Старые раны

Викта проживала хлеб и продолжила:

— Сарет, скажу честно. Я не знаю, куда нам идти и как долго.

— Я тоже. Хорошо, что хоть в этом мы друг с дружкой согласны.

— И тебя это нисколечко не волнует?

— Я думал, ты уже все разведала дорогу. Ты же не просто так сидела за кустом и ждала, пока я не сдуюсь?

— Эм, нет… — она опустила глаза.

— Все нормально, — улыбнулся он, стараясь, чтобы это не получилось натянуто. — Все случилось так, как случилось.

— Можно спросить об этом?

— Спрашивай.

— Ты… ничего не чувствуешь?

Сарет не знал даже, как ответить. И постарался заглянуть вглубь себя. Ухватить то, что раньше составляло неотъемлемую часть его натуры — нечто, как ему помнилось, жило с ним с самого раннего детства. Как говорили в Альбии — еще в самой утробе матери. Но он ухватил лишь горькую пустоту. В очередной раз.

— Нет. Ничего. Словно вырезали ножом, или вырвали с корнем.

Он показательно пощелкал пальцами, но кроме пары звонких щелчков с них не слетело даже искорки.

— Понятно, — кивнула она. — Если тебя это утешит, я тоже теперь бездарность. С такими-то руками, я только себя подожгу ненароком.

— Но твой Талант все еще с тобой, Ви, и это главное. А когда мы вернемся в Альбию, тебе вернут твои руки.

— Если мы вернемся в Альбию.

— Нам нужно идти на Юг. Это точно.

— Но как долго нам еще идти? Сарет, я боюсь, что этот Лес вообще не имеет конца и края. Мне представляется, что он вовсе не хочет отпускать нас от себя.

— Придется заставить его, — пожал плечами Сарет.

— Как?..

— Молчи и ешь, — оборвал он ее и сунул кусочек ей в рот. — Не нагоняй тоску. Это я должен страдать и лить слезы.

— Ммфмф!

— Вот-вот. Я тоже так думаю. Ты сильная. Как-нибудь ты обязательно расскажешь о своем путешествии. А мы будем сидеть и смеяться, вытянув ноги перед камином в Альбии. Как раньше.

Викта отрицательно замотала головой и с силой проглотила комок.

— Это очень мило, Сарет. Но так не будет. Никогда уже ничего не будет так, как прежде. Да и не хочу я вспоминать свои злоключения и рассказывать тоже не хочу. Мало приятного вспоминать дрязги с теми мелкими уродцами. И что я делала для них… Нет, не хочу! Не спрашивай, пожалуйста. Пусть оно умрет во мне, пусть оно останется только в моих снах. Если кто спросит — мы просто заблудились в лесу и долго искали дорогу домой.

— Хм, очень слабая отговорка. Из моих уст, это уж точно прозвучит ужасно глупо, — покачал головой Сарет и дернул себя за белую прядь.

— Лес меняет людей. А Талант иногда сгорает раньше времени. Вспомни бедненькую Геру. Как она плакала…

— Странно слышать слово бедненькаяГера от тебя.

— Ну, можно же пожалеть дурочку. Сгорела и сгорела. Помнишь, как слезки катились по ее красивенькому личику? Помнишь, как билась головой о подоконник? Хе-хе…

— Как же он мог сгореть раньше времени, если абель Ро говорила…

— Она человек, Сарет. Люди ошибаются.

— Люди ошибаются. А абели нет.

— Абели тоже люди. Пусть и сильные.

— Сильные, вечно прекрасные, мудрые и ужасные. Лишенные недостатков и человеческих слабостей.

— Я тоже раньше верила в эту чушь.

— Отчего же? Что изменилось?

— Ничего. По правде, я никогда не верила. Не может такого быть, чтобы без недостатков, — проговорила Викта и добавила чуть тише. — Иначе не было Навки и остальных.

— Ну, всегда есть исключения.

— Я боялась, что я именно такое исключение. Мне было так тяжело. Все время. Но нет, так всегда бывает, я уверена. И те, кого знаем, мы. Они тоже такие же.

— Что ты говоришь? — Сарет подумал, что ослышался.

— Я говорю, — Викта поджала губы. — То, что говорю.

— Ты только что сказала, что они все одинаковые! — Сарет не верил своим ушам. — И Навка Предательница и абель-мьерн. Не отнекивайся, я точно тебя понял.

— Ну, раз понял, то и отставим этот разговор. Я какую-то ерунду ляпнула, а ты поверил.

— Дура.

— Ну да, ну да. А ты уши развесил. Дурачочек.

Сарет не стал дощипывать остатки лепешки и сунул ей в рот большой кусок. Викта трубно заурчала, но все же удержала лепешку зубами. Вот и поговорили. Может ей рок’хи еще и мозг повредили? Вон какая шишка.

Викта уныло жевывала хлеб, пока Сарет выкладывал на землю все, что у них было из запасов. На первый взгляд — много. Но он не стал бы загадывать и успокаиваться на этом. Через пару дней станет меньше, если они будут набивать пузо и не экономить. А через пару недель эта горка скорее всего превратится в горочку, и хотят они того или нет — им придется питаться тем, что смогут отыскать в этом гиблом месте, а то и сидеть на «философской диете».

— Это мои вещи. Я их нашла, — нарушила Викта молчание.

— А? — отозвался Сарет, распихивая провизию по сумкам. Для себя и для нее — поровну.

— Говорю, рок’хи меня обворовали — украли кое-что, что я еще раньше украла у них. Спасибо, что вернул, а то мне уже думалось все насмарку. Я походила у них в деревне и пошуровала там по углам.

— Ты ограбила деревню рок’хи?! — такого он точно не ожидал.

— Ну, можно и так сказать, — не стала кривить душой Викта. — Там все равно не было ни души, и эти вещи рано или поздно сгнили бы вместе с избами.

— Постой, — поднял руку Сарет. — Ты нашла брошенную деревню псоглавцев?

— Да, — кивнула нитсири. — И мне не очень хотелось бы туда возвращаться.

— Почему? — загорелся Сарет. — Это же отличная возможность переждать зиму!

— Переждать зиму, ты серьезно?

— Ви, ты же сама сказала, что ты не знаешь сколько идти. Это и есть выход!

— Еще бы, — ухмыльнулась нитсири. — Но и это не выход. Прийти в эту деревню и осесть там — это значит самим загнать себя в ловушку. Подозреваю, эти рок’хи, скорее всего, жили в этой деревне. Охотники просто возвращались домой.

— Стой, ничего не пойму, — покачал головой Сарет. — Ты хочешь сказать, что деревню бросили, но не все жители узнали об этом?

— Да. Только я не говорила, что деревню бросили, — сказала Викта и глубоко вздохнула, прежде чем произнести следующую фразу. — Всех жителей этой деревни съели. Всех до последнего ребенка.

У Сарета в животе похолодело.

— Кто?.. съел?.. — только и смог вымолвить он.

— Людоеды, которые живут под землей, — ответила Викта. — Но не они — самое страшное. И я не хочу туда возвращаться не потому, что эта деревня проклята и там еще рыскают чудовища. Вернее, не только поэтому. Рано или поздно туда все равно вернутся жители, которые уезжали или уходили на охоту, или еще зачем-нибудь — те же мародеры из других деревень. Я к тому, что рано или поздно нас поймают, если мы не успеем сбежать. Скорее всего, просто застанут врасплох спящими.