Старшеклассник без клана. Апелляция кибер аутсайдера 2

– Давай поговорим, - вздыхает японка, отводя взгляд.

– То, что вы сказали в суде, правда?

Вместо ответа она пересылает мне на внутренний интерфейс концентратора десятка полтора фотографий.

На них отец Вити Седькова и мать Миру находятся в самых разных местах и ситуациях. Дружескую либо рабочую подоплеку контекст полностью исключает - взять хоть и их совместное фото в онсене, горячем бассейне.

Вода доходит им до плеч, но понятно, что они оба как минимум неодеты. А как максимум, рука отца этого тела лежит, к-хм, на молочных железах Тики - вид не особо дружеский. Чуть иной.

– Ух ты.
– Я не успеваю в деталях рассмотреть все до того, как фото волшебным образом испаряются с моего глазного нерва.
– Не знал.

– Этого никто не знал!
– фыркает она.
– И не узнал бы, если бы не эта оказия, - Хамасаки-старшая тычет пальцем себе за спину.

– Вы согласны, что с моей стороны будет странно не спросить, зачем вам все это нужно? Отца моего нет, сам я - актив крайне сомнительный, если речь о какой-либо краткосрочной окупаемости. Тика, для чего вам лишние хлопоты со мной? Молчу уже о расходах.

– Если женщина любит мужчину, она любит и его ребенка, - с грустной улыбкой отвечает японка.
– Станешь взрослым - поймешь. Просто до этого момента я малодушно пыталась усидеть на двух стульях и наблюдала за тобой опосредованно.

– А теперь...?

– А теперь ты выступил в роли катализатора. Я просто сделала кое-какой выбор из тех опций, из которых его надо было сделать давно. Ты уверен, что все стоит обсуждать сейчас? Видеться мы теперь будем гораздо чаще - это не обсуждается.

– Даже не знаю, что сказать. Вы были по-настоящему близки с отцом, как личности? Или это был просто эпизод, когда двое развлекались, к-хм, тактильным контактом и трением пупков?

– С моей стороны все было более чем серьезно. Для иллюстрации: с мужем у меня секса не было уже более восьми месяцев, несмотря ни на что. Речь идет о разрыве брачного контракта и разделе имущества.

– Хренасе.
– Я изумлен.

И ведь не скажешь ей сейчас , что я - чуть иной Витя.

– О твоем отце и его отношениях с твоей матерью я не в курсе.
– Ровно завершает она.

– Э-э-э...

– Мужчина иногда тоже должен решать для себя кое-что сам!
– с горячностью заводится она на ровном месте.
– Не вариант - давить его или подталкивать под руку! За другого человека выбор не сделаешь! Любовь - это когда оба идут навстречу, а не один гонится за вторым!

– Да я не спорю. Просто слегка шокирован.

– Мое ощущение, - Тика переводит дух.
– И я тоже для него что-то значила. Просто его нерешительность в некоторых вопросах имела место не оттого, что у него отсутствовали желание либо инициатива! А из-за твоей ма... Ладно, что-то я разговорилась.
– Мать Миру решительно обрывает саму себя.
– Давай о насущном. Ты понимаешь, что мне сегодня пришлось раскрыться против моей воли? Исключительно под давлением обстоятельств?
– видимо, это она так тактично называет мои действия.

– Я и предположить не мог, что все получится подобным образом, извините. Доставить неудобства вам хотел меньше всего. В моих расчетах вы должны были просто подстраховать со стороны - а оправдаться в суде я рассчитывал сам, не вешаясь вам на шею.

– Слишком много риска, пускать такое на самотек, - бормочет Тика.

– Я не могла сложа руки ждать, чем закончится эта твоя самодеятельность. Пошли поужинаем? Поболтать надо в спокойном месте.

– Вообще-то, я не один, - неуверенно оборачиваюсь в сторону девчонок.

– Пойдемте посидим где-нибудь вчетвером?!
– предлагает Тика громко и им тоже.
– Вы же вроде как в положении его официальных спутниц?

Эрнандес и Мартинес без комментариев присоединяются к нам.

Ресторан, куда подруга моего здешнего отца привозит нас, радует и зрение, и обоняние. Когда нам приносят меню, от цифр в нем мои глазные мышцы начинают бить судороги.

И как мне за все это платить?

***

– Тика, у меня есть просьба.
– Рыжий, смешно наклонившись на столбиком с ценами, неожиданно утратил свою расслабленность и отчего-то подобрался.
– Давайте перейдем в "ВОСТОЧНЫЙ КВАРТАЛ"? Это рядом.

– Я в столовую не пойду. Лучше уже тогда поголодать, сидя на диете, - мягко улыбнулась японка, тонко намекая Седькову на темы статуса и допустимого лично для нее.

– Он никогда не позволяет женщинам платить за него, - быстро сориентировалась в обстановке Мартинес, сдавая парня с потрохами.
– Если мы тут попьем водички, это его бюджет еще выдержит. А вот если я закажу бутерброд...

Договорить у нее не вышло: Эрнандес и старшая Хамасаки, не сговариваясь, заржали молодыми лошадьми.

– И ничего тут смешного нет, - сычом надулся Рыжий, вызывая повторный взрыв хохота.

На этот раз - уже всех трех женщин.

– Виктор, наши с тобой отношения с сегодняшнего дня слегка изменились, - отсмеявшись, с улыбкой мягко продолжила Хамасаки.
– В корне. Ты сам дал принципиальное согласие на мое опекунство над тобой, помнишь?

– Да. Но это не означает автоматически того, что я согласен быть альфонсом.

А в этом месте они смеялись уже минуты полторы, в то время как одноклассник хмурился все больше и больше.

– Альфонс - это чуть иное, - вежливо подсказала Эрнандес.
– Это когда...

– Я ЗНАЮ!
– поспешно выпалил Рыжий.
– Но я в принципе!

– Ну и как тут не радоваться жизни, - в два присеста выдавила из себя Мартинес еще через пару секунд, вытирая по очереди слезы из каждого глаза.
– Рыжий, я тя люблю!

– Э-э-э, за что?
– Седьков неожиданно заинтересовался.

– А ты позитивный, откровенный и не тупой! Как оказалось. Еще - обаятельный и сильная личность. Иногда обаятельный, - весело уточнила бескомплексная латиноамериканка.
– Но ты иногда все же хавай момент, а?

– Какой?

– Это клубное место.

– И что?!
– он реально не въезжал.

– Нас сюда без Тики-сан даже не пустили бы. Оплачивать тоже можно лишь местными клубными картами - твой банковский счет здесь поможет рассчитаться так же, как в жопе зубы.
– Затем Айя обратилась к японке.
– Сеньора Хамасаки, вы же явно хотите рассказать что-то интересное для всех нас?

– Скорее, полезное, - уточнила та.
– Что вы знаете о самой большой интриге японо-китайского управления такими вот мирами?