Стародубская война (1534—1537). Из истории русско-литовских отношений

Осенью 1534-го — весной 1535 г. произошли важные изменения в международной обстановке Восточной Европы, что не могло не повлиять и на русско-литовские отношения. Как уже отмечено выше, к осени 1534 г. наметились позитивные сдвиги во внешнеполитическом положении Русского государства (союз с Ислам-Гиреем, с молдавским воеводой Петром). Союзник Москвы Ислам-Гирей оказал ей военную поддержку: в середине октября 10-тысячное крымское войско опустошило Подолию и Волынь, уведя с собой 15 тыс. пленных ²⁰⁹ . Русское правительство стремилось укрепить антилитовский союз с Исламом; отправленный в Крым в декабре 1534 г. посол кн. Василий Мезецкий должен был предложить хану: «ты б, брат наш, ныне нам дружбу свою учинил и на того нашего недруга на литовского был бы еси с нами заодин» ²¹⁰ . В январе 1535 г. ханский посол привез в Москву шертную грамоту Ислам-Гирея ²¹¹ . Сигизмунд опасался также совместных действий России и Молдавии ²¹² . Обе стороны вели упорную дипломатическую борьбу за союзников. В октябре 1534 г. в Вильне шли переговоры с ливонскими послами об оказании Литве помощи против России ²¹³ , однако в марте следующего года ливонское посольство прибыло в Москву для продления перемирия, что вызвало недовольство Сигизмунда ²¹⁴ . Москву беспокоила возможность заключения польско-шведского союза ²¹⁵ , но в январе 1535 г. шведские послы приехали в Москву для возобновления перемирия ²¹⁶ .

209

Wapowski. P. 255; Pociecha W. Kr'olowa Bona. Т. III. S. 125

210

РГАДА. Ф. 123. Кн. 8. Л. 119.

211

Кузнецов А. Б. Дипломатическая борьба… С. 91.

212

Гонца Г. В. Возобновление молдавско-русского военно-политического союза… С. 18.

213

AT. Т. XVI/2. № 542. Р. 297.

214

ПСРЛ. Т. 29. С. 17; AT. Т. XVII. № 172. Р. 251—252.

215

Ibid. № 118. Р. 150.

216

ПСРЛ. Т. 29. С. 16.

В целом, если не считать очередного набега казанцев на восточную «украину» ²¹⁷ , внешнеполитическое положение Русского государства в начале 1535 г. было благоприятным. В этой обстановке состоялся большой поход русских войск в пределы Великого княжества Литовского. Решение о посылке воевод в Литву было принято в ноябре 1534 г. на заседании Боярской думы с участием митрополита Даниила. Подробный рассказ об этом помещен в Воскресенской летописи: Иван IV и его мать Елена изложили митрополиту «королевы неправды» (посылка королем своих воевод «на христианство», «наведение» татар и пролитие «крови христианской»), за которые они решили послать воевод воевать литовские земли; в ответной речи митрополит благословил поход: «зачинающего рать погубляется, а в правде Бог помощник» ²¹⁸ . Итак, поход был решен и освящен как богоугодное дело, восстановление нарушенной королем «правды». Когда же начался поход?

217

Шмидт С. О. Продолжение хронографа редакции 1512 г. С. 286.

218

ПСРЛ. Т. 8. С. 287—288.

По Воскресенской летописи, главный корпус армии во главе с кн. М. В. Горбатым покинул столицу 28 ноября, та же дата — в ЛНЦ ²¹⁹ , а в Александро-Невской летописи и Царственной книге здесь внесена поправка: дата изменена на 28 октября ²²⁰ . Разряды датируют начало похода декабрем, а краткая их редакция относит выступление московских воевод к ноябрю, а новгородских — к декабрю ²²¹ . Вологодско-Пермская летопись относит выступление в поход к январю (1535 г.); Постниковский летописец говорит, что воеводы ходили в Литву «в великий мясоед», то есть после 25 декабря и до Масленицы ²²² . Ценным является указание новгородских летописей, что посылка воевод имела место в Филиппов пост ²²³ , то есть после 14 ноября и до 25 декабря. Итак, дата Воскресенской летописи и ЛНЦ (28 ноября) согласуется с показаниями других источников, а позднейшую поправку Царственной книги следует признать недостоверной. Таким образом, московское войско выступило в поход 28 ноября. Новгородские же воеводы отправились позднее, в декабре: в этом месяце Иван IV и митрополит прислали новгородскому архиепископу распоряжение: благословить новгородское воинство и приехать в Москву «о духовных и о земских делех»; на Рождество Христово (25 декабря) архиепископ в Софийском соборе благословил наместника кн. Б. И. Горбатого «на государево дело», второй наместник М. С. Воронцов остался в Новгороде «беречи государева дела» ²²⁴ .

219

ПСРЛ. Т. 8. С. 288; Т. 29. С. 15; Т. 13. С. 87.

220

ПСРЛ. Т. 29. С. 129; Т. 13. Ч. 2. С. 421.

221

РК 1605. Т. 1. С. 249, ср.: РК 1598. С. 85—86.

222

ПСРЛ. Т. 26. М.; Л., 1959. С. 316; Т. 34. С. 25.

223

ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. Л., 1929. С. 567; Т. 6. СПб., 1853. С. 293.

224

ПСРЛ. Т. 6. С. 294.

В походе участвовали три отдельных корпуса: 1) «московские воеводы» во главе с кн. М. В. Горбатым-Кислым пошли из Можайска; 2) «ноугороцкие воеводы» во главе с кн. Б. И. Горбатым — из Новгорода и Пскова; 3) из Стародуба — рать во главе со стародубским наместником кн. Ф. В. Овчиной-Телепневым. Разряды зафиксировали имена всех воевод, участвовавших в походе ²²⁵ .

Для ведения военных действий московская и новгородская рати должны были соединиться: об этом воеводам было сообщено в специальном наказе, присланном с дьяком А. Ф. Курицыным ²²⁶ . Стародубский отряд действовал самостоятельно. Отправившееся в Литву воинство было весьма пестрым по составу: наряду с московскими (дворовыми и городовыми) детьми боярскими, помещиками новгородскими, псковскими, торопецкими, лучанами, ржевичами ²²⁷ шли и городецкие татары, «черемиса да чювашене гогулене» ²²⁸ , а также «иные, что на лыжах ходять, да мордвичи Резаньские земли, и вся земля Московская государева область» ²²⁹ . Упоминание лыжников среди участников похода не случайно: были «тогда снеги и мразы велики» ²³⁰ . И Ваповский отметил в своей хронике, что «несносная зима и очень глубокий снег нисколько не устрашили» московитов ²³¹ .

225

РК 1598. С. 85—86; РК 1605. Т. 1. С. 249—251.

226

РК 1605. Т. 1. С. 250—251.

227

Шмидт С. О. Продолжение хронографа редакции 1512 г. С. 287; ПСРЛ. Т. 26. С. 316.

228

РК 1598. С. 86; Зимин А. А. Краткие летописцы XV—XVI вв. // Исторический архив. Кн. 5. М.; Л., 1950. С. 13.

229

ПЛ. Вып. 1. С. 106.

230

Там же. Вып. 2. М., 1955. С. 228.

231

Wapowski. Р. 255.

Какова была численность вторгшихся в Литву русских войск? Псковский летописец отметил: «а мню всех 150 000 силы», а по оценке Постниковского летописца — «тмочисленые люди» ²³² . Если это и преувеличение, то небольшое. Наблюдатели в Польше и Литве оценивали численность одной только псково-новгородской рати, действовавшей под Полоцком и Витебском, в 20 и даже 40 тысяч ²³³ . Мы располагаем также свидетельством участника этого похода, луцкого помещика Василия Иванова сына Хрущева, попавшего позднее в плен к литовцам. По его словам, «того войска новгородского и псковского было с князем Борисом Горбатым пятьдесят тисяч» ²³⁴ . Согласно разрядам, в экспедиции должны были участвовать 24 воеводы (по 10 — в московской и новгородской ратях, 4 воеводы — в стародубской) ²³⁵ . Следовательно, если псково-новгородская рать при 10 воеводах составляла 40—50 тыс., то все воинство вполне могло насчитывать порядка 120 тыс. чел. (в среднем — по 5 тыс. на одного воеводу) ²³⁶ .

232

ПЛ. Вып. 2. С. 228; ПСРЛ. Т. 34. С. 25.

233

AT. Т. XVII. № 86. Р. 113; № 139. Р. 197.

234

РА. № 57. С. 138.

235

РК 1605. Т. 1. С. 249—251.

236

О достоверности оценок численности русского войска первой половины XVI в., данных современниками, и о соотношении количества воевод и численного состава московских ратей в походах изучаемой эпохи см.: Кром М. М. О численности русского войска в первой половине XVI в. // Российское государство в XTV-XVII вв. Сборник статей, посвященный 75-летию со дня рождения Ю. Г. Алексеева. СПб., 2002. С. 67—82.

Новгородская и московская рати вступили в Литву соответственно от Опочки и от смоленского рубежа; согласно разрядам, это произошло 3 февраля ²³⁷ . Псковские и новгородские воеводы опустошили окрестности Полоцка, Витебска, Браславля; по Вологодско-Пермской летописи, их отряды воевали даже в окрестностях Вильна, сами же воеводы кн. Б. И. Горбатый «с товарищи» стояли в 50 верстах от литовской столицы, в селе Воибровичи, затем они пошли на соединение с «московской» ратью ²³⁸ . Эти летописные данные полностью согласуются с той информацией, которой в начале марта располагал находившийся в Вильне Н. Нипшиц ²³⁹ . О действиях северной русской рати говорит и Ваповский, прослеживая ее маршрут: Полоцк — Браславль — Вильна ²⁴⁰ . Тем временем «московские» воеводы во главе с кн. М. В. Горбатым воевали Дубровну, Оршу, Друцк и другие места ²⁴¹ . Воеводы северной и центральной ратей сошлись в Соборное воскресенье ²⁴² , которое в 1535 г. пришлось на 14 февраля ²⁴³ . Причем эту встречу не следует понимать как слияние двух корпусов: упомянутый выше В. И. Хрущов, шедший тогда в рядах новгородской рати, прямо говорил, что московского войска «не видал», поскольку «тое войско московское з войском новгородским не злучалося, одно ж воеводы ся зъежчали» ²⁴⁴ . Место этого съезда воевод для координации действий войск в источниках определяется по-разному: с. Голубичи, с. Бобыничи или Молодечно ²⁴⁵ ; по-разному указывается и расстояние, на которое объединенное русское войско подошло к Вильне (от 15 до 50 верст). Чтобы внести ясность, привлечем еще один источник — «память» Даниилу Загрязскому, отправленному в Крым 8 марта 1535 г. ²⁴⁶ , вскоре после возвращения воевод из Литвы. Рассказ об успехах русских воевод в наказе послу обнаруживает удивительное сходство с текстом ЛНЦ. Вот как описываются действия центральной рати в обоих источниках:

237

ПСРЛ. Т. 8. С. 288; Т. 13. С. 88; РК 1598. С. 86.

238

ПСРЛ. Т. 8. С. 288; Т. 13. С. 88; Т. 26. С. 316.

239

AT. Т. XVII. № 139. Р. 197.

240

Wapowski. Р. 256.

241

ПСРЛ. Т. 8. С. 288; Т. 13. С. 88.

242

Там же. Т. 26. С. 316.

243

Соборное воскресенье — за 42 дня до Пасхи, которая в 1535 г. пришлась на 28 марта ( Пронштейн А. П., Кияшко В. Я. Хронология. Прил. За. С. 173).

244

РА. № 57. С. 138.

245

ПСРЛ. Т. 26. С. 316; Т. 29. С. 15; РК 1605. Т. 1. С. 251.

246

Текст «памяти» публикуется ниже, в приложении к данной книге: см. Прил. I, № 2.

«Память» Д. Загрязскому:	Летописец начала царства:
«И милостью божию те наши воеводы воевали от Смоленска Дубровну, Оршу, Друческ, Борисово, Прихабы, Соколин, Бобыничи, Лучею, Чюдно, Быковичи да Заборовье, Сорицу, Свеино, Воибровичи, Голубичи, Выдрею, Долца, Долгиновичи и иные городы и пришли в Молодечно» ^247.	«Посланные воеводы начаша воевати от великого князя вотчины, от Смоленьского рубежа, королеву державу: Дубровну, Оршу, Друческ, Борисово, Прихабы, Соколин, Бобыничи, Заборовие, Сорицу, Свеси, Нову и Боровичи и иные городы, и пришли в Молодечну…» ^248.

247

РГАДА. Ф. 123. Кн. 8. Л. 178.

248

ПСРЛ. Т. 29. С. 15. Тот же текст (с небольшими отличиями в написании отдельных населенных пунктов: «Новой», «Буровичи») — в поздней редакции ЛНЦ: Т. 13. С. 88.

В обоих источниках перечислены одни и те же пункты, в том же порядке, с той лишь разницей, что в ЛНЦ, по сравнению с «памятью», ряд городов пропущен, а некоторые названия искажены («Нова», «Боровичи» вместо правильного «Войборовичи» ²⁴⁹ ). К этому надо добавить, что и перечень мест, которые воевали новгородские воеводы, идентичен в «памяти» и ЛНЦ, а также в разрядах ²⁵⁰ . Можно предположить, что все эти тексты восходят к одному источнику разрядного происхождения: возможно, к тому донесению воевод, которое они прислали в Москву 5 марта по возвращении из похода ²⁵¹ . В таком случае понятно, что «память» Д. Загрязскому, данная ему накануне его отъезда 8 марта, была составлена «по горячим следам» и поэтому сохранила наиболее полный перечень мест, которые воевали русские воеводы; позднее же, при составлении ЛНЦ, этот список подвергся сокращению.

249

Село Войборовичи (Вольборовичи) находилось в Ошменском повете Великого княжества Литовского, см.: Спиридонов М. Ф. Закрепощение крестьянства Беларуси (XV-XVI вв.). Минск, 1993. С. 60, 198 и карту-вкладыш «Беларусь в конце XVI в.».

250

ПСРЛ. Т. 29. С. 15; Т. 13. С. 88; РГАДА, Ф. 123. Кн. 8. Л. 178; РК 1605. Т. 1. С. 250.

251

РК 1605. Т. 1. 251.

Наконец, и в «памяти», и в ЛНЦ местом соединения московских и новгородских воевод названа Молодечна, сходно описано и стояние под Вильной:

«Память» Д. Загрязскому:	Летописец начала царства:
«И в Молодечне воеводы наши ноугородцкие сошлис(я) с нашими воеводами, которые шли от Смоленска и, зшедшись, наши воеводы шли и воевали городы и места к Вильне и пришед, сами стояли за сорок верст от Вилны и людей нашых посылали воевати, и нашы люди воевали от Вилны за дватцат(ь) верст, а иные за пятнатцать верст» ^252.	«И сошлися великого князя воеводы во едино место в Молодечьну и, воевав Молодечьну, пошьли к Вильне и стали от Вильны за четыредесят верст, а людей великого князя воеводы розослали воевати ^253около Вилны, и люди великого государя воевали от Вильны за пятнатцать верст» ^254.

252

РГАДА. Ф. 123. Кн. 8. Л. 178—178 об.

253

В тексте описка: «воевоти».

254

ПСРЛ. Т. 29. С. 15. Так же в поздней редакции: Т. 13. С. 88—89.

Эти данные позволяют уточнить ряд моментов. Во-первых, можно полагать, что центром соединения московской и новгородской ратей, где сошлись главные воеводы, была Молодечна, но, поскольку соединение должно было происходить по полкам (большого с большим, передового с передовым и т.п.) ²⁵⁵ , а разные полки размещались, очевидно, в разных селах, это и вызвало разноголосицу в источниках. Во-вторых, проясняется вопрос о расстоянии, на которое русские воеводы подошли к литовской столице: «большие» воеводы стояли в 40 верстах от нее, а в непосредственной близости от Вильны действовали «легкие» воеводы, подходя к столице на 15—20 верст.

255

РК 1598. С. 86.

Поскольку посполитое рушение было осенью распущено, Литва оказалась беззащитной перед этим вторжением. Получив от пограничных наместников известия о приближении московских войск, Сигизмунд первого февраля 1535 г. разослал по поветам листы, «абы на службу земъскую ехали против Москвы»; король велел своим подданным «жадного року не ожидаючы», сразу по получении этого королевского листа ехать к месту сбора — Молодечне, под начало гетмана Ю. Радзивилла ²⁵⁶ . Но напрасно гетман с панами-радой ожидали ополчения в Молодечне — шляхта на службу не ехала, не помогали и угрозы короля, а тем временем литовские владения терпели все больший урон от неприятеля ²⁵⁷ . Ваповский пишет, что московиты «направились бы прямо к Вильне, если бы присутствие (там) короля Сигизмунда не отвратило их от столь дерзкого замысла»; король, после того как «литовцы были призваны к оружию», послал семь тысяч всадников ²⁵⁸ против московитов; последние, однако, благополучно успели достичь своих рубежей, прежде чем литовцы попытались преградить им путь ²⁵⁹ . Поэтому ЛНЦ мог с полным правом констатировать: «а король бе тогда в Вилне и не успе ничтоже» ²⁶⁰ . Московские и новгородские воеводы вышли из литовских владений на Опочку первого марта ²⁶¹ .

256

РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 227. Л. 252, 254—254 об.

257

Там же. Л. 255—256.

258

Н. Нипшиц в письме из Вильны от 3 марта 1535 г. упоминал о собранном шес­титысячном войске, остававшемся в бездействии (AT. Т. XVII. № 139. Р. 198).

259

Wapowski. Р. 256; Bielski, 1597. S. 573.

260

ПСРЛ. Т. 29. С. 15; Т. 13. С. 88.

261

Там же. Т. 8. С. 288; Т. 13. С. 89; Т. 26. С. 316. Луцкий сын боярский Иван Ерышкин вспоминал позднее о «великом жаловании», розданном всем участникам похода (РА. № 55. С. 136).