Стебалово

Кто-то услужливо поднес хозяйке белый стакан, но она отказалась.

– Давненько я к тебе не заглядывал!
– Лысый самодовольно щерился.
– Как твои гнилые делишки, мать?

– Твоими проклятиями, батюшка. Как твои?

– Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.

– Тьфу-тьфу-тьфу, - закивала Эммануэль и посмотрела на аппетитного Антуана.
– Лысый, черт бы тебя побрал, ну, чё ты с ним сделал? Ну на хера так выстебываться?

– Нравится?
– Авторитет добродушно хихикал.
– Может, возьмешь меня к себе поваром? Хи-хи-хи-хи-хи...

Эммануэль пристально вгляделась в бестыжие глаза уголовника и твердо ответила:

– Нет уж, батюшка, хрен те узлом, у меня и так поваров до вони, конкуренция выше крыши.

– Ну, нет так нет, - развел руки бандит.
– Я не напрашиваюсь. Без работы, надеюсь, не останусь.

– Сделай милость, объясни, че здесь произошло. Че-то я ни фига не врубаюсь, - попросила Эммануэль, кивнув на сервированный стол.
– Че с Антуаном? Че за дела?

– Спит засранец, - ответил Лысый.

– Бздишь же, - не поверила Эммануэль.
– Ты че, жарил его, что ль? Че он такой офигевший? А? Антуа-ан!
– Она похлопала мальчишку по щекам.
– Вставай, клубничка моя, не фиг мне мазуриком прикидываться.

Но мальчик и пальцем не пошевелил.

– Да спит он, говорю!
– уверил Лысый и размашисто перекрестился: - Вот те крест.

– Ну, ладно...
– Эммануэль отошла от тарелки.
– Спит так спит. А те-то че тут надо? Че приперся?

– Ща объясню, - пообещал Бляха, сделав серьезное лицо.
– Присядь, мать, базар у нас будет долгий.

– Ты, что ль, его усыпил?
– спросила Эммануэль, присаживаясь на краешек единственного стула (отказаться было невозможно: более десятка вооруженных отморозков Лысого следили за каждым движением хозяйки дврорца).

– Я, - ответил Лысый.

– На хрена?

– Пурга пошла, что ты записалась в авантюристки, мать. Мол, корешишься со всякой сранью. Вот я и забеспокоился: может, чернушка двинулась, может, ей любовник надоел?
– Бляха потрепал ухо и перевел взгляд на эксцентричный натюрморт.

Эммануэль поняла, что базар пошел конкретный.

– Когда это я со сранью корешилась?
– лицемерно парировала она.
– Чё-то не припомню.

– А я припомнил, - сказал Лысый.
– И вот, я здесь.

– И кто тебе только баки заливает?
– пожала плечами Эммануэль, решив до конца держаться тактики глупой коровы.
– Нельзя же всему верить, Лысый! К тебе прям любое фуфло липнет, как муха на котлету. В моем кабаке, к примеру, мухи - отдельно, а котлеты - ...

Суровый взгляд Лысого оборвал Эммануэль на полуслове. Она безнадежно махнула рукой и замолчала.

– Хочешь съесть Антуана?
– спросил вдруг Лысый, словно угощал шоколадным батончиком.

– О нет!
– встрепенулась Эммануэль.
– Не имею ни малейшего желания есть Антуана. Тем более что я только из ресторана.

– Сытенькая, да?

– Очень даже сытенькая, мать твою.

– Ну и чем же сегодня кормили в твоем ресторане?

– Чем кормили, тем кормили, - буркнула Эммануэль.
– Я в чужие тарелки не заглядываю.

– Гордая, да?
– усмехнулся Лысый.
– Ты как Серафим, ни дать ни взять. А я вот не гордый, я заглядываю.
– Он сунул нос в емкость с Антуаном и с наслаждением принюхался: - Какая красота! Напрасно отказываешься. Попробуй!

– Нет-нет-нет!

– Эммануэль энергично замахала руками.
– Ни за что! И вообще я вегетарианка, ты знаешь.

– А я нормальный. Я чё, зря старался?
– Лысый обошел блюдо вокруг, не сводя с Антуана взгляда истинного гурмана.
– Чё меня обижаешь, мать? Ну, нет так нет, я не насилую. Обидно, конечно, но чё делать? Ответь мне тогда, пожалуйста, на два вопроса.

– Какие еще вопросы?

– Кто заказал приготовить Кувалду?

– Это первый вопрос?

– Это первый вопрос, - кивнул Лысый. Погуляв по кругу, он вновь развалился в кресле, вновь водрузил обутые кегли на стол и стал ждать ответа.

– А что мне будет, если я не отвечу на первый вопрос?
– после краткого размышления спросила Эммануэль.

– Тебе будет о-очень вкусно, - пообещал Лысый.
– Но тебе будет о-очень жаль Антуана. Потому что я приготовлю тебе пельмень с тыквы твоего бой-френда.
– Мизинец авторитета указал на несчастного Антуана. Да, над ухом мальчугана нависла реальная угроза.

– Мать твою!
– выругалась Эммануэль.

– По-моему, ты недооцениваешь мой кулинарный талант. Наверно, лучше один раз попробовать, чем сто раз увидеть.

– Я отвечу на первый вопрос, - сдалась Эммануэль.

– Спасибо, - растаял Лысый, положив руку на сердце.
– Большое человеческое спасибо.

– Твоего Кувалду подъели сто семьдесят три персоны.

– Мать, мне насрать, сколько персон ели Кувалду. Чё ты мне веником прикидываешься? Я чё, фраер, чтоб ты меня за рог держала? Я повторяю вопрос: кто тебе заказал приготовить Кувалду?

– Кто ел, тот и заказал, - упрямо проворчала Эммануэль, продолжая косить под глупую корову.

– Ты, похоже, не вкурила, падла.
– Начиная терять терпение, Лысый поднялся с кресла времен императрицы Екатерины и подошел к загодя приготовленной плите.
– Надеюсь, тебе не надо объяснять, что во внимание принимаются только правильные ответы?

Эммануэль промолчала.

Лысый снял деловой пиджак, закатал рукава рубахи и щелкнул пальцами. Словно по команде, один из присутствующих бандитов вложил в руку авторитета разделочный кухонный нож, второй развел на плите огонь, третий поставил сковородку, а четвертый налил в нее растительное масло.

Эммануэль беспомощно огляделась. Рассредоточенные по Зеркальной галерее вооруженные люди производили впечатление отморозков в самом глумном значении этого слова, готовых исполнить любую команду работодателя, какой бы низменной и дикой она ни показалась. Шансы у Эммануэль были мизерные - уповать на милосердие Василия Бляхи считалось в мире криминала делом малоперспективным.

Тем временем, играя в воздухе лезвием кухонного ножа, Лысый входил в кулинарный азарт.

– Пельмени по-африкански?
– размышлял он, приближаясь к блюду с Антуаном.
– Или по-итальянски? Может, по-чикагски? А, в жопу по-чикагски - чернозадых не цепляет. Давай-ка, мать, по-нашему? Что может быть круче старых добрых новорусских пельмешек?! Хо-хо-хо-хо!

Кухонный нож в руке бандита взметнулся вверх и...

– Лысый, мать твою!!!
– заорала Эммануэль в последнюю долю секунды.