Старший брат моего парня

— Спасибо, — произносит мужчина с сексуальной хрипотцой в голосе, и соски сжимаются ещё сильнее, превращаясь в сверхчувствительные антенны, направленные строго на источник порочных радиоволн.

Хочу поскорее сбежать на своё место или в комнату, а ещё лучше — в общежитие университета, но Логан передаёт мне кий.

— Сделай его, детка. Уверен, против тебя у него ни единого шанса.

Он подмигивает, с хрустом распечатывает воду и делает глоток. Кадык ходит ходуном, и я вновь обмираю от эротичности зрелища. Эта его нарочитая грубость, жадные глотки, испарина на коже, которую так и хочется слизнуть языком…

«Каталина, твою мать!» — орёт совесть где — то там вдалеке, словно и не мне вовсе.

Логан возвращается к креслу, слышу, как хлопает деревянная крышка шкатулки, щёлканье металла о металл, характерное постукивание спичек в коробке.

В фильмах прикуривают сигары от газовых зажигалок, но Логан и здесь не торопится, получает удовольствие от классического процесса.

Представляю, как он прикрывает глаза, делая первый вдох ароматного дыма и сама едва не дымлюсь.

Щёки обжигает огнём, я обмахиваюсь ладошкой и делаю маленький глоток холодной воды, безуспешно пытаясь вытащить себя из затягивающей в свою глубину трясины под названием «Одержимое влечение».

Мы находимся здесь от силы минут десять — пятнадцать, а ощущение, будто прошли часы, сутки. Я вся — один напряжённо пульсирующий нерв, чуткий, тревожный. Невероятно отзывчивый, реагирующий одинаково сильно на оба «раздражителя».

— Бильярд — одновременно простая и сложная игра, — начинает Марк процесс обучения, мягко и неспешно подбираясь ко мне. — Давай попробуем разбить пирамиду. Я тебе помогу. — Его рука ложится на мою спину, давит, заставляя склониться к столу, проводит сверху вниз по позвоночнику, ползёт ниже, мягко сжимает ягодицу и не отпускает. — Целишься в центр шара и бьёшь резким, точно выверенным движением. С силой, чтобы хватило на все шары сразу.

— Ты уверен, что это поможет? — шепчу, поглядывая в сторону Логана. Тот раскуривает сигару и сидит в облаке сизого дыма, как какой — нибудь гангстер из фильмов и, кажется, не видит действий Марка. Не смотрит. А ведь мы находимся в каких — то трёх метрах от него, только чуть поверни голову вправо — всё увидишь.

— Обязательно. Это станет нашей личной маленькой традицией, — отвечает любимый, помогая занять правильную позу, выставляя левую руку и укладывая на неё кий.

Его гибкое накачанное тело накрывает меня сверху, я оказываюсь в кольце его заботливых, опытных рук. Он раздаёт указания, советы, касаясь горячими губами моего уха, и, разумеется, у меня ничего не получается. Кий дрожит в руках, ведь я и сама вся дрожу.

Кожа горит огнём, в ушах шумит, я не разбираю часть слов, догадываюсь по смыслу, моргаю, пытаясь хоть что — то соображать. Но он дразнит меня так долго, так сладко, что даже присутствие наблюдателя горячит кровь, а не смущает.

Что делает Логан? Смотрит на меня? Видит ли, как его брат ведёт горячей ладонью по моему бедру, задирая платье? Или крестообразные ножки супернавороченного стола «The Predator» с нереально агрессивным и так подходящим хозяину дома дизайном лишают его просмотра онлайн?

Марк внезапно наклоняется сильнее, заставляя прижаться отяжелевшей от возбуждения грудью к чёрному сукну.

— Посмотри на шары. Твой должен лежать точно в центре.

— Я…

Не могу признаться, что ни черта не соображаю и хочу только одного — чтобы его пальцы прекратили рисовать узоры на моей коже и переместились выше. Глубже.

Это я только что подумала? Какой кошмар!

Стыдливость поднимает голову, проясняя сознание, возвращая привычную мне сознательную, правильную, умную Каталину вместо этой распутной нахалки, что едва не призналась в ужасном, страшном, жутко непристойном!

— У тебя всё получится, — воркует Марк, тогда как его чуткие, музыкальные пальцы перебираются на внутреннюю поверхность бедра.

— Марк, — выдыхаю сдавленно. Хватаю ртом воздух.

Он помогает отвести правую руку назад и сделать удар. Удивительно точный, учитывая нашу позу и моё состояние. Шарики разлетаются по столу, с приятным звуком ударяясь друг о друга и стеклянно — металлические бортики стола, разгоняя сизый туман дыма, и я на мгновение любуюсь разноцветным танцем, а вот Марк не мешкает. Бессовестно пробирается под влажную тёплую ткань именно туда, куда я хотела, куда мечтала.

Ахаю, прогибаясь в пояснице. Представляю как выгляжу со стороны — хоть картину рисуй. Сексуальная, возбуждённая, разгорячённая. В крепком захвате красивого мужчины, одна рука которого бесстыдно блуждает под юбкой. Ноздри щекочет шоколадно — пряный дым сигар…

Сигар!

Логан! Он всё видит! И понимает!

Мамочки!

Мысль пронзает отравленной стрелой. Открываю глаза, смотрю испуганно. И обмякаю радостно в руках Марка, потому что его брат вовсе не интересуется моими спортивными успехами, преспокойно уткнувшись в телефон, скрывшись за дымовой завесой, особо плотной вокруг него и разреженной вокруг нас.

В глубине души даже себе боюсь признаться, разочарована его невнимательностью или обрадована. Чувства неоднозначные. Но тело ноет и вспыхивает сильнее от одной мысли, что он может увидеть.

Марк целует моё плечо, прикусывает, зализывает следы на коже, смотрит сумасшедшим взглядом. И я отвечаю ему с таким же безумием, ведь его пальцы ни на секунду не останавливаются, гладят, дразнят клитор, проникают на мгновение внутрь и вновь продолжают активное скольжение снаружи. А Логан в трёх метрах от нас. И он ничего не подозревает! Пялится в свой экран, когда в реальной жизни происходит такое!

Мысль горячит кровь настолько, что я веду бёдрами навстречу опытным пальцам. Ближе. Ещё ближе. Вращаю бёдрами, помогая, ускоряя…

Марк понимающе улыбается, прижимает меня к столу, прикрывая от возможного внимания брата своим телом насколько возможно. Целует в губы, мягко, нежно, никуда не торопясь, позволяя раствориться в обжигающе прекрасных касаниях, расслабиться, позабыть обо всём на свете.

Он точно знает, как довести меня до беспомощного и беззащитного состояния, превратить в послушную его пальцам глину.

Собственное тело берёт меня в заложницы окончательно и бесповоротно. Я извиваюсь, трусь о любимого мужчину, безмолвно умоляя о спасении. Или о пожизненном продлении восхитительно сладкого заключения.

Он целует мою шею влажно и скользко, прикусывает тонкую кожу, легонько тянет на себя. Колени моментально подкашиваются, я уплываю, растворяюсь в ощущениях, и Марк вынужден переместиться, прижать собой к столу, ухватить за ягодицы, удержать на весу.

Смотрит, как я непонимающе моргаю, пытаясь сообразить, что произошло, а затем глаза его вспыхивают тёмным, торжествующим победу пламенем.