Ставка в чужой игре

– Точно? Со стороны создается впечатление, что тебе это в кайф. Ты ведь всегда воображал, как твой братец завалится в город и втянет тебя в какую-нибудь историю. Взгляни на себя, Майк. Ты огрызаешься на меня. Тебя каждый вечер нет дома. Ты что-то от меня скрываешь.

– Он мой брат, Энни. Я просто не могу его бросить, сказав, что это не мое дело. На этот раз все иначе.

– Иначе на этот раз? Ты себя слышишь? Говоришь так, словно тебе промыли мозги. Ты что, снова пошел за ним по той же дорожке? Он тебя во что-то втягивает? Снова предлагает пойти на дело?

– Все совершенно не так, Энни.

Я шагнул к ней.

– Ты уверен? Подумай как следует, Майк. Значит, ты не просто валяешь дурака, потому что устал от всего этого, потому что тебе не хватает прежнего риска и все наскучило, включая меня? Просто скажи правду.

В выпуске новостей на экране телевизора появилось фото Сакса. «Полиция утверждает, что продвинулась в расследовании убийства вашингтонского экономиста, произошедшего на глазах у всех на прошлой неделе».

Я поднял руку, вслушиваясь.

– Ты можешь помолчать? – попросил я.

– Помолчать?

Энни произнесла это очень невозмутимо и терпеливо, но по холодному голосу я понял, что мне все-таки удалось непоправимо разозлить ее. Причиной тому стал мой тон: я с тем же успехом мог бы попросить ее заткнуться.

– Нет. Я не это имел в виду. Я просто хотел послушать кое-что в новостях. Это связано с одним делом.

– Ты что, за дуру меня держишь? Какие еще новости посреди такого разговора?

– Извини. Мне сейчас приходится нелегко. И пожалуйста, не выставляй меня злодеем, у которого крышу снесло. Я этого и так нахлебался от твоей семьи.

Она подняла руки:

– Ты только что в кафе тыкал ножом в человека! – Она глубоко вдохнула. – Я не сошла с ума. Я даже была бы не против, если бы все обстояло так, Майк. Было бы намного легче. Но это не так. Я упорно размышляла обо всем, что происходит. Поэтому выслушай меня. Внимательно выслушай. Ты меня знаешь. Я не люблю театральных эффектов. Я не собираюсь вопить на тебя или ставить ультиматумы. Но наша свадьба зажила своей жизнью, которая становится слишком насыщенной, чтобы все рухнуло.

Я предпочел бы услышать вопли, а не медленную, размеренную речь, этот голос для залов заседаний, исполненный дальновидности и рассчитанной силы. Каждое ее слово было взвешенно, как у переговорщика по освобождению заложников.

– Так что это последний выход, – продолжила она. – Надеюсь, все обстоит именно так, как ты говоришь. Но меня тревожит, что я теряю тебя или что ты чем-то одурманен и пытаешься сбежать, отделаться от всего этого. Мы можем поговорить об этом, Майк. Просто не лги мне.

– Нет, все совершенно не так.

– Последний шанс.

– Энни. Насчет Джека…

Она хлопнула ладонью по столу и скривилась от боли. Я увидел на ее пальце набухающую капельку крови – Энни поранилась ножом. Я встал, чтобы помочь ей.

– Ничего страшного, – заявила она, посмотрела на палец и раздавила красную капельку о конверт. – Разговор не о Джеке, Майк. Разговор о нас. – Она отодвинула стул от стола. – Знаешь, я очень устала. И вряд ли смогу обсуждать это сию секунду. Можем договорить утром.

Мы вымотались, слишком много работая и недосыпая.

– Я все могу объяснить, Энни. И все будет хорошо.

Она направилась к лестнице, я пошел следом.

– Мне хочется побыть одной.

– Конечно. Извини, милая. Поговорим утром.

– Хорошо.

Она покачала головой и пошла наверх.

Я прибрался в кухне и поднялся наверх. Моя подушка обнаружилась возле двери спальни. Утром все уладится. Я разберусь с этим бардаком. Я взял подушку, пошел в кабинет и улегся на диван.

* * *

Спал я урывками и проснулся около шести утра. Энни еще не встала. Я вышел из кабинета и направился в ванную. Тут я и услышал внизу то ли удар, то ли хлопок. Я подождал, прислушиваясь, и тот повторился. Спустившись, я увидел, что входная дверь открыта, но был совершенно уверен, что запер все двери и окна. В последнее время меры безопасности давались мне особенно хорошо.

Я вернулся в кабинет и достал из сейфа пистолет. Запер за собой дверь и пошел вниз. Передняя и задняя двери были распахнуты, болтались под порывами холодного весеннего ветра и хлопали. Держа пистолет наготове, я осмотрел дом комнату за комнатой, проверяя, не находится ли взломщик еще внутри.

Дом оказался пуст.

Я вышел на улицу. Наверно, соседи насторожились при виде парня в трусах и халате, обходящего свою собственность с пистолетом в руке, но в тот момент мне было на это наплевать.

Взломщик бесследно исчез. Я вернулся в дом.

– Энни! – позвал я, по второму разу обходя первый этаж.

Она не откликнулась. Кухня была пуста. Спальня тоже. Там, где она спала, одеяло было откинуто.

– Милая! – крикнул я, уже громче.

Она не ответила.

Я поднялся наверх, в коридор. Теперь и дверь моего кабинета оказалась распахнутой.

– Энни?

Опять молчание. Я ощутил, как во мне закипает кровь. Адреналин обострил зрение. Я стал подкрадываться бочком, прижав пистолет к себе, потом шагнул в кабинет.

Энни склонилась над моим столом, держа отмычку и тензометрический ключ и разглядывая то, что я приготовил для проникновения в банк: планы девятого и десятого этажей, расположения офисов, заготовки фальшивых пропусков, бумажники, где лежали документы с моими фото и чужими именами, открытую коробку с патронами, десятки отмычек и приспособлений для взлома и особо – грозного вида нож.

Она повернулась и уставилась на меня:

– Что это такое, Майк?

Скрывая пистолет, я боком прошел мимо нее и сунул его подальше на полку.

– Что ты здесь делаешь?

– Пытаюсь разобраться, что за чертовщина с тобой происходит.

– Это ты открыла двери внизу?

– Нет.

– Точно?

– Да.

Она положила отмычку и ключ. Потом взяла нож, выщелкнула лезвие и повертела его в свете лампы.

– Значит, дело вовсе не в трусости?

– Нет, – согласился я.