Старший оборотень по особо важным делам

– Санкция на обыск квартиры Соловьева в канцелярии. Если нет ключей, ломайте дверь в присутствии представителей ЖЭКа.

Опер вышел, из коридора донеслись голоса и удаляющиеся шаги.

Болезненно морщась, Стас приложил руку к животу и тяжело, с надрывом прокашлялся.

– Что случилось, Станислав Александрович?

– Тошнит. Наверное, слегка контузило при взрыве. Можно, я выйду?

– Пожалуйста. Может быть, врача?

– Нет, не надо.

Держась за живот и сжав зубы, Скрябин вышел. Его конвоиры, сидевшие на скамье в коридоре, насторожились, но, увидев, что он двинулся не к лестнице, а в тупиковый конец коридора, из которого убежать невозможно, расслабились, и даже сострили что-то по поводу его бледного вида.

Зайдя в туалетную комнату, Стас заперся, встал около раковины и включил воду на полный напор. Пока нажимал кнопки мобильника, смочил лицо.

Потянулись длинные гудки.

Скрябин представил, как в квартире Сереги Шилов смотрит на телефон и не решается ответить. Он думает, что это звонит какая-нибудь девушка Соловьева. Или бывшая жена.

Черт, ну почему они не предусмотрели никакого канала экстренной связи? Профессионалы, блин... Ошибка за ошибкой! И одну ошибку уже пришлось оплатить ценой жизни.

– Ну, отвечай же, пожалуйста!

Гудок, еще гудок. Щелчок, и – тишина.

Шилов снял трубку и, затаив дыхание, слушал.

– Уходи, быстро! Минут через пять у тебя будут убоповцы. Серегу убили. Уходи!

Стас почувствовал, как Шилов вздрогнул, услышав страшную новость.

Вздрогнул, и бескровным голосом ответил:

– Я понял...

Скрябин выключил телефон. Наклонился, подставил лицо под струю воды. Прополоскал рот. Выпрямился, постоял с закрытыми глазами. От напряжения его и вправду стало подташнивать. Медленно закрутил воду, вышел. Его конвоиры сидели на той же скамейке. Под их насмешливыми взглядами Стас прошел к кабинету Кожуриной.

– Полегчало? – Спросили они.

– Да, спасибо.

Когда Стас зашел, Кожурина посмотрела на него с легким сочувствием, пробившимся сквозь маску профессиональной бесстрастности:

– Вам лучше?

– Значительно. – Стас сел к столу. – Какие, вы говорите, факты уже установлены?

Кожурина опустила глаза. Подровняла лежащие перед ней бумаги. На отрывном листочке попробовала, как пишет ручка.

Подумала, что план допроса надо менять. Она собиралась начать с обстоятельств задержания Краснова и Селиванова, потом перейти к взаимоотношениям Шилова с Моцартом-Дробышевым, и лишь в конце коснуться гибели Соловьева. Но теперь решила временно снять большую часть вопросов. Рассчитывать, что, находясь в шоке от смерти товарища, Скрябин скажет что-нибудь лишнее про беглого Шилова, не приходится. Ничего он не скажет, только замкнется, если начать сильно давить. И в любой момент сможет сослаться на ухудшившееся самочувствие, чтобы прервать допрос, не говоря уж о том, что и в дальнейшем свои любые неосторожные слова, он объяснит этими же причинами, после чего грамотный адвокат легко добьется признания результатов допроса ничтожными.

– Где Соловьев взял ключи от машины Шилова?

– У него были. И доверенность была.

– Куда Соловьев собирался поехать?

– Никуда. Просто переставить ее к главку.

– Это Шилов попросил сделать?

– Да.

– Почему он не сделал этого сам?

– Не смог, наверное.

Стас услышал, как кто-то быстро идет по коридору. Шаги были тяжелые, уверенные. Стас, догадался, что это Арнаутов, раньше, чем тот вошел в кабинет. Вошел и остановился, тяжело дыша:

– Я поприсутствую. Ты не против?

– Коля! – Кожурина предостерегающе подняла руку, как будто боялась, что Арнаутов, вместо того, чтобы сесть и слушать, броситься на Скрябина с кулаками.

– Все нормально, Таня. Мне просто нужно понять кое-что, чтобы задачу людям поставить.

Кожурина, помедлив, кивнула, и Арнаутов сел за спиной Скрябина. Стул под ним протестующе скрипнул.

Скрябин мысленно усмехнулся: интересно, так и было задумано, или Кожурина сама не ожидала появления «Железного дровосека»?

– Ты в больнице был? Как там Паша?

– Все нормально, оперируют. Ну, так что тут?

– Машину попросил отогнать Шилов.

– Это понятно. Не зря же он ее минировал!

Скрябин покачал головой и вздохнул:

– Что вы несете?

– А-а-а, ну ты, наверное, не в курсе! Твой дружок Шилов решил подчистить за собой, и тебя с Соловьевым – в первую очередь.

– Сильно головой ударились?

– Не хочешь со мной в морг прокатиться, на моих ребят посмотреть?

Скрябин развернулся к Арнаутову:

– Не понял.

Арнаутов резко поднялся, встал рядом со Стасом:

– Егорова знаешь? Говори, ну!

– Опер из четвертого изолятора? Знаю.

– Какие у них отношения с Шиловым?

– Интимные, блин! Какие у оперов могут быть отношения? Оперские.

– «Наружка» засекла Егорова с бабой Шилова. А когда мои ребята поехали к нему, их положили, в два ствола. Соседка через глазок видела убийц. По описанию – Егоров и Шилов.

– Бред!

– А мой сын с пулевыми – это тоже бред? Если он умрет, я тебя на куски порву. Говори, где Шилов, тварь!

– Слушай, полковник, – Скрябин оперся на локоть, посмотрел на Арнаутова снизу вверх. – У меня сегодня тоже друг погиб. И мать в реанимации. Не бери меня на глотку, ладно? А то ведь опять начнем стволами махать, в прокуратуре некрасиво.

– Его что, не разоружили? – Арнаутов, изумленно посмотрел на Кожурину.

Она нервно ответила:

– На каком основании? И потом, это ваши милицейские дела.

– Выписывай задержание!

– Коля, сядь. Или я тебя выгоню с допроса.

Арнаутов стиснул зубы и сел.

Кожурина посмотрела на Скрябина:

– Станислав Александрович, ситуация сложная, давайте разберемся спокойно. Я понимаю, что вы с Шиловым дружили, но – факты. Шилов, видимо, засек слежку, бросил машину и скрылся. Его машина все время находилась под наблюдением. Потом Шилов попросил забрать машину, Соловьев в нее сел и взорвался. Вопрос: кто и когда подложил взрывное устройство? Сотрудники службы наружного наблюдения утверждают, что машина была все время под их котролем. Значит, бомбу мог оставить только Шилов. Логично?

– Нет. Если «наружка» упустила Шилова, то, значит, она и взрывника могла прошляпить.

– Не могла, – рубанул Арнаутов, заскрипев стулом.

Скрябин на него не обернулся, продолжал говорить:

– Вы так пытаетесь подогнать все факты под одну версию. Вам что, Шилова заказали? Кто?

– Вы меня плохо слушали?

У Скрябина зазвонил телефон.

– Момент, – сказал Стас, доставая его. – Да! Да, Света, записку я нашел. Понимаю... Я тоже устал...

– Положи телефон, – рыкнул Арнаутов, – ты на допросе.

Стас продолжал говорить:

– Свет, я все это слышал. Сейчас ты от меня чего хочешь?

– Станислав Александрович, мы вам не мешаем? – Кожурина постучала ручкой по столу.

– Света, поговорим позже, я сейчас занят.

Не успел Стас убрать «трубку», как раздался новый звонок. Он раздраженно ответил: «Да!», но тут же изменил голос: звонил врач из больницы.

– Да, это я. Без изменений?

Арнаутов вскочил и попробовал отобрать телефон. Одной рукой удерживая Арнаутова на расстоянии, Скрябин продолжал говорить.