Статья Пятая

Долгое время он смотрел на меня своими усталыми глазами. В них больше не было ни обиды, ни недоверия. Он не винил меня. И почему-то я почувствовала себя от этого хуже.

– Это их вина, Миллер. Не наша. Это ФБР должно сожалеть.

* * *

Некоторое время спустя я подошла к окну, меня успокаивал овевающий лицо прохладный воздух. Уже стемнело. Сквозь прутья пожарной лестницы я видела, как по городским улицам вдалеке петляли фары, и руки мои покрылись гусиной кожей. Начался комендантский час. МН была внизу. Вокруг. Везде.

"Это ФБР должно сожалеть", - сказал Шон.

Он был прав. Это они забрали Ребекку. Забрали маму. Едва не сломили Чейза. Мы никогда не сможем вернуться домой. Остаток жизни нам придется скрываться.

Я пыталась заставить себя думать о чем-нибудь другом, но на меня обрушились образы сегодняшнего дня. Толпы голодающих людей. Мертвый мужчина у генератора. Шон - которого я тогда еще не узнала, как Шона, - тянущий меня сквозь толпу. Принятие того, что если я не смогу, то Чейз закончит мое дело.

Он был сильнее. Был бойцом. Умел выживать в этом мире.

– Нам нужен новый план. Новые правила, - начала я, пытаясь заставить свой голос обрести силу. Чейз прислушивался к тому, что происходило в коридоре, но, когда я заговорила, отошел от двери и стал ждать продолжения. Я надеялась, что он не станет сопротивляться; мне и так тяжело далось осознание того, что я собиралась сказать.

– Если МН найдет одного из нас, другой должен продолжать путь. Другой должен добраться до убежища, найти маму и убедиться, что с ней все хорошо.

Слова прозвучали глухо. Чейз ничего не сказал.

– Тебе нельзя приходить мне на выручку, если меня захватят, понимаешь?

Молчание.

– Чейз!
– Я ударила кулаком по подоконнику, и рама задребезжала.
– Ты меня слушаешь?

– Да.
– Он стоял сразу за моей спиной. Я обернулась к нему.

– Да, ты это сделаешь?
– Я знала, что должна почувствовать облегчение, но оно не пришло.

– Да, я слушаю. Нет, я не стану этого делать.

Тот же страх, что я чувствовала раньше на площади, пронзил меня насквозь. Страх, что мама окажется совсем одна. Что Чейза поймают и приговорят к смерти. Подступали слезы; не было смысла пытаться скрыть их.

– Почему нет? Если со мной что-то случится...

– С тобой ничего не случится!
– Он схватил меня за локти, от чего мне пришлось приподняться на цыпочки. Его глаза горели той яростью, которая, я знала, могла быть достигнута только через страх. "Как я поняла это?
– мимолетно подумала я.
– Как смогла прочитать его мысли, когда едва могу разобраться в собственных чувствах?"

– А вдруг?
– парировала я.
– Я могу погибнуть, как Кейтлин Мидоуз! Могу умереть от голода, как тот мужчина на площади! Меня может захватить МН или застрелить...

– ПРЕКРАТИ!
– прокричал он. Мой рот приоткрылся. Чейз выдохнул, пытаясь успокоиться, его лицо, едва различимое при тусклом свете, было бледным. Он попытался взять себя в руки, но лишь наполовину преуспел.

– Эмбер, я клянусь своей жизнью, что не позволю ничему такому произойти.

Я рухнула в его объятия и позволила себе расплакаться, потому что боялась. Потому что не хотела умирать. Потому что, если это случится, я не обеспечила ни маме, ни Чейзу будущего. Я плакала по тем, кого любила.

Я никогда раньше не плакала так при нем. Все, что я сдерживала, обрушилось на меня лавиной. Потеря мамы. Тоска по друзьям. Боль, которую я причинила Шону и Ребекке. Перевозчик на Руди-лэйн, что молил за сына. Мужчина на площади. Чейз прижал меня к себе, укрывая своим телом, пряча меня от ужасов, которые набросились на нас.

– Почему ты пришел мне на помощь?
– прорыдала я.
– Если бы Шон был настоящим солдатом, тебя могли убить.

– Мне все равно.

– Мне нет!

– Я не оставлю тебя.

Я попыталась отстраниться. Он выпустил меня с неохотой.

– А разве ты не это собирался сделать? Оставить меня? Как только мы доберемся до убежища?

Он открыл рот, затем закрыл его.

– Я... Я собирался оставить это решение за тобой.

Что он имел в виду? Что я могла просто выкинуть его на улицу, лишить его безопасности лишь потому, что не хотела, чтобы он был рядом? Как если бы мы не прожили полжизни в пяти ярдах друг от друга? Да кто я такая, чтобы иметь на это право? Нет, причина была не в этом. Он предоставлял решать мне потому, что ему будет легче, если я сама его оттолкну. Тогда ему не придется ранить мои чувства. Тогда он сможет вернуться сюда и присоединиться к сопротивлению.

– Отпусти меня, - нетвердо сказала я. Попыталась вздохнуть, но легкие не захотели расправиться.
– Я знаю, что ты хочешь сдержать слово, так что давай. Защищай меня. Но, когда мы доберемся до места, твой долг будет выполнен. Ты ничего не будешь мне должен. Я пережила, когда ты оставлял меня раньше, Чейз. Переживу еще раз.

Он уставился на меня в изумлении. Я едва могла поверить в то, что только что сказала.

– Я устала, - сказала я.
– Здесь более чем достаточно людей, стоящих на вахте.
– Открывая дверь, я напомнила себе, что нужно держать голову прямо.
– Я справлюсь одна.

– Я - нет.

Не давая мне возможности обернуться к нему, он положил ладонь поверх моей и мягко закрыл дверь. Я ощущала каждое его движение. Как напряглись его плечи. Как изменилось дыхание. Чувствовала каждый его палец, касающийся моей ладони. И то, как изменилось мое собственное состояние. Как кожу стало покалывать. Как в животе камнем легло сомнение.

– Я не справлюсь, - сказал он, - без тебя.

Мне показалось, будто, спускаясь по лестнице, я пропустила ступеньку. Его слова оставались мне непонятными, но эмоции, сочащиеся в его голосе, тронули меня.

– Не шути со мной, Чейз. Это не смешно.

– Да, не смешно, - согласился он, серьезный и раздираемый противоречивыми эмоциями.

– Что ты говоришь?

Он положил руку себе на горло, будто пытаясь заставить себя замолчать, но слова все равно вырвались.

– Ты - дом. Для меня.

Первой моей мыслью руководил инстинкт самосохранения. Все повторяется. Как в доме Лофтонов. Как потом в лесу. Я хотела приказать ему остановиться, чтобы больше не подвергаться этой боли, но не могла. Я хотела, чтобы это было правдой.