Старые раны

— Не дыши на меня, дурак! — скривился Крес, отпихнул друга плечом и пошел дальше по улице, так же грубо расталкивая прохожих. — Мое это дело, где проводить свободное время и чего носить с собой!

— Нет, не твое! — не унимался Ален, семеня рядом. — Ты и так весь двор на уши поднял. Такое сказануть белю Клоду! Ты ума совсем лишился? Хочешь под трибунал попасть за оскорбление беля?

— Я могу пойти во дворец и повторить ему те же самые слова слово в слово еще раз, если он не расслышал с первого. Кстати…

— Ты точно чокнутый! — голосил Ален, обеспокоенно поглядывая на кочергу. — Да, что произошло, объясни толком? А ну стой! Где б… твои сапоги?!

Ругался Ален крайне редко. Почти никогда — говорил, что это не пристало благородному фосферу и члену гвардии. А тут такое.

Тут он оказался уже спереди и схватил Креса за воротник.

— Отвали! — рявкнул Крес ему в лицо, но тот только сжал посильнее зубы. — Послушай, если ты сейчас же…

— Нет, Крес! — выпалил Ален. — Это ты послушай и послушай внимательно! Тебя хочет видеть абель Мерай. Это скандал, это пятно на твоем добром имени, а значит и на моем тоже! Я должен…

— Да срал я на свое доброе имя. Нет его уже. Нет! — злился Крес. — Ноги моей больше не будет в этом сраном…

— Тихо, тихо, дурак! — побледнел Ален и попытался заткнуть ему рот. Люди уже начали оглядываться на них и показывать пальцем.

— Отвали! — Крес отбросил его ладонь. — Ты мне не мамка, Ален. Иди к Сеншесу! И они пусть тоже идут к Сеншесу!

— Ты дал присягу! — затрясся Ален.

— Я не присягал делиться с Клодом своей женой! Он обещал отпустить ее на все четыре стороны, а на деле…

— И не жена она тебе вовсе — не выдумывай. Сам же жаловался, что она только подумать обещает, а сама тебя как собачонку на поводке водит. Ты сам-то давно ее видел?

— Нет, в том-то и дело. После шести месяцев отлучки, три из которых я носился по стране по колено во всяком дерьме, что я узнаю?! Ее уже ровно б… полгода, как нет! Съехала она, говорят, а все мои письма лежат огромной пыльной кучей, все еще запечатанные. И ведь ни строчки от нее, а я дурак валил все на курьерскую службу… Я сейчас иду в Пик и переверну там все вверх дном!

— Ой, дурак!

— Если ты не хочешь мне помочь, то иди к своим бабам, и не мешай мне разбираться с моей!

— Она никогда не была твоей бабой, Крес. Она носморха. Они принадлежат абелям, и ты это прекрасно знаешь!

— Бывшая носморха! Но этому скоту захотелось попить еще сладкой кровушки! А то ж ей скучно было, пока я месил за них дерьмо!

Клод бледнел все сильней, чем больше грязных ругательств производил из себя Крес.

— Крес, заткнись! Ты еще не протрезвел…

Не выдержав общественного унижения, Ален схватил его за рукав и попытался увести с людной улицы, но Креса только распылял этот его страх чужих ушей.

— Вот этими руками, я по локоть в дерьме, а им все мало… — бормотал он, пока Ален вел его по грязным улочкам. — Месяцы, месяцы в дороге, пока не напали на след и не вышли на всех. И за жопу — одного за другим. Ночи и ночи в подвале, по сменам. Один спит, а другой работает, потом меняемся. А они кричат и кричат, суки! Вот здесь у меня уже их крики. Забыть не могу…

Они окунулись в какой-то полутемный погребок, пропахший пивом и луком. Прошли в отдельную комнату и отгородились от общего зала добротной дверью. Крес тяжело опустился за стол и уронил лицо на руки. Ален уже сидел напротив с двумя кружками.

Пиво пенилось, но потягивал его один Ален. У Креса на него глаза не глядели.

— Ненавижу… — шипел Крес сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу… Я убью его. Я его точно…

— Ты почти перешагнул черту, Крес, — схватил его Ален за сгиб локтя. — Не надо.

— Чего ты понимаешь? — сверкнул на него глазами Крес. — Ты сидишь в этом проклятом городе и занимаешься своими босорками. А я только и делаю, что ломаю людей. Для них. Мерай точно сбрендила и ей все мало. Все больше множатся какие-то тайны, которые нужно разоблачать мне. Я уже начинаю сходить с ума вместе с Мерай. Кажется, что не должно быть такого… Но оно реально. В самых укромных местах многие из тех, что сейчас сновали… Злоба кипит и они готовы на все ради какой-то чуши в их головах. И злоба эта страшная, как будто они не знают, кто такие абели, и почему идти против них — преступление.

— Деньги, Крес. Все решают деньги.

— За деньги так не ненавидят. За деньги убивают с охотой, но не умирают. Да и кто им заплатит? Фебор, Цекья или лично сам Спаситель? Чушь собачья.

— Тут ходят разговоры, что Пениальский союз начинают трясти люди, которые слишком долго бодались друг с другом и им очень хочется чуть раздвинуть свои границы на север, — ухмыльнулся Ален. — Даже, по слухам, денежные мешки из Абальте не против небольшой войны…

— Мне слухи можешь не рассказывать, — Крес снова закрыл лицо руками. — Сеншес, не могу думать об этом… Я просто хотел провести одну ночь с Адой. Только спрыгнул с коня и сразу в баню, хотя провел в седле с самого рассвета. Весь чистый и пропахший мылом бегу в переулок Зеленых ламп. А мне — нет ее! И уже давно нет. Выяснилось не прошло и полудня, как я поцеловал ее на прощание и скрылся за углом, сука исчезла. Наверняка побежала в объятья к своему ненаглядному белю.

— И ты винишь ее в этом? — спросил Ален тихо, но твердо.

— Чего?!

— Крес, она — носморха, — сказал Ален таким тоном, словно объяснял ему, что огонь горячий, а небо голубое.

— Ты это уже говорил, не надоело?!

— А что девочки мечтают стать носморхами не для того, чтобы жить в роскоши и пользоваться расположением абелей? Спустись с небес на землю уже! Сблизились-разбежались. Сейчас такое в порядке вещей. Носморхи всегда будут смотреть в сторону абелей. Ведь они уже вкусили этот плод.

— Ты ничего не знаешь, — покачал головой Крес. — Она не такая, как эти…

— Ага, как же, — хмыкнул Ален. — Это ты просто влюбленный идиот. Напридумывал всякое… Если бы она тебя реально любила, думаешь стала бы кормить завтраками насчет женитьбы? Почему не порвала связи с Пиком давным-давно?

— Ей нужны были деньги, — выдохнул Крес. — Нам обоим.

— Ей нужны были деньги — это ты правильно сказал, — кивнул Ален. — Ей. Не вам. Она и сошлась с тобой только, потому что ты мог свести ее с Клодом, а может и с Мерай…