Статьи из газеты «Известия»

Летом 1950 г. замдиректора института Трошин предложил ему стучать на безродного космополита Рубинштейна. Не желая доносить на учителя, Ярошевский срочно отбыл в Сталинабад (ныне Душанбе) — якобы по добровольному почину создавать кафедру психологии. Впоследствии перебрался в Кулябский пединститут, где и преподавал, но в Москву из Таджикистана время от времени наведывался.

В один из таких визитов весной 52-го зашел в «Литгазету». Там два молодых физика рассказывали об успехах кибернетики. Он заспорил с ними, и завредакцией предложил ему изложить свою позицию развернуто. Статья вышла, Ярошевский отбыл в Куляб. А через месяц — вызов в Москву, обвинение в разглашении гостайны. В статье «Кибернетика — служанка мракобесов» был пассаж: «Советские ученые непрерывно совершенствуют математические машины. Одним из высших достижений в этой области являются автоматические, быстро действующие электронные счетные машины советской конструкции». Военная прокуратура заинтересовалась — откуда информация?! Он сумел доказать, что ссылался на опыт классиков математической науки Чебышева и Крылова, раньше американцев обосновавших теоретическую возможность машинного счета, а про электронные счетные устройства написал гадательно — мы с нашей марксистской наукой в любой области обязаны опережать американских идеалистов. Следователь принял во внимание его почти безвыездное пребывание в Кулябе, решил, что получать там информацию о советских счетных машинах психологу и впрямь было затруднительно, — и отпустил.

Он еще 10 лет прожил в Средней Азии, по возвращении стал одним из создателей Института истории естествознания и техники АН СССР, где работал до конца дней, редактировал первый советский Психологический словарь, опубликовал десятки выдающихся работ по истории и методологии познания, в последние годы жизни лечился в США и умер там в 2001 г. Его биография, научные воззрения и печальная история с кибернетикой изложены в книге А.Петровского «Записки психолога» и других источниках, что не мешает нашим современникам вывешивать пресловутую статью на своих форумах и издеваться над ее недальновидным автором.

Между тем и в статье все не так просто, и в спор с молодыми физиками, энтузиастами новой науки, Ярошевский втянулся не ради славы гонителя всего живого и прогрессивного. Спор между «физиками» и «лириками» продолжался долго — одной из наиболее ярких реплик стало стихотворение Роберта Рождественского начала 70-х «Программистам, обучающим ЭВМ»: «Учится писать стихи машина. Я не против! Я хочу помочь!» Поэт предлагал внушить машине мечты, сны и нелогичные поступки, без чего поэзии не бывает: «Спутает, что важно, что неважно, вымолвит: „Какие пустяки!“ Может быть, тогда машина ваша и напишет настоящие стихи». Программисты за словом в карман не полезли и ответили поэту устами Андрея Рассказова: «Пусть в ее башке — сплошная каша! Будет пусть сама себе судья! Может быть, тогда машина ваша сможет так стихи писать, как я».

Но к физико-лирической полемике проблема далеко не сводится. Будучи специалистом в теории языка, Ярошевский в своей статье резонно замечает: «Создаваемое народом в течение веков сложнейшее орудие обмена мыслями, каковым является язык, изображается кибернетиками в виде совокупности физических процессов». При всей наивности терминологии Ярошевского пуанта статьи — в принципиальной невозможности создания искусственного интеллекта: сложнейшие эмоционально-психологические механизмы неразложимы на математические составляющие; в некотором смысле это подход глубоко христианский, отрицающий каббалистическую попытку рационализировать свободную волю, творчество, душу. Именно об этом всю жизнь спорил с «формалистами» Чуковский, об этом же представители структурализма полемизируют со всем светом, пытаясь изобразить литературу как сумму рационально постижимых приемов и статистически учитываемых тропов, объявляя антинаучным любой другой подход. Ярошевского приводила в ужас попытка заменить человека машиной, приписать мыслящему существу сугубо рациональные алгоритмы мышления, что было похуже марксистских попыток объяснить все социальными и производственными стимулами. Словом, статья его по чистой случайности оказалась молотом в руках системы, но тогда в молот обращалось что угодно.

К счастью, никого из математиков за кибернетику посадить не успели, что спасло Ярошевского от роли врача Тимашук, тоже ни в чем не виноватой. Она написала о неправильном (действительно неправильном) лечении Жданова, а два года спустя письмо подняли из архива, инициировав дело врачей, и наградили ее орденом Ленина. Сыну потребовались годы, чтобы доказать: мать не заслуживала ни ордена, ни проклятий. Она всего лишь была профессиональным врачом, как Ярошевский — профессиональным психологом. Он защищал право человека на душу, что по меркам советской империи, оказывается, было более приемлемо, нежели тотальная механизация, рационализация и унификация. Это один из парадоксов советской истории, над которым нам еще думать и думать.

Прошло 55 лет. Искусственного интеллекта, наделенного собственной волей, так и нет. Интересную интерпретацию его принципиальной невозможности и элегантную версию доводов о лженаучности кибернетики в целом предложил два года назад философ Константин Крылов, профессиональный математик по первому образованию. Еще раньше Лем обосновал это в «Дознании». Штамп насчет кибернетики — «буржуазной лженауки» жив поныне. Об авторстве Ярошевского (между прочим, выпустившего в 90-е два сборника «Репрессированная наука») никто не вспоминает. Дело структурализма в литературоведении живет и побеждает. Немногочисленные уцелевшие «лирики» продолжают отчаянно настаивать, что душа иррациональна и непредсказуема. Их обвиняют в антинаучности, волюнтаризме и тоталитаризме. Все непросто, очень непросто, но кому сейчас какое дело?

16 апреля 2007 года

Михаил Ярошевский. Кибернетика — «наука» мракобесов

Буржуазная печать широко разрекламировала новую «науку» — кибернетику. Авторы кибернетики следующим образом объясняют, почему они окрестили свою концепцию этим загадочным словечком: «Термин кибернетика, заимствованный из древнегреческого языка, означает „искусство кораблевождения“ и относится и первую очередь к работам, предназначенным для автоматического управления судами».

Эта модная лжетеория, выдвинутая группкой американских «ученых», претендует на решение всех стержневых научных проблем и на спасение человечества от всех социальных бедствий. Кибернетическое поветрие пошло по разнообразным отраслям знания: физиологии, психологии, социологии, психиатрии, лингвистики и др.

По утверждению кибернетиков, поводом к созданию их лженауки послужило сходство между мозгом человека и современными сложными машинами. Сходство это усматривается в том, что как мозг, так и счетная машина представляют «аппараты, которые принимают информацию и используют ее для получения ответов на вопросы и решения сложных задач». Кибернетики отождествляют намагниченную ленту, вводимую в счетную машину, с органами чувств, пульсацию ртутного столба — с процессами памяти, радиолампы — с нервными клетками головного мозга, а поток электронов — с умственной деятельностью.

Рассуждая о возможности создания механического аппарата, «который можно было бы поставить рядом с человеческим мозгом или даже выше его», кибернетики видят на пути к решению этой задачи лишь технические трудности: электронная счетная машина заключает в себе 18.800 лампочек, тогда как мозг состоит более чем из 10 миллиардов «радиоламп» (нервных клеток).

Стало быть, если машины до сих пор, как это очевидно для всякого, не могут конструировать и совершенствовать другие машины, проводить научные изыскания и создавать философские системы, хотя бы и такие примитивные, как кибернетика, то причину этого, по мнению кибернетиков, нужно искать лишь в том, что инженеры пок не сумели смонтировать счетчики с достаточно большим количеством элементов, соответствующим количеству элементов коры головного мозга.

Кибернетики ничуть не заботятся о том, чтобы подкрепить свои чудовищные утверждения хоть какой-нибудь научной аргументацией, но зато стремятся поразить воображение неискушенных людей сведениями о быстроте и точности, с которой машины осуществляют арифметические действия: одна математическая машина за пять минут произвела двести тысяч умножений и пятьсот тысяч сложений, другая в течение суток довела вычисление величины «Пи» (отношение длины окружности к диаметру) до 2.048 десятичной цифры, тогда как английский математик Шанкс, потратив 15 лет, вычислил указанную величину лишь с точностью до 707 десятичных знаков и т. д.

Эти примеры, используемые кибернетиками в качестве главной опоры для своих шатких построений, нужны для того, чтобы «доказать» интеллектуальную мощь машины, ее идентичность человеческому мозгу, даже превосходство над ним.

Слов нет, математические машины, позволяющие с огромной скоростью производить сложнейшие вычислительные операции, имеют колоссальное значение для многих областей науки и техники. Выдающаяся роль в развитии машинной математики принадлежит известным русским ученым — П.Д.Чебышеву, А.Н.Крылову и др. Советские ученые непрерывно совершенствуют математические машины. Одним из высших достижений и этой области являются автоматические, быстро действующие электронные счетные машины советской конструкции.