Статьи и лекции

— Каким же будет единое мировое государство?

— Естественно, тоталитарным. Причем, в такой степени, какой человечество еще не знало. Недавно на Синодальной богословской комиссии мы обсуждали проблему введения идентификационных номеров налогоплательщиков и связанную с ней опасность установления контроля над человеком, а затем и управления им. Разве кто когда-либо прежде мог мечтать о таком контроле, который позволяют уже сегодня (и в неизмеримо большей степени позволят завтра) осуществлять технические средства?! По мнению ряда экспертов, связанных, например, с компьютерной технологией, в настоящее время уже есть реальные возможности массового управления людьми. Они утверждают, что возможность внедрения систем тотального компьютерного контроля на нашей планете не за горами и будет осуществлена практически где-то в период 2010–2020 годов.

Контроль всегда означает возможность управления, то есть порабощения. Но в данном случае речь идет о порабощении не каких-то отдельных лиц, категорий населения или народов, а общечеловеческом порабощении произволу одного-единственного царя. Вот степень грядущего тоталитаризма.

— Вы полагаете, что разворачиваемая в России электронная система по сбору налогов — это звено той, мало, но скандально уже известной, системы тотального контроля, которая получила название "Шенгенское соглашение"?

— Да, мир, и Россия с ним, становится машиной, в отличие от того живого организма, которым он был в предыдущей истории. А в машине все винтики и агрегаты жестко подчинены единой системе, единому управлению.

— Но тогда нужно жестко отвергнуть эту систему.

— Это невозможно.

— Невозможно? То есть мы уже настолько… этой системой схвачены, что не в состоянии ей противостоять?

— В общем, да. Создаваемая система контроля — это просто естественный, логический шаг на пути научно-технического развития, то есть всей той жизни, в которой мы родились, выросли, воспитались и действуем. Мы не можем представить себя, свою деятельность, систему своих отношений с окружающим миром без электричества, машин, поездов, магазинов, телефона… Ко всевозможным техническим средствам мы приобщаемся с пеленок, пользуемся ими, и не пользоваться не можем. То есть вне того, что именуется научно-техническим прогрессом, мы жить, практически, уже не в состоянии. И система контроля посредством новых технологий, это, повторяюсь, лишь неотвратимое следствие хода развития современной цивилизации. Чтобы отказаться от него, не вползти в Шенгенский проект, надо сам тип нашей жизни изменить, понимаете? Но это невозможно.

— В таком случае, свои электронные системы нужно выстраивать независимыми, несостыкующимися с Западом. В свое время, когда Россия начала создавать сеть железных дорог, Государь, который отлично понимал постоянно враждебную по отношению к России сущность Запада, приказал прокладывать колею шире, нежели тамошняя дорога. Разве это не сослужило нам хорошую службу во всех последующих агрессиях запада? Так и теперь — несостыковываться надо.

— Да, тогда это было возможно, потому что и научно-технический уровень был ничтожен по сравнению с настоящим, и не было такой жесткой от него зависимости как сейчас, да и Россия была еще богатым, могущественным, независимым государством. А что с ней стало за последние десять лет? Сегодня она устраивается по образу и подобию западных государств. С такой же политической, экономической, финансовой образовательной, информационной, налоговой и прочими структурами функционирования. Она очень во многом зависима от Запада, стала уже частью этой мировой системы, вовлекается в нее все сильнее и не может не вовлекаться. Поэтому единственное, что еще можно и потому нужно делать — это всеми силами бороться за свою духовную свободу от Запада, здесь противостоять поглощению глобализационными процессами. Речь идет о сохранении своей веры — Православия, нравственности, культуры.

— То есть нельзя сказать, что "Шенгенское соглашение" и его российские ветви — это сознательная и центральная операция привода к власти того, единственного в мире правителя, который предсказан Священным Писанием и в президентство которого осуществится апофеоз несчастий для всех людей?

— Мне кажется, что здесь есть и то и другое, т. е. и естественное логическое развитие т. н. прогресса, и участие, как принято сейчаснеопределенно говорить, определенных сил. Возможно, что кто-то сознательно содействует развитию этих процессов. Очень может быть. Но сами эти процессы воспринимаются по-разному. Христианин, например, понимает, что современный мир таков, и воспринимает все это как попущение Божие. Сатанист же в процессах глобализации видит, конечно, новые возможности для порабощения людей и подготовки пришествия антихриста. Каждый со своей точки зрения рассматривает данную ситуацию и соответственно относится к ней, но не создает ее. Компьютеры не сатанисты же придумали. Но использовать их можно и по-сатанистски, и по-православному.

— Значит, сам по себе научно-технический прогресс — явление все-таки нейтральное?

— Сам по себе — да. Если не говорить о его происхождении. О его корнях. Если же вспомнить, из какого семени пробился этот росток прогресса, возросло древо современной научно-технической цивилизации, то выяснится и нечто иное. Апостол Иоанн Богослов пишет, что "все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего" (1 Ин. 2;16). Он указывает на основную движущую силу развития мира.

— То есть корни гнилые. Теперь, Алексей Ильич, мне понятно, почему эту цивилизацию невозможно спасти в принципе. Тем более, что ее ущербности ни творцы цивилизации, ни управители, ни рядовые адепты не в состоянии воспринять. Но вы сказали сейчас о том, что само по себе все железо цивилизации, вся ее электроника — вещи нейтральные. Следовательно, все может зависеть от того, кто этими научно-техническими системами, технологиями будет управлять. Если сатанисты, то дни существования этого мира резко сократятся: известно, что правление их ставленника продлится всего лишь три с половиной года и закончится апокалипсисом. А если у власти будут православные, то есть единственные в цивилизованном мире люди, которые реально могут противостоять сатанистам, — то тогда время жизни на земле может еще продлиться. То есть все зависит от типа власти, — хотя бы в России, — светским президентом ли будет управляться она, или монархом, помазанником Божиим. Правильно я понимаю ситуацию?

— Да, но… Мое "но" относится к правителю России. Между этими способами управления может и не быть никакой разницы. Все зависит от того, как помазанник осуществит функции своей власти. Нельзя магически смотреть на помазание как на акт, который сам по себе наделяет царя благодатными дарами правления. Такой взгляд есть чистое язычество. Все зависит от того, как помазанник осуществляет функции своей власти. Были помазанники, которые действительно соответствовали христианскому назначению правителя. А известны и такие, которые властвовали хуже языческих. Так же как мы, христиане, все получаем таинство Миропомазания, т. е. нечто неизмеримо большее, чем царское помазание (которое, кстати, в таинствах Православной Церкви не числится), но, тем не менее, одни христиане становятся святыми и преподобными, а иные атеистами, материалистами и какими угодно преступниками. Сам по себе факт помазания, без живой веры и искреннего стремления осуществить христианские идеалы в жизни государства и общества, ничего не дает. Поэтому и монарх-помазанник может оказаться ничем не лучше президента-непомазанника. Более того, сейчас, как и вы отмечаете, мир входит в активную фазу подготовки к созданию единой всемирной империи с единым царем, который, конечно же, будет помазан самым торжественным образом главами всех церквей, всех конфессий и всех религий. В этом, судя по тому обмирщению, по тому преклонению перед сильными и богатыми мира сего, которое наблюдается сейчас в христианских церквах, не остается никаких сомнений. И существует реальная опасность, что наш народ, прежде всего, послужит этому, поскольку ни в одном другом нет такой силы, точнее, страсти к монархическому правлению, как в нашем. Это мысль не моя. Святитель Игнатий Брянчанинов пишет: "Бедствия наши должны быть более нравственные и духовные. Обуявшая соль [Мф. 5;13] предвещает их и ясно обнаруживает, что народ может и должен сделаться орудием гения из гениев, который, наконец, осуществит мысль о всемирной монархии".Это из его письма N 44 по изданию: Собрание писем свт. Игнатия. М. — СПБ. 1995. "Обуявшей солью" он называет состояние Православия в Церкви Российской, а "гением из гениев" — антихриста.

— Да, такая личность, которая готова была бы жертвенно послужить народу и Отечеству, что-то не обнаруживается. Остается, наверное, уповать все-таки на то, чтобы цивилизационная ветвь России как можно дольше оставалась независимой от Запада и его глобализационных процессов.

— Возможность внешней независимости России — это вопрос к специалистам. Может быть, и есть какой-то оптимальный в этом отношении вариант. Но, полагаю, что в принципе процесс необратим.

Да и суть дела, в общем-то, не в этом. Путь независимости у России совсем иной. И совсем иные имеет она для этого средства. Свои уникальные средства. И они настолько могущественны, что, будучи даже вовлеченной в глобализационное пространство, Россия могла бы все равно оставаться независимой. Это средство — обращение к Православию, восстановление в общественном сознании основ его духовности, а не какой-то общечеловеческой, под которой каждый разумеет, что хочет.

Вот если бы мы смогли восстановить нашу веру, нравственность, духовную жизнь православную, то смогли бы сохранить свою самостоятельность, независимость. Если и не полностью, то, по крайней мере, в очень большой степени. Но только при этом условии.

— А в том случае, если бы мы все-таки смогли отсечься от глобализационных процессов, но духовную жизнь не обрели, то самостоятельность свою все равно потеряли бы?

— Без сомнения. Как это и случилось в последнее царствование и при советском режиме. Основа независимости России — не экономическая, не военная, не политическая или еще какая-то. Она — духовная, то есть Православная. Все прочие основы могут иметь силу только при условии опоры на христианские духовные ценности.

— Ну что ж, мы все-таки имеем пусть одну, зато реальную возможность остановиться на краю глобалистической бездны и потихоньку отойти от нее.

— Да, возможность такая есть. Но воспользуемся ли мы ею?

— То есть за век коммунистического богоборчества мы настолько забыли об Истине, о том, в чем, вернее, в Ком наша сила, что вспомнить об этом в масштабе народа — уже просто не можем? Хотя бы теоретически?

— Теоретически — да. Теоретически многое возможно. Святыми теоретически могут стать все. Но практически, увы, — редкие. Надеяться на теоретические возможности возрождения России — значит, мечтать.