Статика
Шрифт:
— Бар Луки? — спросил я, закуривая.
— Ага… это в квартале отсюда, вниз к морю… только туда нечасто туристы заходят, там в основном наши, местные отдыхают…
— Понятно, — кивнул я.
Я курил и наблюдал за ярко-синим, без единого облачка небом. Местное светило медленно поднималось вверх, высоко в небе, словно спятившие стрекозы, замелькали мотоциклы.
— Сегодня на пляже будет праздник молодого вина, — сказал мальчик. — Вы придете?
Я вспомнил как на корабле «Лев Толстой» по пути на Офелию мне приходилось заправляться одним самогоном и кивнул. Вина Офелии славились
— Меня зовут Том, — сказал вдруг мальчик. — А то как-то неловко… мы с Вами разговариваем, а до сих пор незнакомы.
— Гера, — я протянул малышу руку.
Тот с серьезным видом хлопнул своей ладошкой по моей:
— Привет, Гера!
— Том, — спросил я, — а ты не знаешь девушку… она живет здесь, на Офелии…
— Офелия большая, — весело протянул мальчик. — Девушек много. Очень много! Чертовски много! — последнюю фразу он выдал с удовольствием, даже со смаком, явно копируя кого-то из взрослых.
— Ее зовут Моника Димитреску, — сказал я.
Том с любопытством посмотрел на меня:
— Вы шутите?
— А в чем дело?
Том захихикал, прикрыв ладошкой рот:
— Значит, над Вами, Гера, подшутили. Моника Димитреску — это… Хи-хи, ну надо же!
— Том! — толстая женщина в цветастом шейном платке высунулась наполовину из окна соседнего дома. — Ты куда это сбежал, негодник этакий? Живо домой, завтракать пора!
Мальчик сразу же подскочил и побежал на зов.
— Эй, так что насчет Моники? — крикнул я вслед, несколько ошарашенный словами мальчишки.
— Приходите вечером на пляж и все узнаете! — крикнул мне Том и исчез за калиткой.
Мне не пришлось долго расхаживать по магазину — я хватал первое, что попадалось на глаза. А попалось вот что: черные плавки, короткие цветастые шорты, полупрозрачная майка и очки-хамелеоны. Облачившись в этот чудовищный наряд, я, наконец, стал похож на настоящего туриста.
Пока хозяин магазина — тонкий и угрюмый мужик в тельняшке (единственной на все заведение!) — меланхолично выбивал мне чек, я спросил:
— Вы не подскажете, кто такая Моника Димитреску?
Дядя Сэм посмотрел на меня стеклянным взглядом (я засомневался — только ли чай он пьет по утру) и ответил:
— Давно не увлекаюсь, приятель. Не ко мне вопрос. Мня достаточно своей.
— Но…
— Разговор окончен, — отрезал Сэм.
Так я снова оказался на улице. На этот раз с сумкой, набитой старой одеждой, и полной сумятицей в голове.
Похоже, эту Монику знали здесь все.
Кто же она такая?
Заседает в правительстве?
Известная бизнес-вумэн?
А, может, валютная проститутка?
Хотя, припомнив слова Дерека, я предположил, что она все-таки ученая.
Старую одежду я запер в камеру хранения в своем отеле (наверх решил не подниматься — Павлоцци после прибытия на Офелию сильно изменился — на мой взгляд, не в лучшую сторону).
Делать было абсолютно нечего, поэтому я немного постоял рядом с кабинкой хозяина отеля — тот продолжал жевать пончики, на этот раз переключившись на общий канал. Показывали последнее заседание Галактического Совета.
Федорчук убеждал чужих атаковать федерацию сектоидов. И, похоже, на этот раз даже негативно настроенные волки Текрана и закваки готовились уступить перед яростным напором людей.Не знаю, помогла ли в этом моя аудиозапись. В новостях, естественно, ни о чем таком не упоминалось.
Потом пошли новости спорта, ради которых, судя по всему, хозяин и переключил канал, а я решил прогуляться.
Для начала — навестить этот самый «бар Луки». Может, удастся поболтать с Натсом?
Бар Луки я нашел без труда. Над вывеской было прибито огромное полотнище, красочно изображающее Тайную Вечерю. Сквозь окна-витражи в помещение падал успокаивающий сине-голубой цвет. Мне это заведение больше напоминало церковь, а никак не бар.
Я осторожно потянул за массивную ручку, выполненную в виде головы льва на массивном бронзовом кольце, и очутился внутри. Ощущения, что я нахожусь в католическом храме только усилились — два ряда деревянных столов и скамей уходили вперед к стойке, которая мне напомнила церковную кафедру, а сам бармен — приходского священника.
Посетителей не было, и Лука неторопливо протирал мягкой тряпочкой стойку. Делал он это с каким-то особым смирением, весь погруженный в свои наверняка благочестивые мысли.
Не знаю чего мне хотелось больше, немедленно бухнуться на колени и помолиться или побыстрее отсюда свалить, но ноги сами приняли решение и понесли меня вперед.
— Здравствуйте, — сказал я, останавливаясь возле стойки, — Я — Герман Лукин, мне нужно…
Зачем я вообще представлялся?
Бармен осветил меня своим всепрощающим взглядом святого великомученика:
— Лука, сын мой, — сказал он, — это ненастоящее мое имя, но ты можешь называть меня так. Ибо это угодно Господу нашему всемогущему. А теперь поведай, что тебе угодно, сын мой? Пива, вина, водки, самогона, быть может?
Мне вдруг вспомнился Павлоцци — вот кому бы здесь понравилось!
— Я разыскиваю одного человека, — сказал я.
— С добрым ли, злым умыслом? — поинтересовался Лука, начищая пивную кружку. Смысла в его действиях я не увидел — кружка и так сверкала, словно бриллиант.
— Мне надо с ним поговорить, — ответил я. — Просто поговорить. Не более того.
Бармен тяжко вздохнул:
— Ну что ж, сын мой. Назови имя этого человека.
— Натс, — сказал я.
— А, этот тот идиот с винного завода? — неожиданно спросил Лука, резко поменяв тон. — А могу я полюбопытствовать, на хрена он тебе нужен?
Перемена в речи была столь разительной, что я немного растерялся.
— Что удивил тебя, турист? — тоненько захихикал бармен. — Это все верно подобранный антураж, правда действует? Я уже столько раз видел глупые физиономии вашего брата — туристов, которые впервые сюда заходят, что просто не могу удержаться от очередной небольшой шутки. Так зачем тебе Натс понадобился?
— Извини, Лука, но все же это мое дело, — сказал я. — Личное дело. Так — что?
— Личное дело с этим алкашом? — пробурчал бармен. — Ладно, если закажешь кружку самого дорогого пива, тогда я все про него тебе расскажу.