающие искусностью исполнения. Их стены были украшены затейливой резьбой, в которой переплетались изображения растений, животных и фантастических существ. Крыши венчали резные коньки в виде птиц, коней или драконов, которые в определённые часы «оживали» — поворачивали головы, расправляли крылья или фыркали, выпуская клубы пара. Дымоходы этих домов испускали дым разных цветов, и старичок пояснил, что по цвету дыма можно определить профессию хозяина: синий дым поднимался над жилищем мага, красный — кузнеца, зелёный — травника, а золотистый — ювелира.

В воздухе над городом парили огромные платформы, словно острова в небесном океане. Каждая такая платформа была размером с небольшую площадь и поддерживалась не только антигравитационными генераторами, но и мощными энергетическими потоками, видимыми как переливающиеся столбы света. Соединяли эти парящие острова с землёй удивительные лифты — прозрачные капсулы, окружённые мерцающими частицами, которые, казалось, танцевали вокруг них, поднимаясь и опускаясь по невидимым спиралевидным путям. Когда капсула проходила через особо густое скопление частиц, пассажиры внутри на мгновение становились невесомыми, ощущая лёгкое головокружение от восторга.

На этих парящих платформах располагались настоящие висячие сады, превосходящие великолепием даже легендарные сады Семирамиды. Там росли цветы невиданной красоты — с лепестками, меняющими цвет от прикосновения, с ароматом, навевающим сладкие сны или пробуждающим воспоминания. Некоторые цветы раскрывались только ночью, испуская голубоватое сияние, освещая дорожки для вечерних гуляний. Деревья, растущие там, были не менее удивительны — с серебристой корой, которая пульсировала, словно живая, и плодами, светящимися изнутри, подобно миниатюрным звёздам. Эти плоды, как сказал старик, обладали чудесными свойствами: одни придавали силу, другие проясняли разум, третьи позволяли понимать язык животных, но все они были доступны лишь тем, кто доказал свою ценность для города.

Между башнями, платформами и мостами сновали юркие летательные аппараты различных форм и размеров. Самыми распространёнными были машины, напоминающие гигантских стрекоз — с прозрачными кабинами для пассажиров и широкими, переливающимися всеми цветами радуги крыльями. Эти крылья не просто мерцали — по ним пробегали волны света, создавая иллюзию движения даже когда аппарат зависал на месте. Управлялись эти стрекозы не механическими приборами, а мыслями пилота через специальные нейроинтерфейсы, выглядевшие как изящные диадемы. Были и другие аппараты — напоминающие гигантских бабочек для торжественных процессий, юрких ласточек для срочных поручений и даже величественных драконов для военных нужд.

Величественный акведук опоясывал центральную часть города подобно огромному светящемуся кольцу. Это грандиозное сооружение поддерживалось колоннами, каждая из которых была произведением искусства — покрытые барельефами, изображающими сцены из славянской мифологии, они, казалось, рассказывали историю этого мира тем, кто умел читать их язык. По желобам акведука текла удивительная жидкость — не вода, а что-то напоминающее жидкое серебро, мерцающее и переливающееся на солнце. Эта субстанция, как объяснил старичок, была не просто декоративным элементом, но и источником энергии для многих городских систем. В определённых узлах акведука устанавливались преобразователи, улавливающие энергию течения и трансформирующие её в свет, тепло или движение. Иногда жидкость меняла цвет — становилась золотистой на рассвете, рубиновой на закате и глубокой синей в полночь, отражая настроение города.

Под арками акведука располагались многоярусные рынки — настоящие лабиринты торговых рядов, где можно было найти товары со всех уголков этого удивительного мира. Прилавки, сделанные из редких пород дерева с инкрустациями из драгоценных камней, ломились от невиданных фруктов, экзотических тканей, магических артефактов и технологических чудес. Но самым удивительным был способ демонстрации особо ценных товаров — они не лежали на прилавках, а парили в воздухе, медленно вращаясь внутри защитных энергетических сфер. Драгоценные камни, светящиеся изнутри таинственным светом; оружие, вокруг которого плясали искры энергии; флаконы с зельями, меняющими цвет в зависимости от того, кто на них смотрит — всё это создавало впечатление не просто рынка, а музея чудес, доступного каждому.

Воздух Старграда был наполнен музыкой — одновременно древней и футуристической, знакомой и совершенно чужой. На уличных перекрёстках можно было встретить музыкантов, играющих на традиционных славянских инструментах — гуслях, обтянутых серебряными струнами, которые звенели подобно ручьям в весеннем лесу; жалейках, чьи протяжные звуки напоминали о бескрайних просторах древней Руси; свирелях, пение которых заставляло птиц замирать в полёте. Но рядом с ними располагались исполнители на инструментах совершенно иного рода — кристальных арфах, каждая струна которых светилась своим цветом; электрических домрах, соединяющих традиционное звучание с пульсирующими ритмами будущего; голографических барабанах, звук которых менялся в зависимости от того, где в пространстве музыкант наносил удар. Все эти инструменты светились, испуская мягкое разноцветное сияние, которое пульсировало в такт музыке, создавая вокруг музыкантов ореолы живого света.

— Старград, — с нескрываемой гордостью произнёс старичок, — жемчужина мира Тиходолья. Город, где встречаются прошлое и будущее, магия и технология, мечта и реальность.

Люди, наполнявшие улицы этого удивительного города, были столь же поразительны, как и сама столица. Девушки прогуливались в сарафанах, сотканных, казалось, из самого света — традиционные славянские узоры на них были вышиты нитями, которые светились изнутри, меняя интенсивность и цвет в зависимости от настроения владелицы. Некоторые узоры двигались, словно живые существа — птицы расправляли крылья, цветы распускались, а геометрические символы медленно вращались, создавая гипнотический эффект. Головы девушек украшали кокошники не из ткани и бисера, а из тончайших металлических пластин и светящихся кристаллов, которые служили не только украшением, но и своеобразным коммуникационным устройством — позволяли обмениваться мыслями на расстоянии или запечатлевать увиденное.

Юноши щеголяли в расшитых рубахах, чьи воротники и манжеты были украшены миниатюрными дисплеями, на которых постоянно сменяли друг друга замысловатые узоры — от традиционных солярных знаков до футуристических фракталов. Эти дисплеи служили не только украшением, но и индикатором статуса — чем сложнее и изящнее узор, тем выше положение владельца в обществе. Пояса юношей были усыпаны функциональными устройствами, замаскированными под традиционные пряжки и бляхи — коммуникаторами, сканерами, проекторами малых голограмм.

Кибернетические улучшения встречались повсеместно и воспринимались как естественная часть облика горожан. У некоторых глаза светились неестественным цветом — изумрудным, сапфировым или аметистовым, и Айто заметил, как эти глаза порой фокусировались на невидимых объектах или сужались, словно объективы камер, когда владелец пытался разглядеть что-то вдалеке. У других из-под рукавов выглядывали металлические конечности — не грубые протезы, а произведения искусства, с выгравированными рунами, которые светились при активации определённых функций. Эти руки были изготовлены из сплавов, меняющих цвет подобно хамелеонам, подстраиваясь под одежду владельца или отражая его эмоциональное состояние.