Старшая школа Йокай

Она наконец замолчала.

Я решил подытожить:

— То есть ты позвала меня сюда, чтобы пригласить в ваши стройные ряды нонконформистов и реформаторов, потому что вам недостает свежей крови и новых соображений?

— Вроде того, — улыбнулась она.

Попалась в собственную ловушку, Айсонаку-сэмпай. Ну как же так. Ты ведь умна, как можно было не заметить самого очевидного.

С другой стороны, я тоже не увидел, что вместо печати на входе в комнату была простая разрисованная тряпочка.

Было слегка обидно, что такая красавица общалась со мной по столь нелепой причине.

«Да вы, сучки, рыбного супа пережрали», — на родном русском подумал я. А вслух произнес:

— Если это ты меня позвала, корейский лисец-то здесь при чем?

Ее лицо резко стало серьезным.

Края губ уползли вниз.

Зрачки начали вертикально вытягиваться.

Рука убралась с моего лица.

Она, разделяя слова, произнесла жёстко:

— Ты. Мне. Отказываешь?

И, не дожидаясь ответа, мир вокруг завизжал.

Я не понял, откуда внезапно полились полчища йокаев. Они висли на моих голых руках. Скрежетали когтями по моему торсу, оставляя глубокие кровавые борозды. Горящие желтыми огнями глаза. Кричащие глотки. Распахнутые пасти, с уголков которых висят длинные нитки слюны. Шерсть, вставшая дыбом. И везде — хвосты, хвосты, хвосты, дубинками ударяющие по ногам, по ребрам, по плечам, по голове…

Под градом ударов я не мог разглядеть буквально ничего. Правая рука рефлекторно защищала лицо. Я сделал шаг назад.

За спиной оказался пустой оконный проем. Полет с верхнего этажа выдался недолгим.

Я лежал на спине, а из моей правой глазницы торчала короткая арматура.

Хватит Яви на сегодня. Сегодня я умер.

— Привет, баб Мора!

Глава 23

Я стоял посреди залитой дневным светом горницы. Всё было с детства знакомо: и резная посуда на открытых полках, и вязаный половик у двери. На простом деревянном столе в глиняном кувшине по сей день стоял пучок бессмертника и засушенной пижмы, которую прабабушка просто обожала.

— Костенька! — она всплеснула руками, и мы бросились обниматься. — Какими судьбами сегодня, милый? Умер, что ли? Кому проиграл?

— Гравитации, баб Мора, — в этом мне было не стыдно признаться.

— Ооо, да бессердечнее этой сволочи я и не помню никого! — притворно изобразила серьезное лицо прабабушка. Немногочисленные морщинки собрались у глаз и губ.

— Слушай, — спохватилась она, — мне Марьюшка рассказывала, что ты нынче в Японии. Да вот я подробностей не знаю. Давай честно обменяемся: я тебе расстегай свежий и гречневой каши с маслом, а ты мне душу потешишь рассказами! А?

Эх, бабуль! Я за миску гречневой каши сейчас мог бы записаться в евреи и на скорость продавать снег эскимосам! Знаешь, чем соблазнить!

— И вот эта беловолосая, ты прикинь, вокруг меня бегает, бегает, копьём своим тычет, а ощущение, будто деваха вообще в школе не училась. А ты представляешь, — я вылизывал старую деревянную миску после второй порции каши, — я же ее реально за суженую принял! Не дурак я, нет? Сама говорит, что дурак! А теперь Уэно-тян… обидно мне… она же красивая, умная… вот даже попыталась убить… я все думаю, гадаю, она это или не она? Рассчитывал на одну, а нашел совсем другую!

Прабабушка слушала с пониманием, почти не перебивая. Потом поймала паузу.

— Костик, я вот тебе что скажу. Суженую или суженого встретить сложно, а узнать как раз проще некуда. Тебе ничего не потребуется объяснять и уж тем более оправдываться. Человек то будет или нежить — всё равно, не имеет значения… Навь даёт тебе пару, с которой вы друг друга понимаете, с самого начала, безусловно, всегда и до конца жизни. Можете потом что угодно друг с другом делать: хоть ругайтесь, хоть воюйте, хоть волком войте, хоть друг с другом живите — но вот это понимание уже навсегда.

Под мерные движения челюстей думалось отлично. Бабулина мысль дошла легко и усвоилась на пять баллов.

— Спасибо тебе за науку, баб Мора! И за еду, конечно. Гречка великолепная. Что ты с ней делаешь, что она такая вкусная?

— Томлю я ее, Костик. Это высшая кулинарная магия! — она подняла указательный палец, чтобы отметить важность момента, и всё равно засмеялась. — Короче, знаешь, что в поисковике забивать. Только мультиварку купи сначала. И, да, надо бы пнуть Марьюшку да Кощея, чтобы и мне интернет провели. Сижу как дура с мобильного, — она махнула в воздухе смартфоном.

Мы напоследок сделали селфи, и я, тепло попрощавшись, ждал, пока она закрутит Навь так, чтобы максимально сократить мне обратную дорогу.

* * *

Проводив правнука, Мора перебрала в голове события последнего года. Кажется, младшего Кощея каким-то образом втягивает в центр одной из ситуаций, история которой чуть дольше, чем хотелось бы. Может, местные в курсе? Не нужно ли вмешаться вовремя, своими руками или чужими?

Она сняла с полки огромное резное блюдо, смахнула с него пыль, а потом примерилась, что б сегодня туда положить. Казалось, поднос рассчитан, чтобы подавать на нем тушу взрослого кабана. Взгляд упал на огромный вилок белой капусты. Сгодится.

Плюхнув посреди блюда капусту, она перебрала в воздухе пальцами, и кочан начал крутиться вокруг своей оси, а потом покатился по окантовке исполинской тарелки. Орнамент, которым был изукрашен центр подноса, начинал зажигаться, а потом пропал в черной дымке.

Посреди дымки появилось лицо женщины: белолицая, с крошечными вишневыми губами бантиком, плосконосая, с черными волосами, уложенными в прихотливую прическу. Из узла волос торчали десятки шпилек: с камнями, с атласными цветами, с каплями, металлическими цепочками и ракушками…

— Привет, Моронька! — радушно поприветствовала дама владелицу блюда. — Чем сегодня обязана, луна моя?

— И тебе привет, сестрица Ида! — лица обеих женщин в самом деле неуловимо напоминали одна другую. — А я к тебе сегодня с рекламацией потребителя! Какого ж лешего твои детишки моими кидаются?

— Ой-ой, — изумилась восточная сестра, — давай-ка ты, свет мой Морана, мне целиком все расскажешь. И кто, и куда, и зачем. А потом накажем кого надо, починим кого потребуется…

* * *