Стажер магического сыска 2

Воронцовой почудилось, что мир вокруг неё начал дрожать, словно она попробовала эликсир, созданный сектантами. Стены истончались, реальность исчезала и только урчание оставалось прежним, всё больше набирая обороты. Такое сильное. Такое проникновенное. Такое. Живое.

Тук.

Несмело послышалось в тишине кабинета.

Тук –туТук.

Понеслось по улицам замершего города.

Тук-туТук-Тук-Тутук.

Эхом раздалось во вселенной.

А следом прозвучал вздох, нервный, глубокий, но настоящий. Один, ещё один. Вдох, выдох.

— Глеб Яковлевич! — не выдержав больше воскликнула Анна, цепляясь пальцами за его плечо. — Глеб, вы меня слышите?

Ей казалось прошла вечность, за которую она успела понять, что и впрямь сошла с ума, раз пытается позвать мертвого и слышит, как стучит его сердца. И всё же чудо случилось. Буянов ещё раз вздохнул и медленно открыл глаза.

— Анна Витольдовна, — голос его хрипел. — Чигвинцев убийца.

— Я знаю, Глеб, знаю, — поспешила заверить его Анна, не в силах отвести глаз от ожившего Буянова. — Всё после.

— Но на… надо…

— Не надо. Его я его убила, — призналась Анна и увидев непонимание в глазах Буянова засмеялась, точно сказала хорошую шутку.

— Боже, боже, я же веду себя как сумасшедшая, но я убила убийцу, Глеб Яковлевич, как бы это ни звучало. Но это не главное. Главное, что мы с Порфирием Григорьевичем успели и спасли вас. Так ведь? — Анна взглянула на кота и ее веселость в миг исчезла, сменившись испугом.

— Что там? — не понял Глеб.

Анна не отвечая осторожно протянула руки и сняла с его груди обмякшее тельце Порфирия. Такое маленькое и легкое. Она положила его себе на колени, да так и осталась сидеть на полу, не в силах подняться.

Чуя не ладное, Глеб опустился с кушетки устроившись рядом с ней, посмотрел на неподвижного кота. Глаза Порфирия Григорьевича остекленев, подернулись поволокой, а пасть приоткрылась обнажая клыки.

— Он спас вас, Глеб Яковлевич, вытащил оттуда, — тихо сказала Анна проводя пальцами по пушистой мордочке. — Я и не знала, что так бывает, а он смог. Вот только сам… — она смолкла.

Не веря своим газам, Глеб ласково провел рукой по рыжей шерсти, ставшей вдруг клочковатой, точно у чучелка, почесал за неподвижным ухом, поправил подвернутый хвост:

— Порфирий Григорьевич, что ж это вы разлеглись? — прошептал наконец Буянов шмыгая носом. — Совсем же не время, давайте-ка, не пугайте нас с Анной Витольдовной, приходите в себя.

— Он нас не слышит, Глеб, — голос Анны дрожал как и она сама — он сейчас верно уже далеко- далеко, бежит по радуге, в страну молочных рек. Чтобы потом родиться малышом в новой шубке у мамы кошки.

— Каких еще молочных рек, в какой это новой шубке? — Глеб покачал головой. — Вот еще выдумки, он нам тут нужен, рыжий и ворчливый, как же мы без него?

— Не знаю.

— И я не знаю. — Глеб вновь погладил неподвижный рыжий бок. — Ну же, Порфирий Григорьевич, открывайте глазки. Мы тогда поедем домой купим вам тунца, так ведь, Анна Витольдовна?

— Так, — всхлипнула Анна.

— И тунец и форель, и утиную грудку, всё, как вы любите. Хотите, ешьте их сырыми. Хотите, вареными, только не бросайте нас.

Анна хотела ответить, но в горле встал ком. Она лишь взглянула на Глеба и тот увидел в её глазах безмерную боль. Буянов хотел было поддержать Воронцову, найти подходящие слова, которых, увы, не было, однако в этот миг его внезапно захлестнуло чужими эмоциями. Острым, как когти, раздражением, пряной грустью и обжигающим удовлетворением от собственного я.

Кошачий бок под его рукой дрогнул:

— И чтоб ни о каком лимоне к рыбе я больше не слышал! — подал голос Порфирий Григорьевич, потягиваясь всем телом.

— Ни в жизни, клянусь, — с трудом улыбнулся ему Глеб, ещё не до конца веря своим глазам.

— И я клянусь, — прошептала Анна, размазывая по щекам слезы.

— Допустим, верю, — снизошел до них кот. — А теперь отпустите, хватит мять шерсть. И так после подобных нежностей придется приводить себя в порядок!

Он легко спрыгнул на пол и тут же принялся вылизываться, как ни в чем не бывало.

— Но как? — только и смогла спросить Анна, глядя на кота, как на божество.

— Так, как умеем только мы, коты, — признался тот. — Просто минус одна прожитая жизнь, — тут он хитро покосился на Глеба и добавил: — Впрочем, если и эту жертву вы не оцените, тогда я навеки потеряю всякую веру в человечество! И никогда, слышите, никогда больше не стану вас спасть. Даже если вы попросите, так и знайте.

Порфирий Григорьевич вздохнул.

— Хотя, сегодня я добрый, но это совсем не значит, что не голодный. Что вы там мне обещали? Тунец, форель и утиную грудку? Так вот, я уже готов к встрече с ними.

Эпилог

Снег лег основательно. Серые улицы Парогорска превратились в белоснежную сказку. Деревья в пушистом инее выглядели так, словно сошли с праздничных открыток. Не смотря на то, что до Рождества оставалось ещё больше месяца, Глеб был уверен, что в воздухе пахнет праздником.

Стоя возле участка он дымил сигаретой, готовясь сделать сегодня важный шаг в своей жизни. В ещё одной новой жизни, в той, что подарил ему Порфирий. Удивительный кот сумел вытащить его из посмертия и вернуть к жизни в этом мире. Впрочем, стоило отметить, что никакого другого Глеб там за чертой не увидел, только бесконечная тьма и холод. То ли он исчерпал лимит перерождений, то ли их никогда и не было.

Он вспомнил, как смотрел на неподвижное тело Чигвинцева, убитого Анной, и думал: повезёт ли безумному лекарю попасть в иной мир или для него всё кончено?

Потом началась привычная работа, осмотр тела, расследование, объяснения о происшествии от Анны Витольдовны. Глеб и рад бы был помочь, но его не отпустили не то что на службу, но даже домой. Срочно прибывший из отпуска лекарь Феофан Лукич при осмотре только развёл руками:

— Не понимаю, почему вы живы, но данный факт неоспорим.

Глеб и сам не понимал. Может, приглянулся незримым богам, пославшим ему на помощь Порфирия Григорьевича, или ещё не сыграл свою главную роль? Как знать.

Анна вернулась на работу. Кроме убийств совершенных лекарем с помощью медицинской магии, ей предстояло разгрести всё то, что натворил Князев совместно с сектантами. По этому поводу из столицы прибыл прокурор Лихорубов, поскольку без его силы расследование бы, пожалуй, растянулось на годы.

Глеб не особо рвался на службу, но и лежать в госпитале не хотелось, поэтому как только Феофан Лукич нехотя признал, что все последствия негативного магического воздействия покойного Петра Сергеевича устранены, выписался. И вот теперь стоял у околотка, готовясь к важному шагу.