Старинная гравюра

С тряпкой в одной руке и пылесосом в другой я поднялся на второй этаж и вошёл в кабинет. Почему-то сразу взгляд упал на гравюру с девушкой и арфой. Но что-то было не так. Девушки на гравюре не было!

Я помотал головой, моргнул несколько раз и подошёл к гравюре поближе. Вот ступени, вот арфа. Вот пруд с лебедями. Но девушки нет!

Совершенно обалдевший, я стал рассматривать другие гравюры, и, о, чудо! На одном из пейзажей, изображающем летний луг, я увидел ту девушку. Она стояла, обернувшись ко мне, и, казалось, смотрела мне прямо в глаза. У её ног на траве был раскинут роскошный ковёр с подушками, на котором кто-то лежал. Чем больше я всматривался в фигуру на ковре, тем больше крепла уверенность, что я где-то видел этого человека.

Решив, что ещё не до конца выздоровел, я отошёл от гравюры и продолжил уборку. А потом спустился на кухню и начал готовить себе обед.

Пока на плите всё кипело и жарилось, я присел к столу и стал рассматривать набор календарей.

Вот грозный Локки. Вот прекрасная и воинственная валькирия. А вот – Хель.

Почему меня так волнуют эти скандинавские мифические персонажи? Я так пристально смотрел на них, что мне на миг показалось, что Локи мне подмигнул, валькирия печально покачала головой, а Хель нежно улыбнулась.

Я отложил календари в сторону, решив, что и не такое привидится от голода. Пообедал, привёл в порядок кухню (интересно, все мужчины, когда готовят, так успевают испачкать кухонную утварь, пол и варочную панель, или это только я такой?)

С большой кружкой свежезаваренного чая я поднялся в кабинет и остановился перед гравюрой с пейзажем.

Кружка выпала из моих рук на ковёр, кипяток попал на большие пальцы ног. Но я не почувствовал боли, потому что на гравюре девушка уже не смотрела на меня, она стояла перед ковром, раскинув руки, пытаясь защитить что-то или кого-то. А в метре от неё возвышался огромный страшный змей.

Я узнал его. Это был змей Йормунганд, тоже отпрыск Локи и великанши Ангрбоды. Он пока не нападал. Создавалось впечатление, что они просто разговаривают, но девушка выглядела испуганной. Я подумал, что ей требуется защита, и… шагнул в гравюру.

Лист шестой.

– Ой, защитничек пожаловал. Ну, вы только посмотрите!
– прошипел, а скорее пропел змей.
– А мы уж вас ждали, ждали.

Всё это я услышал, быстро поднимаясь с ковра. Не придав значения словам змея, я метнулся к Хель, заслонив её собой, и только тут взглянул на чудовище.

Не сказать, что передо мной возвышался красавец. Голова крупная, очень широкая, хорошо отграничена от шеи, сверху покрыта крупными щитками, образующими вдавленный щит. Окраска верхней стороны тела тёмная красно-коричневая. Брюхо - чёрное в крапинах. По бокам тела тёмные пятна, казалось, сливающиеся с поперечными полосами в одну изломанную линию. Но страшнее всего были его бездонные, завораживающие, зовущие за собой глаза.**

– Не смотри ему в глаза!
– услышал я шёпот Хель.
– Иначе он поглотит тебя или уведет за собой.

Я усилием воли отвёл взгляд от опасных глаз, и, смотря куда-то в середину шеи змея, произнёс:

– Что тебе здесь нужно? Тебя никто не звал.

– Ошибаешься, заступничек. Она, как ты знаешь, моя сестра. И я должен защищать её, порой, даже от неё самой. А когда она привела себе игрушку – человека, и не мёртвого, а живого, тут я рассердился по-настоящему. И мы мило беседовали о том, кто мы и как должны поступать, пока не нарисовался ты. Проваливай в свой мир, не вспоминай Хель, не пытайся больше попасть сюда и останешься жив.

– Я не боюсь тебя, Йормунганд. Мне очень нравится Хель, и мне хорошо с ней. Оставь нас в покое, возвращайся в себе в Океан и ожидай третьей битвы с Тором, когда он снесёт твою голову.

– Какой грамотный историк попался! Всё про меня знает. Но, тогда ты знаешь, как погибнет и Тор. Вот так!

Змей метнулся ко мне, царапнул зубами за плечо, именно царапнул, но правая рука мгновенно отнялась, отяжелела.

– Через девять шагов ты будешь мёртв. А так как ты – не герой, то просто попадёшь в мир мёртвых к своей драгоценной Хель. Прощайте, детишки!!!
– И… змей исчез.

Только тут я услышал за спиной плач девушки и попытался обернуться, чтобы утешить её.

Но она схватила меня за здоровую руку и крикнула:

– Не шевелись. Не пытайся сдвинуться с места. Пока ты не сделаешь эти девять шагов, ты будешь жить.

Я замер. Но рука нещадно тянула меня вниз, как будто к ней подвесили многокилограммовую гирю. Хотелось ощутить щекой бархатистую мягкость ковра и уснуть, забыв о той боли, которая медленно охватывала шею, позвоночник и, казалось, пыталась скрутить меня а шар.

Я заскрипел зубами, мутными глазами посмотрел на серое, почему-то пятнистое небо и прошептал:

– Хель, я не смогу долго бороться с болью. Подойди ко мне.

Девушка подошла, обняла меня на шею, прижалась мокрым от слёз лицом к моему и прошептала:

– Прости меня. Я не думала, не хотела, чтобы всё случилось именно так.

– Не вини себя. Это были лучшие мгновения моей жизни. Я увидел истинную красоту и служил ей. Это ли не величайшее наслаждение для мужчины. Я полюбил тебе, и не важно, кто ты и откуда ты…

Из последних сил я разомкнул ставшие такими непослушными губы и прикоснулся к тёплым и солёным от слёз губам Хель.

И в это мгновение ударил гром, вокруг нас заплясали молнии. Они резвились, словно живые, создавая вокруг нас кокон. Или мне так показалось?! Хлынул ледяной дождь. Он лил и лил, словно все дожди мира решили вылиться над нами. Мы стояли, прижавшись, друг к другу. По волосам, по лицам, по телам текли потоки воды, и… я почувствовал, что эти потоки смывают боль, тяжесть, усталость. Мне казалось, что я даже видел, как дождь омывает меня изнутри и уносит змеиный яд из моего тела. Хель, видимо, тоже почувствовала это и ещё сильнее прижала меня к себе.

Дождь стихал. Уже не так били молнии, уже становилось светлее. Моя рука не болела, хотя прежняя подвижность к ней ещё не вернулась.

Я вновь поцеловал Хель и тихо спросил:

– Что это было? Кто помог нам?

– Это - Фрейр.

– Бог плодородия, солнечного света и дождя?

– Да. Он всегда помогает влюблённым, потому что помнит, как сам добивался руки Герды, дочери морского великана Гюмира.**

Но нам надо спешить. Надо где-то спрятаться, пока Йормунганд не узнал, что ты жив, и не вернулся. От его укуса можно исцелиться только один раз.