Стекловата

«Борт 3, это Родной», — ответил диспетчер. — «Принято».

Старший сержант отошёл, а остальные не прервались даже на пару секунд — Павлу и Тимуру прилетало умело и выверенно.

«Борт 4 и Борт 7, это Родной», — раздалось из динамика рации Глебова.– «Разобрались?»

— А-а-а, сука… — произнёс старший сержант, после чего нажал на тангенту рации. — Да, всё чисто — просто молодёжь гуляла. Можем отправиться к Борту 3.

«Отправляйтесь по адресу перекрёсток проспекта Просвещения и улицы Хошимина, к отелю Хошимин», — приказал диспетчер. — «Как приняли?»

— Вас понял, — ответил Глебов, после чего повесил рацию на ремень. — Всё, сворачиваемся. А вы двое — потерялись отсюда на хуй.

Полицейские начали садиться в машины, а Павел и Тимур вскочили и сразу же дали дёру, на пиковом адреналине.

Остановились они только через километр с лишним, у какой-то заброшки.

— Фу-у-ух, бля-я-я-ядь… — протянул Тимур.

— Пиздец… — произнёс Павел и пощупал свой лоб. — Бля, надо лёд приложить…

— Ебать мы гэнгста! — воскликнул Кузьмин. — Нас только что сто вторые пиздили!

— Ты долбоёб… — произнёс Павел, доставая телефон. — Надо таксу заказать до тачки.

Он огляделся. Вокруг была заброшенная стройка.

— И где мы, блядь?

*7 мая 2018 года, г. Санкт-Петербург, квартира Тимура*

— Бля, мне надо в душ, — произнёс Павел, передавая пипетку Тимуру.

— Да-да, оке… — покивал тот. — Я тут покурю немного…

Бродский кивнул ему и пошёл в ванную.

Мысли о предложении от руководства судорожно метались по его голове — он испытывал тревогу и неуверенность.

Войдя в душевую кабину, он начал мыться.

Стоявшая на унитазе Bluetooth-колонка исполняла «Playboi Karti — Magnolia».

Под музыку у него думать не получалось, но он сделал это специально — хотелось абстрагироваться от тяжёлых мыслей.

Поплескавшись под потоками воды пятнадцать минут, Бродский вышел из душевой кабины и начал приводить себя в порядок — подстриг ногти, выщипал межбровное пространство и уложил волосы плойкой.

Он вышел из ванной, на ходу расчёсывая волосы.

— Ч… — выпучил он глаза, когда увидел, чем занимается Тимур.

А тот стоял у входной двери с ножом в левой руке, абсолютно голый, со стоящим членом, который он яростно сжимал и массировал правой рукой.

— Ты ебанулся? — спросил Павел.

— Чего?! — резко развернулся Тимур. — Это ты ебанулся!

— Почему я ебанулся? — спросил Бродский.

— Ты кинул меня! — воскликнул Кузьмин.

— Когда? — спросил Павел.

— Я тут один остался! — с надрывом прокричал Тимур, а затем резко изменился в лице. — Подойди сюда…

Павел медленно приблизился к нему.

— Там кто-то есть… — прошептал ему на ухо Тимур. — Я слышал рацию…

— Нет там никого, — покачал головой Павел.

Он обхватил Кузьмина и потащил его в зал.

— Ты чего?! — прокричал Тимур.

— Успокойся! — крикнул ему в ухо Павел, толкая его на диван. — Надень штаны, блядь, долбоёб!

— Сам ты долбоёб! — парировал Кузьмин, падая на диван.

— Ты хули исполняешь?! — спросил Бродский.

— Где пипа? — вдруг забеспокоился Тимур.

— Какая, нахуй, пипа?! — проревел Павел. — Ты уже сам как пипа, блядь!

— Ты так не говори, — попросил его Кузьмин, поправляя член.

— Блядь, оденься! — поморщился Павел.

— Только после того, как я получу пипу, — покачал головой Тимур.

— Она у тебя в штанах, — сказал Бродский, ощупывая карман джинсов Тимура.

Кузьмин сразу же подорвался с дивана и начал лихорадочно быстро надевать свои джинсы.

— Не кури, блядь, — сказал ему Павел. — Успокойся.

— Ебанулся? — спросил его Тимур и чиркнул зажигалкой. — Не кури, блядь… Ха-ха…

— Так, останавливаемся, — сказал Павел и задул пламя зажигалки.

— Ебанулся, — констатировал Тимур. — Ладно, хуй с тобой. Что у тебя? Что случилось?

— Сиди тут, — сказал ему Павел, забрав зажигалку.

Он пошёл на кухню и достал из холодильника бутылку скотч-виски «Glenfiddich».

— На, пей, — передал он наполненный скотчем стакан Тимуру.

Кузьмин недовольно поморщился, но выпил полстакана.

— У-у-у-х, бля… — выдохнул он. — Какое же говно…

— Говно — это то, что только что произошло, — покачал головой Павел. — Ты мык поймал, бро.

— Не, я тебе отвечаю, я рацию слышал, — заверил его Кузьмин.

— А какого хуя ты голый был? — спросил его Бродский.

— Ну… Хм-хм… — замялся Тимур. — Пообещай, что не будешь угорать?

— Обещаю, — кивнул Павел.

— Короче, ты ушёл в душ, — начал Тимур. — Я поправился и решил вздрочнуть. Но вдруг, посреди процесса, я услышал рацию. Взял нож с кухни и подошёл к двери. И, одновременно, хотелось закончить начатое, и узнать, что за рацию я слышал. В связи с этим я попал в… неловкую ситуацию.

— Но это же и есть мык, — произнёс Павел. — Не было никакой рации.

— Да была! — воскликнул Тимур. — Ты в душе был, поэтому не слышал, а я слышал!

— Не было ничего, — покачал головой Павел.

— Хочешь сказать, что я пизжу?! — возмутился Кузьмин.

— Да, — кивнул Бродский. — Это мык, бро.

— Да иди ты нахуй! — разозлился Тимур.

— У нас вес на хате, а ты орёшь, как долбоёб, — вздохнул Павел. — Даже если бы там реально была рация, даже если бы в квартиру вошли люди — что бы ты сделал голый, с ножом и членом в руках?

У Тимура не нашлось ответа.

— Надо завязывать с солью — ты накрываешься пиздой, — продолжил Бродский. — Как солевая дура.

— Сам ты солевая дура! — резко отреагировал Тимур. — Говоришь, будто не курил со мной!

— Я не дрочил у двери с ножом, блядь! — воскликнул Павел. — Тима, ты ебанулся, как НикВик!

— Даже если так, то что?! — вопросил Тимур.

— Да то, что мы не сладости дома держим, — ответил на это Бродский. — В последнее время, как мы разгрузились по работе, ты всё чаще долбишь соль, как жадная свинья — это создаёт лишнее палево.