Стархэвен

— Сегодня? — переспросил он. — Как это будет?

— Я собираюсь все сделать сама, — заявила Майра. Искажение рассеивающего поля лишило ее голос всякой эмоциональной окраски. — Зурдан просил меня прийти сегодня ночью к нему в апартаменты. Мы должны пообедать, затем немного поработать — так, несущественные детали, на которые не хватило времени днем. Я приду в постель с ножом. Это будет для него приятным сюрпризом.

Мантелл сгреб со стола раскрытые карты, механически перетасовал их, почти не отдавая себе отчета в своих действиях.

Он смотрел на созданное электроникой туманное пятно, сидящее напротив, и вдруг осознал, что почти не знает скрывающейся за ним девушки. Секретарша и любовница Бена Зурдана с голубыми как лед глазами, которая решила прикончить властелина Стархевена ночью в его собственной постели!

И тем не менее Мантелл знал, что любит ее.

— Мы готовы к перевороту, — сказала она. — Наши предводители выступят, как только получат известие о его смерти. Мы стремимся избежать ошибок при захвате власти. Доктор Хармон подготовил обращение к народу. Глава корпуса личной охраны Бена, Мак–Дермотт, тоже один из наших, он постарается, чтобы обошлось без сильных потрясений и жертв. Выделены силы для захвата башни управления. К утру вновь созданное правительство будет контролировать весь Стархевен. Мы надеемся обойтись без единого выстрела.

— И кто же станет во главе новоявленного правительства, когда все образуется. Ты? Хармон? Мак–Дермотт?

— Нет, — спокойно произнесла Майра. — Его возглавишь ты.

Мантелл сидел очень тихо, впитывая окружающие звуки, отфильтровывая шумы казино и пропуская в сознание только холодный голос Майры. Она сказала «ты».

— Временный правитель Стархевена, Джон Первый! Ты…

— Почему я? — спросил он наконец. — У вас столько…

— Нет, — возразила Майра. — Они не подходят. Мы перебрали все возможные варианты и остановились на твоей кандидатуре, как наиболее нейтральной. Ты здесь новичок и не успел нажить недоброжелателей. Ты один сможешь быть беспристрастным и не сводить старые счеты.

— Откуда ты знаешь, что я на это соглашусь?

— Ты же сам сказал, что возьмешься за любую работу, чтобы нам помочь. Вот и помоги.

— Я не собираюсь быть диктатором.

— И не будь им. Просто возглавляй Временное правительство, пока на Стархевене не войдет в силу конституция.

Он думал. Время было девять сорок пять. Через два часа пятнадцать минут Бен Зурдан будет мертв. И Джонни Мантелл с Мульцибера, бывший техник, специалист по защитным экранам, выброшенный за ворота и скитавшийся по пляжам далекой планеты, станет правителем железного мира Стархевена. Какая головокружительная карьера! Перемена стремительная, почти революция. К завтрашнему утру все будет кончено.

— Давай сматывать удочки, — сказал он и начал подниматься из–за стола. Она поймала его за руку и усадила на место.

— Постой! Мы же не кончили игру. — Она снова разложила карты.

Через двадцать минут они решили, что могут спокойно покинуть казино и, направившись к выходу, скинули маски. Они встретились в ониксовом коридоре. Майра была одета в голубую облегающую тунику, выгодно подчеркивающую ее стройную фигуру.

«Сегодня ночью она увидится с Беном Зурданом в последний раз, — подумал Мантелл. — Завтра она станет моей».

Они шагнули в холодную стархевенскую ночь и медленно пошли вдоль площади, расположенной перед Дворцом удовольствий. На черном небе блестели зеркально–яркая луна и острые, как иголочки, звезды. Бен Зурдан намеренно поместил туда луну и звезды, чтобы подчеркнуть искусственность Стархевена. Мантелл знал, что это были всего–навсего световые пятнышки, проецируемые с помощью линз на металлический небосвод, обегающие его за ночь по строго запрограммированному закону и исчезающие по «утрам». Это напоминало гигантский планетарий — «планетарий» размером с планету.

Холодный и сырой ветер налетел на них с востока, когда они остановились рядышком в темноте, прижавшись друг к другу и мечтая о завтрашнем дне, который уже не за горами. Они стояли так, пока не начал накрапывать дождик. Инженеры, ведавшие погодой, были хитрые бестии: уж если лил на Стархевене дождь, то вы промокали до нитки, даром что погода создавалась искусственно.

— Что ни говори, а Бен — великий человек, — тихонько сказала Майра. — Поэтому и надо его убить. Он слишком велик для Стархевена, как Цезарь — для Рима.

— Ты любила его?

— Любила ли я Бена? Да, любила. Несмотря на всю его жестокость, его безжалостность; он неординарный человек. Он больше, чем просто человек.

— Что ж, мы так и будем говорить только о нем? — спросил Мантелл.

— Если тебе неприятно, я не буду. Но я стараюсь быть честной перед своей совестью, Джонни. Теперь Бен должен умереть. Если он умрет собственной смертью, здесь будет сущий ад. А он уже не молод. Но все же…

Было странно слушать ее рассуждения о совести на этой планете, где совесть отошла в область преданий. Мантелл повернулся к ней лицом.

— Могу я полюбопытствовать, Майра?

— Смотря о чем!

— Ты никогда не рассказывала мне, почему очутилась на Стархевене. Это так и останется для меня тайной?

Она посмотрела на него в упор.

— Ты действительно хочешь знать? — спросила она.

Он секунду помолчал, задумавшись. Насколько ужасной может оказаться ее тайна? Может быть, это будет преступление настолько страшное, что навсегда вобьет клин между ними, что–то такое, о чем лучше умолчать?

Он потряс головой, отгоняя малодушные мысли: между ними не должно быть недомолвок.

— Да, — сказал он.

— Но это неинтересно, потому что я не совершила никаких преступлений, Джонни. Я одна из немногих людей на Стархевене, которые не скрываются от закона.

Его глаза расширились от удивления.

— Так ты не…

— Нет. Я не беглянка.

— Тогда с какой стати ты оказалась здесь? — спросил он, совсем сбитый с толку.

Она помолчала.

— Восемь лет назад, — начала она, как будто о чем–то далеком, — Бен Зурдан оставил Стархсвсн в первый раз, с тех пор как построил его. Он решил поразвлечься и отправился инкогнито на планету Лурибар. Он провел семь дней в тамошнем отеле. Там мы встретились.

— Ты с Лурибара?

— Мои предки участвовали в ее колонизации полтораста лет назад. Как–то раз Бен пригласил меня танцевать. Он был ужасно неуклюжим, я потешалась над ним. Потом увидела, что задела его за живое, буквально до слез. Представляешь, задеть за живое такого великана! Я почувствовала, что должна извиниться. Больше он ни разу не вышел на танцплощадку, ни со мной, ни с кем–либо еще. Но на следующую ночь он покидал Лурибар, чтобы возвратиться на Стархевен. Он рассказал мне, кто он, и что из себя представляет его мир. Он просил меня отправиться вместе с ним.