Старуха 2

— Это ты спрашиваешь или опять что-то задумала?

— Это я думаю, но процесс лишь пошел потихоньку. Когда закончу думать, то вам расскажу что получается. Или не получается…

— Я подожду, а с Мартой ты, я думаю, сама все уладишь. Только вопрос небольшой у меня остался: ты у нее денег только на этот контракт попросила? Мне мысль о хромовом руднике пока покоя не дает.

— Это хорошо…

— И чего в этом хорошего?

— Раз вам эта мысль покоя не дает, значит, что уже осенью у нас будет много хрома. А мне нужно очень много нержавейки. Ректификаторы-то для газоразделительных станций из нее делаются!

— Да уж… за стремительным потоком твоих мыслей уследить непросто… у нас в стране гвоздевой стали не хватает, а тебе подавай нержавейку. Но как начет денег?

— Со сталью… вопрос решаемый. А про деньги… Ну, мелкая заначка у меня еще есть… от Электролюкса копеечка капнула. И я даже знаю, куда я эти денежки потрачу!

— На хромовый рудник?

— Ну не такая я уж и дура. Куплю у шведов железа кой-какого, новые реакторы в Бобриках поставлю, и Лену Нарышкину на уши тоже поставлю… Осенью денежка и попрет. В червонцах попрет, а, возможно, и в валюте. Вы как, отпустите меня на недельку-другую в Стокгольм?

— Можно подумать, что если я отвечу «нет», ты смиришься… А в Москву шведов позвать — никак?

— К сожалению никак. Потому что это нам надо, не им…

Лаврентий Павлович вообще очень любил приезжать на «опытные заводы», а на Лабораторный завод он особенно любил приезжать летом, когда в большом лабораторном корпусе сотни студентов предавались какими-то интересным (хотя часто и очень вонючим) занятиям. Все студенты «иногородние» и большинство «москвичей» только что учрежденного химфака, а так же многие «физики» перебиралось в большое общежитие, выстроенное возле проходной завода (то есть там стояли четыре «коробки»), и на заводе они веселились вовсю. То есть большую часть времени они все же работали — но и веселиться тоже не забывали: рядом с корпусами общежитий был выстроен и довольно большой клуб. В котором периодически показывали кино — примерно раз в неделю, а раза три в неделю студенты там показывали «спектакли». Самодеятельных коллективов — музыкальных, театральных и даже «кинолюбительских» организовалось десятка два, и Лаврентий Павлович часто с удовольствием их смотрел. Особенно ему нравились устраиваемые каждую субботу юмористические соревнования, которые, как он узнал с большим удивлением, придумала Старуха.

Вера Андреевна в «прошлой жизни» с удовольствием смотрела по телевизору передачу «КВН», которую вела Светлана Жильцова — и решила устроить для работающих на заводе студентов что-то похожее. А так как Светлана Алексеевна еще не родилась, вести «соревнование» она взялась сама. И получалось у нее это вроде неплохо.

Товарищ Берия как-то после такого «соревнования» подошел к ней:

— Старуха, я по поводу этого вашего развлечения в клубе…

— Лаврентий Павлович, ребята в лабораториях по десять, а то и по двенадцать часов проводят, им просто необходимо время от времени расслабиться!

— Так я что, против разве? Мне наоборот все очень понравилось, и я просто подошел выразить тебе свое восхищение! Просто ты всегда такая серьезная, я и не подозревал, что у тебя такой талант людей веселить…

— Ну спасибо, теперь меня еще и в клоуны записали.

— Не записали. Я просто вот что подумал: тут студенты веселятся, а, скажем, в Реутово часто расслабляются совсем иначе. Бывает, что водки напившись даже буянить начинают, а у тебя и без водки всем весело.

— Здесь у нас ­– химическое производство, на работу не то что пьяным, а даже с похмелья никто не допускается. И все знают: заметили человека выпивши, даже с пивом — и с завода он вылетает. А при наших здесь зарплатах…

— Это я знаю, там тоже пить запрещено — но народ все равно нарушает. Потому что при такой интенсивной работа, ты совершенно права, необходимо время от времени расслабляться. А если ты такие же веселые соревнования у них устроишь… Скажем, тоже раз в неделю…

— Это без меня, я ведь тут тоже кручусь как белка в колесе. Вы уж сами тамошних комсомольцев дерните, пусть к нам приедут, посмотрят, сами у себя что-то такое же организуют…

— А осенью устроим уже соревнования между университетом и МВТУ! И ведущей тогда уже… не обессудь, но на тебя в этой роли смотреть исключительно приятно.

— Я не гожусь: университет победит — все скажут, что я специально подсуживала, а проиграет — меня же мои же и сожрут с потрохами.

— Да… но соревнование такое устроим, а ведущего… ведущего подберем. Но я вообще-то не за этим сюда приехал. То есть да, за этим, на тебя и на соревнования эти посмотреть: мне же тоже иногда расслабляться надо. Однако есть вопрос и поважнее: как у тебя с идеями по расчетам с Мартой? То есть когда в Стокгольм-то поедешь?

— Идей у меня столько, что самой страшно, а в Стокгольм… Я как раз в среду поеду в Реутов, кое-какие детали пластмассовые тамошним умельцам завезу. Если и они, и мы не напортачили в чертежах, то, думаю, в четверг я буду готова и в пятницу можно будет выезжать. Сейчас, я слышала, пароходы в Стокгольм дважды в неделю ходят?

— А самолетом не хочешь воспользоваться? Все же двое суток на дорогу тратить…

— Знаю я эти ваши самолеты…

— Они неплохо летают, кстати, зря ты их боишься.

— Я их не боюсь. Но у них двери такие маленькие, а у меня будет вот такущий ящик, он ни в какой самолет просто не влезет. Так что пароход без вариантов! А НТК что, уже и своим самолетом разжился?

В Стокгольм Вера прибыла в сопровождении большого деревянного ящика с маркировкой «дипломатический груз» — но на таможне ее встретили несколько таможенников, напяливших на головы велосипедные шлемы: кто-то (а это был встречающий Веру Карл) сообщил, кто именно в ним в Стокгольм на пароходе приплыл. Остальные пассажиры с некоторым недоумением стояли и ждали, пока эти бравые парни с явным удовольствием грузили тяжеленный ящик в машину…

В полпредства Вера даже заезжать не стала, а поехала в гости к Густаффсонам: она Карла телеграммой предупредила, что «приезжает с частным визитом» и остановится у них. Густаффсоны теперь жили в большом красивом доме, даже с небольшим садиком — и когда Вера сказала Марте, что хотела бы там провести «пару частных переговоров», ей — кроме красивой спальни на втором этаже — выделили и большую гостиную на первом. Гостиная, по счастью, примыкала к кухне, так что Вере удалось все к встрече подготовить. К двум встречам, и для первой кухня была не нужна:

— Аксель, — недовольным тоном обратилась девушка к усаженному в удобное кресло директору «Электролюкса», — до меня дошли не очень радующие меня слухи. Мы договорились, что холодильники в Америке будут продаваться по двести пятьдесят долларов, однако вы, как я поняла, решили схитрить: вы их с завода отгружаете оптом, а розницей занимается как бы независимая компания, которая продает их уже почти по триста.

— Фрёкен Вера, это, как любят говорить у вас в России, происки империалистов — последние два слова он сказал на ломаном русском. — Я правильно произнес? Но я сейчас вам все объясню. Завод наш в США только начинает производство, а спрос крайне велик — и мы просто объявили в газетах, что пока завод не заработал на полную мощность, мы временно увеличиваем цену: кому не терпится, то может холодильник купить сразу, но немного дороже. Если вы мне не верите, то я могу вам показать эти газеты…

— Я верю, но…

— А так как я предполагал, что вы об этом узнаете и что вам может не понравиться такое нарушение наших договоренностей, то я уже сегодня принес отчет по продажам. Он, правда, по начало прошлой недели, но мы ведем полный учет и, должен заметить, договоренности наши соблюдаем. Вот, смотрите: это количество проданных холодильников, это — плановая выручка, а вот это, отдельным столбцом, выручка дополнительная. И обращаю ваше внимание, тут указаны две цифры: наша доля дополнительной выручки, о которой мы будем отчитываться перед налоговыми службами — и отсюда сумма налога уже вычтена, и ваша доля… мы ее проводим как «специальные лицензионные отчисления». Извините, что мы вас не предупредили, но по телеграфу… но на эту сумму налоги не начисляются, так что ваша половина получается заметно больше нашей…