Старуха 4

— Я вообще не думаю, что нашим ученикам нужна ваша наука.

— А мне, откровенно говоря, плевать, что вы об этом думаете. Решением наркомпроса со следующего учебного года в седьмых классах вводится новый предмет, и ваши ученики тоже будут должны изучать химию в обязательном порядке. Но у вас появляется шикарный шанс эту проблему решить заранее: я за месяц где-то проведу все занятия по программе за год, и в учебном году школьниками не придется тратить на изучение химии много времени. Это выгодно и вам, и мне, и всему Советскому Союзу: в кои-то годы из вашей школы будут выходить выпускники, хоть один предмет из школьной программы как-то знающие.

— Наши выпускники — практически поголовно отличники!

— Ну да, ну да, конечно. Это вы в наркомпросе можете рассказывать, а я прекрасно знаю, что ваши выпускники не в состоянии успешно сдать экзамен по математике даже за пятый класс, практически не знают физику, географию… я уже про историю не говорю. Да и в профильных дисциплинах большинство из них, мягко говоря, не блещут.

— Уж не вам об этом судить!

— Хорошо, давайте проведем эксперимент. Вас не затруднит пригласить Веру Викторовну? Я думаю, что она своих-то учеников знает прекрасно — а у нее, наколько я знаю, занятия каждый день идут и она наверняка сегодня в школе.

Когда подошла Вера Викторовна, Рахиль Львовна невольно задумалась: учительница фортепиано Чертова, увидев Веру, радостно с ней поздоровалась:

— Вера Андреевна, вы пришли с новой музыкой? Вам снова требуется оркестровку сделать?

— Не сегодня. Тут у меня спор возник с Рахилью Львовной по поводу способностей ваших выпускников, а вы своих-то учеников прекрасно знаете. Вы можете сейчас пригласить в зал человек пять-десять наиболее подготовленных?

— Вы хотите подобрать себе пианиста? Я бы порекомендовала… хотя да, конечно, вы и сами выбрать прекрасно сможете.

Спустя десять минут в зале собралось школьников уже человек двадцать, причем пришли не только уже состоявшиеся семиклассники, но и более младшие, класса так до пятого, а то и до четвертого. Вера оглядела этих «бедных детишек», которые молча (и очень как-то дисциплинированно) расселись в зале, и обратилась к ним с небольшой речью. С теми же интонациями, с которыми она обращалась к школьникам «в прошлой жизни», причем к школьникам, впервые переступившим порог кабинета химии:

— У нас сейчас будет небольшое испытание. Я вам кое-что сыграю, причем то, что вы наверняка никогда раньше не слышали. А затем желающие могут повторить эту же мелодию на рояле. И заранее предупрежу: я не жду от вас виртуозного исполнения, мне лишь интересно, насколько вы можете воспринять мелодию со слуха.

Спустя пять минут в зале поднялась лишь одна рука:

— Можно мне попробовать?

Мальчишка, лет десяти, в целом очень неплохо воспроизвел «Аллегрето» Карла Дженкинса, а затем, удостоившись похвалы и от Веры (Андреевны) и от Веры Викторовны, тихо сообщил:

— Мне кажется, что это произведение не для рояля написано…

— Ты, мальчик, абсолютно прав, это вещь для струнного квартета.

— Это школа, — заметила Вера Викторовна, — вообще-то это ученик Инны Исааковны, а у нее дети скрипку прекрасно чувствуют. А у вас уже есть партитура для квартета? Если нет, то Инна Исааковна вам с радостью поможет, она, кроме всего прочего, и блестящий аранжировщик. И она же вам прекрасных исполнителей подберет, не школьников, а уже в консерватории. Вы же эту музыку для записи на пластинку написали?

— Насчет пластинки я пока не думала… но подумать, конечно, стоит. Однако я пришла с другой целью: в музыкальной школе ученики с прочими, не музыкальными, предметами откровенно плавают, да и в музыке особых высот не демонстрируют. Но последнее просто потому, что отсутствие системных знаний по прочим предметам не дает им правильного понимания самого процесса обучения, большинство тут тупо заучивают последовательность нот конкретных произведений и не способны ни на импровизацию, ни на восприятие чего-то принципиально нового. И я решила просто попробовать дать вашим школьникам — пока на примере химии — понимание важности изучения и общеобразовательных предметов для достижения зримых результатов в музыке.

— Мы будем очень рады и окажем вам любую необходимую помощь. Вы когда хотите начать свои занятия?

— Завтра к девяти утра мне нужен будет один пустой класс, мы принесем все необходимой для занятий из университета, и послезавтра начнем. Занятия будут идти по два часа в день, где-то в течение месяца… Спасибо за помощь!

Когда Вера ушла и все дети вышли из зала, Рахиль Львовна повернулась с очень недовольным видом к Вере Викторовне:

— Вы чего тут наобещали этой… гражданке? Насколько я помню, директором школы все еще являюсь я и именно мне решать…

— Рахиль Львовна, к нам пришла сама Вера Андреевна Синицкая, и если ей что-то не понравится, то фамилия директора уже завтра будет не Блюман: она все же первый заместитель Председателя НТК. К тому же именно она, лично она обеспечила Консерватории и новые общежития для студентов, и квартиры преподавателям, да и большую часть новых инструментов она за свои деньги туда приобрела. К тому же она в музыке разбирается возможно даже лучше многих преподавателей консерватории: ее композиция на пластинках миллионными тиражами издана…

— Что-то я не помню ее фамилии на пластинках.

— У нее работа… в общем, на пластинке другая фамилия указана. Но главное, что вы должны сейчас понять: с ней лучше не спорить и всячески ей помогать. Так будет лучше и для школы… и для вас…

Верин «эксперимент» продолжался чуть меньше месяца, и внешне результат выглядел плачевно: из примерно тридцати учеников, первоначально отправленных директрисой на «овладевание новыми знаниями», до конца этого месячного курса добралось лишь пятеро. Но сама Вера осталась очень довольна и передала новый учебник в наркомпрос для издания. Тамошние функционеры, изрядно «ускоренные» ненавязчивыми намеками со стороны Лаврентия Павловича, проявили просто чудеса расторопности и учебник был напечатан в требуемых количествах уже к первому сентября. В почти требуемых количествах, все же довольно многие школы получили в свои библиотеки где-то по десятку книг, а на периферии многим и этого не досталось — но книгоиздатели поклялись дефицит устранить уже к октябрю. То есть дефицит книг устранить, а вот с оснащением кабинетов химии все было куда как более грустно. Больше половины школ не смогли получить даже «предельного минимума» по части химической посуды (и хоть с нужными реактивами проблем не возникло — большая их часть производилась промышленностью в промышленных же масштабах). Быстро решить проблему с посудой вообще никак не получалось, по самым скромным прикидкам для этого нужно было вообще новый завод построить и запустить!

— Ну что ты сидишь такая наморщенная? — поинтересовался Витя у жены, когда та медленно и печально за ужином ковыряла ложкой бифштекс. — Ложка же тупая, возьми вилку и нож, тебе сразу и полегчает.

— Это я тупая, а не ложка. Составила школьную программу, а не подумала, где для десятков тысяч новых кабинетов химии в школах посуду химическую взять! В институте-то и на кафедре все просто: нужна посуда, пишешь заявку — и все через неделю получаешь. То есть если через неделю получаешь, то это уже повод снабженцам рыло начистить. Но одно дело — обеспечить посудой пусть даже сотню, пусть хоть тысячу лабораторий — и совсем другое — дать эту посуду сотне с лишним тысяч школ!

— А купить?

— Где?! В Казани завод химпосуды уже лет пять в круглосуточном режиме работает, да и другие производства… купить ты предлагаешь где?

— Ну ты же сама ответ знаешь: если ее невозможно сделать в СССР, то нужно ее купить у буржуев. Я видел твою записку, там по минимуму школе десяток пробирок нужно, бюреток каких-то парочку, мензурки… Производят их в Германии и в США, но из Америки возить больно далеко… Сколько такой комплект у той же Германии стоит?

— Думаешь, что немцы нам согласятся продать химпосуду? После того, как их товарищ Молотов из Норвегии выдавливает?