Статус VIP. Первый курс
Шрифт:
Я придвинулась ближе и обняла Вадима, отчего oн проснулся. Его дыхание обжигало. А мне хотелось быть ближе к его дыханию. Он перестал казаться злодеем и похитителем. Мне просто нужно было согреться…
И я коснулась его губ, прильнула всем телом, обнаженной грудью почувствовав весь жар сильного мужского тела. Схватив меня за плечи, он навис надо мною. Жарко задышав, начал покрывать моё тело поцелуями. Я сотрясалась от резких всполохов воздушного одеяла. Мне было холодно…
Он сжимал мою грудь, перебирая двумя пальцами посиневшие соски,и требовательно впивался в онемевшие губы.
– Павел… Я хочу тебя… - где-то в призрачном бреду прошептала я.
И
О зло уставился на меня. Затем размахнулся и ударил ещё раз.
– Теплее? – прохрипел Вадим, с силой раздвигая мои ноги. Я протяжно замычала от вступившей боли. Но тут же почувствовала, как он резко в меня вошел. Не подготовленное сухое лоно отозвалось неприятно и тягостно. Нога ломила , а на голове, казалось, волосы шевелятся от холода. Пародин ритмично двигался на мне. Больше не целовал, просто трахал. Я обессилено поддавалась его воле…
В какой-то миг он приподнялся и прошелся по комнате. Шумно хватая воздух, разбил ампулу и закачал в шприц. Сбрызнул. Приблизился и разом всадил мне в икру раненой ноги. Я замычала и в то же время почувствовала, как боль отступает , а поврежденная мышца немеет.
Он легко приподнял меня на подушках и, больно сжав рукой мне скулы, резко до упора ввел мне в рот член.
– Сегодня по полной, девочка! – зло проговорил он. – Заслужила!
Боль отступила полностью. И я заплакала. Слезы быстрыми ручьями cтекали и перемешивались с другими жидкостями хлюпающего в моей ротовой полости процесса. Издав протяжный стон, он излился. Капли белой пенистой спермы попадали мне на лицо и на грудь, часть я глотала, потому что, подобно разбушевавшемуся шлангу с большим напором, его член то входил мне в рот, то терся о щеки и шею.
Мне было все равно! Нет, правда! Совершeнно безразлично! Ненависть на весь мир, отвращение к любым проявлениям земной жизни я почувствовала внутри. Павел был прав, любовь и чувства не для нас. Только механизм и хoлодный расчет. И в тот самый момент я решила для себя, что, если останусь жива и непременно вернусь в школу, раздавлю их всех, растопчу, сотру в порошок…
Быстро восстановившись от каких-то манипуляций, Пародин, перевернув меня на спину, подложил пару подушек мне под живот так, чтобы мои бедра резко были приподняты. Насколько могла, я выдохнула, пытаясь расслабиться. Совершенно не было сил сопротивляться. Мне трудно было даже голову повернуть. Я закрыла глаза. Подумалось, что, если не сопротивляться вовсе и никак не реагировать, то, возможно, я ему вскоре надоем. Он наиграется и отправит меня обратно после новогодних каникул. Ведь такое вполне возможно?..
Раздвинув мне ягодицы, и с силой прижимая их к бокам, он густо плюнул и вошел мне в зад, предварительно надев презерватив. Сжавшись от неожиданности, я замерла.
– Туго и совсем не разработано!.. Павел этим входом не пользовался? Странно! Он любит побаловаться с тугими дырочками!
Пародин меня насиловал. Грубо, властно и зло. Наверное, я ему нравилась. И, по-видимому, он так поступал из ревности к брату.
Еще раз выдохнула… Когда-нибудь кoнчится и это… Соломон…
Озноб уже не бил. Видимо, в инъекции содержалось что-то жаропонижающее. Я распластано лежала на кровати, сотрясаемая рывками Вадима…
Закончив, он встал и вышел. Вернулся с тарелкой бутербродов с бужениной. Молча протянул кусок и фляжку. Я отрицательно покачала головой.
– Клюквенный морс, – усмехнулся он.
Прoтянула руку.
Вкуса не чувствовала. Осточертело…
Некоторое время спустя
Дорогой
Дневник!Зимняя рыбалка на озере. Форель.
Он сам одел меня, вынес на руках и, усадив в утепленное кресло, сверху ещё укрыл зачем-то клетчатым пледом. Утренний мoрозный воздух щипал за нос и щеки. Нога почти не болела, наверное, от действия обезболивающих препаратов. Ярко светило солнце, ослепляли чистое небо и белизна снежных просторов. Заснеженные горы, окружающие озеро, казались игрушечными или какими-то нарисованными.
Метрах в пятидесяти от меня, на маленьком складном табурете Пародин сидел около круглой, прорубленной в слегка голубоватой ледяной глади озера, проруби. Держал в руках что-то похожее на удочку,только маленькую. Впрочем, вдаваться в подробности е буду, так как совершенно в этом не разбираюсь. Эта сволочь махала мне рукой и улыбалась, будто ни в чем не бывало! А я снова старалась изо всех сил думать о том, что это всё когда-нибудь кончится.
Через несколько минут на удочке заблестела первая пойманная рыбка. Вадим снял её с крючка и бросил на лед. Рыбка некоторое время вертелась, дергая хвостом, а потом затихла. Вот интересно, сколько я так буду барахтаться? н меня тоже поймал. И есть будет постепенно. Может, потом и вовсе убьет, когда адоем. А зачем ему недоучка от «белых», да к тому же ещё – игрушка брата! Как же я его ненавижу!..
За час морозной ловли у проруби образовалась небольшая кучкa из рыбы. Горячий кофе из термо-кружки я уже выпила. И легкий озноб начал пробирать измученное тело. Да и Пародину, видимо, уже надоело. Он начал складывать свое рыбацкое снаряжение в чехлы, а улов – в специальный контейнер белого цвета с доброй надписью «Утренняя зарядка».
Также на его руках я прибыла в дом и была усажена в деревянное кресло-качалку. Жарко горел камин,изредка выстреливая угольками от сухих поленьев. Немного согревшись, я принялась медленно снимать с себя верхнюю одежду. Пародин что-то делал на кухне, скрежетал ножами и шелестел чем-то. Видимо, готовил рыбу. Я засмотрелась на огонь и задремала.
– Вставай! – он подергал меня за руку,и я проснулась. – Будем обедать.
Инстинктивно подавшись вперед, я вскрикнула от боли и упала в объятья Вадима. Боль в ноге оказалась настолько сильной, что подступившая тошнота cковала горло.
– Раздевайся.
– Пародин прошептал мне на ухо и слегка прикусил мочку.
– Мне больно… - с трудом проговорила я.
– Я знаю. Раздевайся.
Стоя на одной ноге, я слегка касалась пола травмированной ступней. Расстегнула серебристую кофту, яростно кинула на пол! Казалось, боль стучала у меня в висках. Через голову рывком сбросила облегающую белую майку. На пол! Развязала шнурок на теплых штанах. уки тряслись. В глазах темнело не то ли от злости, не то ли от боли. н стоял и с усмешкой смотрел на меня. В его серых глазах отражалось пламя камина.
Я присела на край кожаного бежевого дивана и, до скрипа стиснув зубы, стала стаскивать с себя штаны.
– А ты хороша, когда злишься! – снова усмехнулся Вадим.
– Мне больно! – из оставшихся сил закричала я.
– Так и должно быть, - спокойно ответил он. – Раздевайся!
Я стянула штаны, старательно избегая забинтованной и уже пропитавшейся свежей кровью икры.
– Тусики тоже, - уточнил он.
Сняла.
– Ложись на живот.
Легла. Он вышел и вернулся со шприцем. Медленно ввел мне в ягодицу лекарство. Уже через минуту стало легче. Вадим провел рукой по моей спине, слегка задержавшись на изгибе. Затем спустился ниже, средним пальцем нащупывая вход в лоно. Я замерла в ожидании неизбежного…