Старые новые Боги

– Да знаю я, - легкомысленно отмахнулся он.
– Но и отказывать нельзя. Они же от чистого сердца.

– Товарищ майор!

– Да успокойся Нина. Я только возьму, а уж употреблять не буду. Нам эту штуку на анализы.

И он взял подарок. Сунул в карман брюк и улыбнулся. И аборигены посчитали свою работу выполненной. Развернулись и цепочкой скрылись в лесу.

Средство, что передали пигмеи, действительно представляло собою легкий наркотик. Лаборатория провела тщательные анализы и выделили действующее вещество. Результаты отправили на Большую Землю и оттуда пришел ответ, что подобное растение в наше время уже не произрастает и им очень бы хотелось получить живой экземпляр. Хотелось настолько, что пришел прямой приказ - любыми способами установить с местными добрососедские отношения и выведать об этом растении все. А выведав, получить живой образец и переправить его на Землю.

Выяснить где находится поселение никакого труда не составило. Полковник Мирзоев с легкостью решил, что отправиться на встречу должны будут оба майора, полагая, что их ранние встречи сыграют только на руку. И вот, спустя какое-то время, И Вольгин и Михайлин, трясясь в кабине тяжелого автомобиля, продирались по джунглям. Не доезжая метров триста до места, они отключили питание и, перекинув через шею ремни автоматов, пошли.

Их услышали задолго. Едва пройдя по джунглям метров сто, как к ним вышло два человека. Появились словно из-под земли и встали, выставив наконечники смешных копий. Этих личностей оба майора видели впервые.

– Здорово, чумазые, зовите вашего старшего, - прикрикнул Михайлин.
– Разговор к нему есть!

В голову вкрался нежный голос Нины:

– Товарищ майор, вы же понимаете, что они вас не понимают?

– Я, конечно, понимаю, - безмолвно ответил он, - а ты сможешь перевести?

– С большой долей вероятности. Повторяйте за мной.

Михайлин слово в слово сказал сообщил аборигенам свое требование. Они поняли и, коротко посовещавшись, скрылись в чаще. А вскоре снова появились в сопровождении вождя.

– О-о, какие люди!
– воскликнул Михайлин, широко улыбнувшись. Он подошел к самому высокому пигмею, и сграбастав щуплую ладонь, затряс.
– Как ваше ничего? Как здоровье, как детишки?

Вождь недоуменно болтал ладонью, даже не пытаясь вырваться. Лишь криво улыбался, показывая свою неловкость.

– Нинка, как будет по-ихнему "мы пришли в гости"?
– Нина ответила, Михайлин озвучил.
– А как будет "у нас есть еще один подарок"?

На слове "подарок" у вождя пропала вся неловкость. Он сверкнул глазами, залепетал что-то радостно и ткнув пальцем в Вольгина, показал притороченный к набедренной повязке нож.

– Он говорит, что ему очень понравился прошлый подарок, - перевела Нина.

– Что ж, тогда вот ему еще один, - ответил Михайлин и протянул вождю еще одно лезвие. Тот его благоговейно взял, осторожно вынул из чехла и воздев клинок над головой, засмеявшись, закрутился. А вместе с ним возликовали и его люди. И вмиг исчезла вся неловкость.

– Честное слово, прямо как дети, - покачав головой сказал Вольгин.

Дорогих гостей встретили со всем радушием. Провели в лагерь, разожгли большой костер и усадили на самые почетные места - на камни по обе руки гордого вождя. Тут же подтащилась вся еда, что имелась в запасах, плеснулась в рога антилопы какое-то вонючее пойло, отдающее запахом дешевой браги. Выбежали бабы с отвисшими грудями, пузатые дети. Их не боялись, считали друзьями. Гостей кормили, поили, устраивали перед ними дикие танцы, выпрыгивая перед жарким костром. Затянули односложные, заунывные песни. Брага ударила по голове и офицеры расслабились. Запели вместе с людьми нечто однообразное и совсем примитивное. Закачались под простой ритм, отбиваемому по выжженному стволу и с удовольствием влились во всеобщую вакханалию. Но, как и полагается настоящим офицерам, напиваясь, они не теряли бдительности и оружие из рук не выпускали.

Утро их встретило жестким похмельем. Коварная брага, принеся веселье, сильно отравила организм и Вольгин и Михайлин выползали из убогих домишек на карачках, держась руками за головы.

– А-а, боже, как же плохо...
– жаловался Михайлин, прищуриваясь, ища что бы попить. Все что было с собою во фляге, он уже и так выпил.
– Никогда мне так плохо не было, даже после выпуска.

Рядом с ним, сев прямо на влажную землю, стонал Вольгин:

– Что у них за бодяга? Ею пытать можно....

– У тебя ничего от похмелья нет?
– попытал счастья Михайлин.

– Сожрал уже - не помогает.

– И мне не помогло.... Господи, что за пытка?! Нинка, спасай! Что нам делать?

На их голоса подошли аборигены. Вожак склонился и участливо спросил:

– Плохо?

– Да, плохо. Умираю, чумазенький ты мой, спасай нас, - застонал Михайлин, дыша на "злодея" драконовским дыханием, способным свалить с ног любого человека. Но вожак не упал, покивал понятливо и полез себе под набедренную повязку. Вытащил уже знакомый растительный шарик и сунул его страдальцу:

– Бери.

– Ты издеваешься?

– Бери, - настаивал вожак, а затем, видя, что майор, не соглашается, улучил вдруг момент, когда тот разинул рот и сунул в него шарик, едва не поплатившись пальцами.

Михайлин захлопнул пасть, раскусил случайно фории, а потом с брезгливостью выплюнул. И заругался:

– Ты что, скотина чумазая, делаешь? В мудях у себя эту хрень держал, а теперь мне рот суешь?

А вожак улыбался. Неодобрительно качал головой и улыбался.

А майор вдруг замолчал. Раскушенный шарик, прежде чем был выплюнут, дал сок и какие-то крохи его успели впитаться через подъязычные вены. И этого хватило, чтобы наркотик чуть-чуть смягчил похмельный синдром. Смягчил настолько, что Михайлин заметил. Он встал и с удивлением расправил плечи.

– Действует!
– вскинув брови, сообщил он другу.
– А ведь действительно легче стало! А ну-ка, вон и ему тоже дай.

Вожак его понял. Достал еще один шарик и сунул в руки Вольгину. Но тот и не подумал отправлять его в рот, брезгуя.

– Пошел ты.... Сам жри.

– Да ты попробуй, - стал уговаривать Михайлин.
– Действительно же помогает.

– Да что бы я его вшей жрал?

– А-а, ладно, - махнул рукой майор.
– Мне давай.

И, заграбастав лекарство, смахнул с него подозрительный мусор, сморщившись от брезгливости, отправил в рот. И замолотил челюстями. И сразу же, буквально в ту же секунду, стал преображаться. Вытянулся во весь рост, развернул "крылья" и стрельнул блестящими глазами в ближайшую красотку. Подмигнул ей залихвацки:

– Ну что, красивая, поехали кататься?

Конечно, она его не поняла. Но все равно звонко засмеялась.

Вождь выудил еще один шарик фории и протянул офицеру. Пальцем показал на Вольгина и сказал:

– Дай.

Язык аборигенов был примитивен. Односложен, с малым количеством слов и безо всяких склонений. Но с трудным произношением. Михайлин за проведенный вечер успел выучить кое-какие фразы, сумел немного изучить понятия. И потому понял вождя даже без перевода Нинки. Взял у него лекарство и, подсев к другу, принялся его уговаривать.

Это было непросто. Вольгин ни в какую не желал кидать в рот то, что когда-то находилось возле чьих-то причиндал. Он предпочитал честно выстрадать свое похмелье. И тогда Михайлин пошел на хитрость. Ушел в сторону, прихватил кривую деревянную чашу, плеснул в нее воду и уже в саму воду, кинул шарик. Дал время настояться, а затем сунул в руки другу:

– Пей. Сушняк же мучает.

И Вольгин поддался на хитрость. Выпил все до капли и утер рот рукавом. И только спустя минуту, когда почувствовал, как из головы исчезает звенящая боль, а из конечностей уходит тремор, понял, что произошло. Но ни капли не обиделся - ему уже было хорошо и до крайней степени изумительно. И он вскоре поднялся на ноги и сверкнул задорными глазами: