Староста моей мечты или Я не буду тебя целовать!

– От твоей доброты асфальт скоро расплавится. Ядом все закапаешь, мелкая, эпидемия начнется.

Не поднимая глаз от чертового вышеупомянутого покрытия, я невольно простонала. Ну за что, вашу кактусовую бабушку, мне это? За что?

Зато вслух ляпнула другое:

– Почему опять ты?

И столько обиды и непонимания было в этом вопросе, что даже я прониклась сочувствием к собственной персоне. Ну почему, блин, я не могла упасть под ноги кому-нибудь другому, а? Тому же Елизарову, будь он неладен! Да что там, я даже на ректора согласна. Только бы не Хомяк!

Но судьба к моим молитвам была глуха, слепа, а на слезные обещание вести себя хорошо не повелась ни разу. Нет в этом мире справедливости, блин.

– Соскучилась что ли, Чайка?
– радостно оскалилась эта… Зараза. Да так, что у меня, несчастной жертвы стоматолога, зубы невольно заныли.

От зависти к шикарной, голливудской улыбке одного конкретного индивида, ага.

– Очень, - задушевно откликнулась я, поднимаясь с колен и отряхивая пострадавшие ладони и джинсы. И, подняв рюкзак, попыталась обогнуть препятствие на пути к знаниям.
– Так, что нет ни сил, ни слов, дабы выразить степень моего одичания без твоего присутствия.

– Это ты так изящно пытаешься не материться?

– Это я так изящно намекаю, что рада была видеть и все такое… - я сделала неопределенный жест рукой, умудрившись протиснуться мимо Хованского.
– Но мне пора! Чао, Хомяк! Ай!

И это “Ай” было куда обиднее, чем все неприятности, свалившиеся на мою голову за сегодня. Хотя бы потому, что, пытаясь не попасть в загребущие руки надоедливого, приставучего, сногсшибательного…

Так, Арина, не туда и не о том! В общем, пока я пыталась просочиться мимо Хованского, не заметила еще один образец занудства, порядка и тяги к знаниям. И со всего маха врезалась в еще одного старосту.

Правда, теперь уже своей группы.

– Белоярцева, вот что ты за человек?
– простонал он, поморщившись. Еще и ногу зачем-то поджал, прямо, как цапля. Ага, розовый фламинго, дитя заката. Фу, откуда это в моей голове?

Впрочем, чего уж греха таить. В чем-то этот староста действительно был похож на цаплю. Ну или фламинго, кому как больше нравится. Худющий, носатый, в очках и с манией клюнуть по темечку, стоит только зазеваться. И фамилия у него была говорящая - Цаблин, в которой кое-кто постоянно путал одну единственную букву. И характер.

Прямо не староста, а Князь Всея Руси Игорь. Тьфу, группы, блин!

– Нормальный человек, - нахохлилась я, засунув руки в карманы джинсов.
– Две руки, две ноги…

– На голове рожки, в голове ветер, - закончил за меня Хованский.

– Цыц, Хомяк!
– не оборачиваясь, бросила я.
– Вот что у тебя за манера влезать в разговор, когда умные люди между собой общаются?

Вот, ешкин кот, я лучше со старостой пообщаюсь, ей-богу. Со своим старостой. И без всяких там щекастых-зубастых!

А Игоречек, вместо того, чтобы поддержать любимую занозу в одном месте, заискивающе посмотрел на Хомяка:

– Илюх, ты с ней о чем-то там поговорить хотел?

Вот же с... Трус слабонервный! Пять минут меня потерпеть не мог, что ли? Пока этот придурок не ушел, оставив идею испортить мне настроение, нервы и жизнь!

– Спасибо, Игорь, - одарил нашего старосту своим тридцать два-кусачая норма Хованский и невозмутимо цапнул меня чуть повыше локтя.

– Я ее надолго не задержу, на пару придет.

А что это он за меня обещания-то раздает? Вот захочу - и прогуляю. Без всяких там обаяшек обойдусь! Козлов, конечно, козлов, Белоярцева.

Где б записать эту умную мысль, чтобы не потерялась?

Глава 2

– И что тебе надо?

Прозвучало очень нелюбезно, совершенно невежливо и откровенно недовольно. И меня даже попытались пристыдить насмешливым взглядом в духе “Ну ты серьезно, Чайка?”. А заметив, что не сработало сменили тактику.

– И чего я тебе сделал, что ты меня так не любишь? Неделю назад я еще был богом, а сейчас...- Хованский даже вздохнул печально. Но я на эту невинную морду лица не повелась.

– Ты… - я аж дар речи потеряла от неожиданности. А когда нашла, выпалила, ткнув ему в грудь пальцем.
– Ты сейчас прикалываешься что ли? У тебя вообще совесть есть, Хомяк? Или слово такое хотя бы знаешь? Я могу словарь подарить, если нужно. Только отвали!

– Да что я такого сделал-то?
– продолжал притворяться Илюшей-дурачком он.

– Не-е-е, Хованский, - я уперла руки в бока и сощурилась.
– Мы вопрос иначе сформулируем. Что ты не сделал за эту неделю! А не сделал ты только одно - разве что в туалет за мной не ходил и в личную жизнь не вмешивался! И после этого ты еще спрашиваешь, за что я тебя не люблю? Ну и на-а-аглость.

– Ну, судя по тому, как активно ты ко мне с поцелуями лезла, твоя личная жизнь - это я, - усмехнулся он, - так что, считай, влез.

– Да бли-и-ин, - честное пионерское, мне захотелось взвыть. Или стукнуть чертового Елизарова за его гениальные идеи. И плевать, что я сама ввязалась в этот пепреплет, виноват все равно Костян!
– Это было один раз! Один! Ты мне всю жизнь это припоминать будешь?

– Позволь тебе напомнить, - ехидно-вежливо отозвался Илья.
– Два. Второй раз ты ко мне с поцелуями полезла, чтобы твой ненаглядный Костик смог сбежать.

– Ладно, два, - признала я свои погрешности в математике. Ну гуманитарий, я гуманитарий… Местами.
– Два раза, Хованский. А это, знаешь ли, не повод меня преследовать! Почему ты до Елизарова так не домогаешься, а? Вот с ним хоть обцелуйся!

Пытавшийся что-то возразить Хованский подавился очередной репликой и закашлялся, глядя на меня удивленно-возмущенным взглядом. А когда смог нормально говорить, фыркнул насмешливо:

– Ну прости, Чайка. С ориентацией у меня пока вроде все нормально, - этот гад даже посмел развести руки в извиняющем жесте. Вот только слово не воробей, вылетит - фиг поймаешь. А я не могла не обратить внимание на его оговорку и буркнула:

– Пока? Ну, хочешь, я тебе поправлю это недоразумение? Бескорыстно и по доброте душевной, честно-честно!

– Это как?
– тут же насторожился Хомяк, подозревая, что эта вот любовь к ближнему своему неспроста. И был совершенно, просто бессовестно прав.