Ставка в чужой игре

– Ну извини. Хотя ты справляешься так, как будто занимаешься этим каждый день.

Брат осмотрел заднее помещение. Я слышал, как Картрайт в офисе орал на кого-то по телефону. В задней комнате все еще пахло старым баром Теда: дешевой мебелью, сыростью и плесенью.

– Хреноватый мальчишник, – заметил Джек и поднял стакан с водой.

Штраус уже спрашивал, собираюсь ли я его устроить. Но сейчас у меня было, кажется, маловато свободного времени, чтобы думать об этом.

– Бывал я на мальчишниках и похуже. Надеюсь, твоя курьерская работа прошла гладко?

– Да. Самые хитрожопые в мире – вьетнамцы в «Севен Корнерс». [44] Меня уже достала эта работа. Но похоже, что у меня есть выход. Может, и ты мне что-нибудь толковое подскажешь.

Он достал из сумки папку. Я потер виски.

– Боже праведный, Джек! Ты еще даже не кончил гробить меня своей последней аферой. Тебе не кажется, что сейчас не самое удачное время для таких довесков?

– Это не то, о чем ты подумал.

Я взглянул на бумаги, пододвинул к себе. Это оказались анкеты.

44

«Севен Корнерс» – крупный торговый центр в пригороде Вашингтона.

– Ты хочешь вернуться в школу? – спросил я.

– Да. Я завязываю с нынешней работой. В ней слишком много полутонов. Вот я и подумал: может, ты мне подскажешь, как нынче оплачивается учеба. В смысле кредитов. Кажется, сейчас перешли от семестров к четвертям.

– Конечно подскажу. Школа – хороший ход. И ты его полностью оценишь, когда станешь старше.

– Стоит мне только подумать, как я сажусь сдавать экзамен… – Джек аж содрогнулся. – Но я собираюсь сделать все, что смогу. Я должен изменить свою жизнь. У тебя когда-нибудь появлялось искушение вернуться к прежней жизни?

– Безусловно. И мне ее не хватает. Я, конечно, хотел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах, но то, чем я сейчас занимаюсь, напомнило, как нам было круто пересекать черту, все наши старые махинации. Правда, пока это не кончилось бедой.

Но так бывает с большинством вещей, когда ты молод и глуп. Когда вспоминаешь, что едва не погиб, это кажется крутой историей. Но я хочу прожить свою жизнь вовсе не так. Мне повезло, что я сейчас живу иначе, и я ни на секунду не воспринимаю такую жизнь как должное. Вся разница в мелочах. Спокойно спишь по ночам. Не боишься стука в дверь. Не надо постоянно держать в голове полдюжины выдумок. Жить с замечательной женщиной, от которой ничего не надо скрывать. Проезжать мимо копов, не потея. Я предпочел все это легким деньгам и ежедневному риску погибнуть. Моя нынешняя жизнь была намного легче, проще и счастливее. Я допил пиво, поставил бутылку на стойку.

– Когда я завязал, это стало моей лучшей махинацией.

– Как раз поэтому я так зол на себя, – сказал Джек. – Когда отца осудили, я пообещал присмотреть за тобой и мамой. И не сдержал слова. А теперь еще вляпался и в это. Я так и продолжаю все гробить.

– Ты хорошо справился, – возразил я и посмотрел на шрам на его подбородке. Ему немало доставалось, когда он защищал меня, пацана. – И не надо сейчас мусолить эту тему, Джек. Я ее не люблю.

В прежние времена такие разговоры обычно заканчивались тем, что мы напивались и в конечном счете или обнимались, громко заверяя друг друга в братской любви, либо катались по полу, полируя друг другу физиономии. Любой вариант нас излечивал.

– А мне тяжело об этом думать, – сказал он. – Можно тебе кое в чем признаться?

– Конечно.

– Когда отца посадили, я старался держать слово, и, наверное, у меня какое-то время получалось. Но на меня навалилось слишком многое. А потом, когда мама заболела, а денег не было, мне стало легче просто забить на все. Это не оправдание. Что было, то было. Я оказался недостаточно сильным. Я жалею, что не справился. Я мерзко поступал, рассчитывая на то, что ты внесешь за меня залог. Ты ведь был еще совсем пацан. Ты нес слишком тяжелую ношу для своего возраста. И мне очень стыдно.

– Ты хочешь, чтобы я тебя простил…

– Нет. Я не это хочу сказать. Я должен был заслужить твое прощение, но не заслужил. И не знаю, заслужу ли когда-нибудь. И про ту ночь, когда тебя взяли… Никогда себе не прощу, что позволил тебя схватить. Никогда. Хочу, чтобы ты знал: стоит мне закрыть глаза и попытаться уснуть, как меня начинают терзать эти сожаления и раскаяния. Я должен был выговориться. Не хочу, чтобы ты меня прощал, но мне надо было это сказать. Чтобы ты поверил, когда я говорю, что раскаиваюсь во всем. Честно. Вот и все.

Он опустил взгляд на стойку бара, потом зажмурился. Подбородок задрожал.

– Верю, – сказал я и положил руку ему на спину. – Я тебе верю, Джек.

Глава 26

После забегаловки Теда я заехал в свой офис, чтобы забрать около тысячи страниц по делу о «темных деньгах». Читать их мне будет некогда. Но на самом деле мне лишь хотелось добраться до компьютера и проверить, не поступила ли какая-нибудь информация с камер.

Чтобы дотянуться до серверов, связанных с камерой и троянами, я сперва вошел в виртуальную частную сеть, создающую анонимный канал в Интернете, а затем в систему анонимизации «Тор», которая перебрасывает трафик по сети серверов, скрывая мое местонахождение.

Я так и не понял до конца, как все это работает. После разговора с Дереком у меня создалось впечатление, что это современный эквивалент старого трюка со связыванием двух перевернутых телефонных трубок (микрофон напротив наушника), чтобы разговор нельзя было отследить.

Я не постеснялся стать параноиком и воспользовался сигналом Wi-Fi из офиса риелтора этажом ниже. Эти гады вечно парковались на моем месте. Сигнал был слабым, а скорость мала, но лишний уровень безопасности был мне важнее. Хотя если учесть, сколько паролей мне пришлось вводить, а в довесок еще и неустойчивый сигнал, то я бы, наверное, справился быстрее, если бы и впрямь нашел пару телефонных будок и связал две чертовы трубки.

Проделав все эти манипуляции, я вошел в клиентский софт моих вирусов – программу удаленного администрирования под названием «ДаркКомет», позволяющую установить полный контроль над компьютером жертвы. Но во всех случаях я получил сообщение: «Хост не найден». Я испробовал каждую из флешек. Испытал троян Картрайта. Подключался к скрытой камере в подставке для бейсбольного мяча. Все было тщетно.

Мне требовалось подготовить письменное показание под присягой, а после отсортировать другие взятые на себя дела, чтобы от меня не ушли и остальные клиенты. Но в этой работе я почти не продвинулся. Каждые пять минут я подключался и обновлял информацию со всех информационных лазеек и камер, щелкая мышкой с упорством игромана.

Когда я решил глотнуть воздуха, было уже около половины девятого. Я в последний раз проверил камеры, надеясь получить хоть что-то для демонстрации Линчу. Ничто не работало. Я сдался. Пора было отправляться домой. Меня утешало, что Энни уехала и пребывала в безопасности, а дома у меня лежал пистолет.

Приближаясь к дому, я проехал мимо «Святого Эльма» – небольшого кафе и местного центра общения соседей, где можно брать выпивку в долг и хранить в баре личную кружку. Когда я стоял на светофоре, мне показалось, что я разглядел внутри Энни. Я припарковался неподалеку от входа и вернулся. Самолет Энни не должен был приземлиться раньше десяти часов.