Стеклянный корабль
Шрифт:
***
Он здесь недавно поселился. Всего-то несколько недель прошло с того дня, когда Рей впервые увидел этот городишко из окна старенького автобуса, заползшего с трудом на вершину холма. Тихое ликование сразу явилось в душе: будто нашел потаенное теплое птичье гнездо, будто игрушку, старинную, сложную, добротно сработанную, но кем-то потерянную посреди холмов... Только семиэтажное здание новой гостиницы, чуждое всем этим башенкам, колоколенкам и островерхим черепичным кровлям, пыталось служить доказательством, что городок не игрушечный, а настоящий, но не очень-то верилось!.. Рей попросил остановить машину и вышел. Он знал до того одни классные комнаты да окрестности колледжа, по которым бродил, оставаясь летом в одиночестве. Возможно, окажись он в каком-то другом городке, ему и там показалось бы, что именно туда ему всю жизнь хотелось бы приехать. Рей медлил спускаться с холма, опасаясь разочарования: вдруг вблизи все окажется иным, все обманет, подумывал даже, не вернуться ли, сохранив не попорченное близким знакомством воспоминание, но рассудил, что без того было не слишком осмотрительно кидаться на край света впопыхах, по газетному объявлению и вовсе неумно теперь идти на попятный. "Глупеешь с годами", - подумал он, рассердясь на себя.
***
Но не было никакого обмана, и, радуясь всему, что видел - булыжной мостовой, тесным дворикам, низким оградам, - никого не расспрашивая, он искал указанный в газете адрес. Прохожие встречались, впрочем, редко, один сумел Рея несколько удивить: внезапно кинулся прочь, не дав даже себя рассмотреть. Рей остановился, глядя вслед улепетывающему оборванцу, привлеченный чем-то в его повадке, пожал плечами, буркнул под нос: "Сумасшедший, наверно" - и вскоре стоял у раскрытой калитки, за которой зеркально сверкали над кустами стрельчатые окна. Тут он снова подумал, что пустился в свой путь не напрасно. Он шагнул на тропинку, ведущую к высокому крыльцу, но остановил его звук - свирепый воющий звук, что донесся тут же из распахнутой массивной двери. Стоило, наверное, призадуматься. Однако Рей только хмыкнул. Повернулся к калитке, обшарил ее взглядом и, найдя что искал, сделав рукою несколько движений, заставил спрятанную в доме сирену прореветь трогательную песенку про барашка. Никто из двери не вышел. Только кухонный чад, тугой и плотный, валил навстречу. Из мглы вырывались громоподобные проклятья, кашель и ругань. Рей немного подождал, затем, переступив порог, с трудом разглядел великана, который, плача от дыма, вытаскивал из очага кастрюлька и сковородки. - Добрый день, господин Биллендон.
– сказал вежливо Рей. - Здравствуй, господинчик Как Тебя Звать!
– почти столь же вежливо откликнулся тот.
– Что продаешь?
– Он принял Рея за коммивояжера. Рей показал ладони. - По объявлению?
– мигом сообразив, в чем дело, проворчал Биллендон.
– Ну, посмотрим, посмотрим... Послушай, а кухарничать ты не умеешь? Я тут, затеял праздничный обед, а с чего - сам не знаю, должно быть, сдуру, чтоб ему провалиться! Рей кухарничать не умел, пообедали поэтому консервами. Тем временем чад рассосался. Видна стала лестница, винтом поднимающаяся под самую кровлю. Служившая одновременно кухней, прихожая занимала весь первый этаж. Низкая дверца вела из нее в мастерскую. Правильнее сказать, туда вел коридорчик, когда-то пробитый в каменной стене сарая - с немалым трудом, как можно догадываться. Полдюжины шагов - такова была мощь старинной циклопической кладки, из-за чего сарай внутри оказывался не слишком велик - всего лишь довольно просторен. Прежде здесь помещалась кузница, потому копоть навечно въелась в камень. Свет проникал сверху, сквозь цветные стекла в потолке, отражался в громадном старинном зеркале, резные грани которого рассеивали по стенам радуги, как и задумывал давно умерший мастер: отблески высвечивали каждый закоулок, достигая угла, где сверкала позолотою карета, не востребованная заказчиком этак годиков четыреста назад. Праздничный свет лишал помещение всякой мрачности; даже химеры, стерегущие каминную решетку, будто для потехи корчили жуткие рожи. Рей почувствовал себя малышом, приглашенным на елку в волшебный замок из той книжки, которую он года три назад подарил за ненадобностью одному приятелю. Вот этого бы приятеля сюда! Очень любопытно, где он теперь, может быть,
***
...Чуть не весь город перебывал у мадам Брауеншвоп, чтобы послушать, как она ефрейторским визгом отдает своей швейной машинке приказы, и посмотреть, как эта машинка научно штопает носки и шьет передники. Биллендон был чуть обескуражен: такой прыти от подручного ой не ожидал, хотя тот и поразил его ловким обхождением с фотоэлементами у калитки. Между ними разгоралось тайное соперничество. Мастерская принимала в починку решительно все. Биллендон умел с полувзгляда обнаруживать неисправность, устранять ее самым простым и надежным способом; вещь, побывавшая в его руках, служила потом безотказно. Зато Рей успел одолеть мегадронику и управлялся с микрокомпьютерами так, что за ним тут было не угнаться: из его рук вещи выходили словно бы ожившими, правда, иногда это нравилось их хозяевам меньше, чем Брауеншвопихе!.. Биллендон принялся наблюдать за Реем, безразличным тоном задавать вопросы, которые становились все толковее; однажды Рей застиг его потеющим над книгой со сложными схемами - Биллендон, смутившись, швырнул ее под верстак, но Рей утром заметил, что там она не осталась... Потом Биллендон начал допоздна задерживаться в мастерской, тщательно убирая следы работы, и, наконец, однажды на заре в дверь комнаты Рея постучался железный Звереныш! Это был сюрприз почище швейной машинки, оборудованной простенькими манипуляторами Рей предложил несколько пустячных, но забавных изменений в конструкции, Биллендон, хохоча, дополнил их своими; несколько дней мастерская вообще не работала наперебой улучшали своего Звереныша и остались оба очень довольны, а заказчик г-н Нурранд - нет, пришлось приобрести для него взамен обыкновенный новый пылесос Звереныш остался с ними. Этот неутомимый слуга, поднимаясь прежде всех, начинал день с обхода своих владений от чердака до подвала, наводя повсюду чистоту. Лишь в одну дверь ему не было доступу. Как, впрочем, и никому другому.
***
Эту дверь Рей тоже обнаружил не сразу... Принюхиваясь к дому, как мышонок к новой норке, он оглядел каждый закоулок: коридорчики, стенные шкафы, чуланы и чердак, где скопилось столько всякой преудивительной рухляди, что знающий антиквар или этнограф могли бы в обморок упасть, но Рей оставался равнодушен: ни электроникой, ни тем более мегадроникой от всего этого не пахло. Биллендон ничуть ему не мешал, однако слегка обеспокоился, когда Рей, наконец, обратил внимание на зеркало - в последнюю очередь и только из-за мастерства, с каким было изготовлено стекло и отлита рама: эти вороненые кружева были истинным чудом! - Не больно подходящая штука для моего заведения, да?
– спросил Биллендон, удивив Рея какой-то непривычной интонацией. - Да, - сказал Рей, - а уж что ей было делать в кузнице? - Спроси что полегче... Последним из наших жил тут мой прадед, но я его не повидал!.. Говорят, дом снимали какие-то богатые люди - из-за здешнего климата, очень давно, чуть ни сто лет назад Похоже, здесь у них была гостиная - штукатурка осыпалась, обои клочьями, мебель развалилась... Я все к чертям повыкидывал, отбил, отмыл - так, по-моему, лучше.
– Рей согласно кивнул.
– А зеркало как стояло, так и стоит, будто новенькое!.. - Висит!
– поправил Рей, которому показалось странным, что Биллендон вдруг разговорился. Впрочем, ни это, ни восхищение удивительной старинной работой не могло помешать Рею обнаружить скрытые в узоре рамы поворотные петли! Огромная рама поддалась легчайшему усилию, легионы радужных зайчиков двинулись в странствие по стенам. - Востер!
– похвалил Биллендон.
– Я надеялся, ты не заметишь!.. Постой-ка! Внушительных размеров арка открывалась за зеркалом, в глубину ее вела суживающаяся кверху лестница, на нижней ступеньке которой стоял заржавевший железный сундучок. - Дай приберу от греха, - сказал Биллендон, - И по-дружески прошу: не прикасайся!.. Он унес сундучок. А Рей, запасшись фонариком, поднялся по каменным ступенькам туда, где в луче света отливала тусклой зеленью литая металлическая дверь Она была пригнана к стене без малейшего зазора - хотя бы в волос!
– не имела ни замочной скважины, ни ручки. Рей определил на глазок, что дверца расположена в самой середине стены, так что за ней вполне способен был скрываться еще какой-нибудь весьма занятный чуланчик места для него хватало, но тут воротившийся Биллендон его разочаровал. - Что, - сказал он, - не можешь открыть? Я тоже не сумел, - признался он смущенно, - мастера были наши старики на секреты! Все собираюсь как-нибудь тут поковыряться... - Давно пора!
– отозвался Рей из глубины арки, продолжая оглядывать дверцу в поисках какого-нибудь выступа.
– За ней тонна сокровищ! - За ней задний двор, - отвечал Биллендон, - и я только думаю, какого дьявола было так оборудовать и маскировать этот паршивый черный ход?.. Ты помалкивай, ладно?
– попросил он немного погодя.
– Может, слыхал, у дома скверная репутация. Мне на это плевать, но есть тут один парень повсюду лазит, ищет разные диковинки. И отказать неловко, и пускать неохота... Рей удивился такой Биллендоновой деликатности, он тогда еще и догадываться не мог, о ком идет речь - в голову бы не пришло!.. Секрет двери явно не стоил усилий: врать Биллендон не умел и не стал бы, так что за все лето Рей не удосужился ни разу пробраться в самый дальний, самый запущенный конец двора, куда должна была вести эта дверца. Но сегодня, едва проснувшись, он почему-то сразу про нее вспомнил ни с того ни с сего подумал, что коли она расположена в середине стены, то снаружи тоже имеется арка или хотя бы ниша длиною в несколько шагов, и ее не грешно бы обследовать! "До завтрака успею!" - подумал Рей.
***
Он скатился вниз по перилам; на кухне Звереныш приветствовал его взмахом никелированной лапки, которую тут же засунул в очаг под кучу стружек; скрежетнула вмонтированная в лапку зажигалка. Звереныш поставил на огонь кофейник. Рей скинул медный крюк и отворил наружную дверь.
***
Кусты в глубине двора делались почти непроходимы. "Спрячься здесь, думал Рей, - не найдут до скончания века!" А какие можно было бы устроить тайники, какие выкопать над корнями пещеры или устроить шалаши! Вот бы сюда товарищей по колледжу, - впервые Рей о них пожалел. Сам он не любил играть в индейцев. У него всегда хватало других забот, никому, кроме него, не нужных. И, года не те... Он успел порядком изодрать одежду и перепачкаться, пока добрался до угла сарая. Ниша в дальней стене, верно, имелась. Она была до половины высоты завалена землей, так что карабкаться по лестнице не пришлось, зато и в самую глубину изловчился проникнуть кустарник, чтобы там зачахнуть и побледнеть, не утратив, впрочем, колючек...
***
Сидя у огня, Биллендон уничтожал приготовленную Зверенышем яичницу с ветчиной. На приветствие отозвался обычным приятельским кивком и не задал ни одного вопроса, хотя Рей выглядел довольно жалко. Звереныш, подскочив, принялся обирать с его одежды пыль, обломки веток, затем метнулся к очагу - приготовить новую порцию, пока Рей отмывает покрытые ссадинами пальцы. - Биллендон, - сказал Рей, садясь, - вы не пробовали вышибить дверь? Биллендон мигом понял, о чем идет речь. - Та-ак!
– проговорил он, переставая жевать.
– Ну, и что скажет теория? - Я бил в нее ломиком, - отпечал Рей, - а вы, конечно, лупили кувалдой? - Поднимай выше - бревном!
– сказал Биллендон уже хмуро.
– И что? - А то же самое!.. Я форменный таран соорудил, дубасил что есть силы - и ни звука, как в вату!.. Ну, а потом, конечно, пригляделся, понял, что к двери вообще нельзя притронуться: как ни старайся, остается зазор... - Да, примерно в микрон... - Если бы это было какое-нибудь прозрачное покрытие, пускай прочнее прочного, она все равно у меня гремела бы - будь здоров!.. Но это что-то другое. - И как вы себе объясняете?.. Биллендон ухмыльнулся. - Себе? Очень просто. Ты слыхал, как называют этот дом? Говорят, иногда появляются тут призраки. Короче, дверь заколдованная. Понял? Годится? - Докопаемся, - сказал Рей.
– Трансформатор и кусок кабеля - это для начала... Биллендон только рукой махнул. - Делай что хочешь. Но, чур, не болтать!.. Они принялись за кофе.
***
Так начался в городке за холмами этот богатый событиями день. Вскоре Биллендон и Рей засели за работу, а немного погодя в мастерскую наведался первый посетитель.
Глава 2
– Господин Биллендон, - послышался из прихожей дребезжащий неуверенный голос, - прошу вас, не сердитесь, я по делу. - Уж знаем, по какому, - угрюмо отвечал Биллендон. - Догадываетесь, следовало бы сказать, - уточнил дребезжащий голос, к которому Рей прислушивался с угрюмой досадой.
– Поговорим об этом после. Скажите, у вас не было писем для меня? - Писем?! - Виноват, забыл предупредить... Мне пришлось дать для своей корреспонденции ваш адрес: вы же знаете, что у меня больше нет адреса!.. Надеюсь, это вас не оскорбляет? - Не убудет меня, - отвечал Биллендон. - Я знал, что вы так ответите! Не сочтите за лесть, вы пользуетесь чрезвычайным моим уважением и доверием, только поэтому я разрешил себе такую вольность!.. Я жду письма, очень важного, от человека, к которому вынужден был обратиться, поскольку сам не в состоянии - не достает сил и ума.., от человека, который сможет выручить всех нас.., если захочет! Но писем, вы говорите, не было, и обо мне никто не спрашивал, нет? С этим покончено. Теперь о том, на что вы соблаговолили намекнуть. Могу предложить сделку, которая пойдет на пользу нам обоим. - Вам-то она все равно пойдет во вред, - сказал Биллендон.
– Чего зря язык мозолить? Берите на выпивку и дело с концом! - Честь, - был ответ, - не дозволяет мне брать денег даром! - Ладно, - с досадой сказал Биллендон, - входите уж, что в дверях-то торчать! - Покорнейше благодарю! С этими словами в дверь мастерской стремительно зашмыгнул г-н Аусель, но, боже мой, в каком виде! Кто из знакомых смог бы его опознать? Красноглазый, оборванный, поджарый, он не пригодился бы даже на роль своей собственной тени. Рей поднялся навстречу, г-н Аусель не удостоил мальчишку взглядом. - Привет мой здешним ларам!
– возгласил он, уставившись на химер камина и, должно быть, цитируя какого-то классика.
– О казнь души моей! провыл он, увидав себя в зеркале.
– Исчадие, удались!
– последние слова относились к Зверенышу, подкатившемуся к его ногам. Г-н Аусель попытался прогнать его щелчком. - Не бойтесь, - сказал Рей, - не укусит! - Призраки...
– задумчиво пробормотал на это г-н Аусель.
– Умолкни, иллюзия!
– обратился он к Рею. Металлическая шерстка Звереныша поднялась дыбом, из лапок выдвинулись щеточки-метелки, рыльце со свистом потянуло воздух, возвращая одежде г-на Ауселя позабытую чистоту. Даже острый запах гари, почему-то от него исходивший, заметно пошел на убыль. - Благороднейший призрак, я не стою твоего внимания, - растроганным тоном сообщил Зверенышу г-н Аусель.
– Пред тобою - ничтожество!.. Перст божий почил па нем, и вот, нищи наг, - лицо его прежалостно исказилось, на гноище сидит он, являя недостойный подражания пример!.. А ведь я знал...
– и что же? Легкомыслием, преступным легкомыслием... Что будет с этими людьми, что ждет их теперь?.. И того, кто заточен... - Будет вам, - прервал его речь Биллендон.
– Давайте-ка к делу! - Это ли не дело?
– возразил с горячностью г-н Аусель.
– Я обязан преподать урок, дабы... - Да помнят тут ваши уроки, от зубов отскакиваем - сказал Биллендон, не подозревая, насколько он прав...
***
После всем в городе памятного обеда, устроенного нотариусом Коглем на террасе во дворике ратуши, г-н Аусель непременно приезжал сюда каждой весной и до осени все бродил по окрестностям, расспрашивая встречного-поперечного о какой-то старой ферме или хотя бы ее развалинах, - приметой должна была служить, судя по описанию, довольно странной формы скала. Никто в окрестностях ничего подобного не видывал. Экспедиции не имели успеха, если верить соглядатаям, тайком сопровождавшим чудака: предполагалось, что он на самом деле ищет клад или золотую жилу: зачем иначе ему было бы носить с собою саперную лопатку и геологический молоток? В городе он наносил и принимал визиты, случалось при этом и попивать - г-н Аусель был большой любитель и знаток, - но вовсе не сверх меры. В нынешний приезд он сразу и попросту запил - без всяких предварительных процедур, грубейшим, вульгарнейшим образом, беспробудно! Он пил где угодно, что угодно и с кем угодно, ни на минуту не возвращаясь к ясному сознанию, закружился так основательно, что спустил и свой "Чепеллино" новейшей модели, и землю, и дом. На модной машине раскатывал теперь г-н мэр, и никто не знал, где г-н Аусель обитает. Рей с прискорбием опознал в нем того самого оборванца, который ударился от него в бегство в день приезда. Для этого была, конечно, причина... Теперь г-н Аусель начисто его игнорировал, не то взаправду принимая за фантом, не то прикидываясь. Пьянство ему охотно бы простили. Хуже, что, напившись, он принимался бичевать себя за какие-то неизвестные провинности, невнятно философствовать и пророчествовать, а этого не переносил даже Биллендон, обычно весьма к нему расположенный. - Ну, так чего вы хотите? - Господин Биллендон, - торжественно произнес г-н Аусель, - заявляю вам, что меня обокрали!
– Заявите Дамло. - Зачем?
– саркастически произнес г-н Аусель.
– Скоро нам всем ничего не будет нужно! Я промотал все, что имел здесь, жаль, что нет сил добраться до остального имущества... Но свой архив я сохранил - и он украден! - Вы кого-нибудь подозреваете? - Не вижу смысла!.. То, что они, может быть, искали, я держу при себе.., но, пожалуй, лучше оставлю вам.., подумаю об этом! А остальное... Один мешок они, как видно, распороли, остальные унесли целиком - вот будет им хлопот!
– Он хихикнул - Конечно, это можно продать какому-нибудь любителю, взять хорошую цену, только знаете, что всего смешнее, господин Биллендон? Они даже поленились наклониться и подобрать с полу как раз то, что стоит самых больших денег - пергамент, драгоценный раритет! Делаю вывод, что они круглые невежды, - тем забавнее!..
– Он вытащил из-за пазухи замусоленный свиток.
– Вот все, что уцелело. Это имеет к вам отношение - фрагмент инквизиционного дела одного вашего предка. Могу вам его продать. - Что возьмете?
– спросил Биллендон. - Цена неизменна.., вернее, она колеблется в известных вам пределах: я все же и теперь предпочитаю настоящий ром фальшивому... Но если вас затрудняет... - Не затрудняет, - сказал Биллендон. - Тогда ознакомьтесь, - сказал г-н Аусель, передавая ему свиток, обвязанный клочком шпагата.
– Но должен вам признаться, право на ознакомление с этим документом было уже мною продано господину Эстеффану, каковой своим правом воспользовался!.. Это ему было надо для составления путеводителя - глупейшая затея!.. Читайте же! - Мне это не по зубам, - сказал Биллендон.
– Попробуй-ка ты!
– он перекинул свиток Рею. - Вы хотите сказать, что мальчик настоящий? Я думал, это укор совести, воплотившийся в зрительный образ, - произнес г-н Аусель почти равнодушно, но все-таки закрыл лицо руками.
– Сможет, - продолжал он глухо, - им нынче преподают палеографию... Рей, спотыкаясь, принялся читать вслух: "Ведома тебе, дитя Адама, участь вкусившей плода от древа познания, в тебе и потомстве твоем она длится. Но сокрыт от вас грех Лилит, вкусившей беззаконно плода от древа жизни. Дети бессмертной сделались бессмертны, и ужасна участь их, не ведающих добра и зла. Пожирали они детей своих, ибо на что потомство бессмертным? сами они продолжают свой род, живя вечно. Вражде их не поставило время предела, вечны муки их ран, сгинет их род; смерти не вкусив, изведают они уничтожение, подобно скале, обращаемой молниею во прах, но и по сем им не изведать покоя. Тайна сия велика. Но есть тайна большая, есть тайна тайн. Узнай: было третье древо посреди сада Едемского, и принесло плоды, и некая женщина, тайна имя ее, вкусила тех плодов, но участь ее и детей ее тайна. Пребудут они среди вас, и в пору свою это откроется. Достойному откроется сокрытое, смертный, сделается он бессмертным, знающим добро и зло и уклоняющимся от злого, как бы вкусившим от трех дерев в день один, и участь его - благо. Так глас лукавого смущал меня, я же мыслил по неразумию: сие провидение господне осенило скудного духом и верою. Выйдя же из того места, смущал сам других, а кого, назову без изъятия..." Палеография не помогла Рею разобрать хоть слово в скорописной латинской надписи, сделанной другим почерком и заключавшей этот документ. - Плохо, юноша!
– устало произнес г-н Аусель.
– Цитирую по памяти: "Закоснев в диавольском упорстве, презрел обещание выдать соумышленников. Быв приуготовлен казни, силами сатаны избавлен от оков и взят живым во ад". Благоволите напомнить мне осенью о вашей неудаче!.. - Ничего себе товарец!
– задумчиво пробубнил Биллендон. - Шестнадцатый век, - хвастливо отозвался г-н Аусель, - уверяю, не просто было это раздобыть и не дешево!.. Нет-нет, не подумайте, что я могу попросить возмещения, я и нынче не беден, я только... - В семье, говорили об этом, - продолжал Биллендон, - но что - хоть убей, не припомню!.. - Этот ваш пращур, - принялся равнодушно объяснять г-н Аусель, - в один прекрасный день ушел из дому и вернулся через несколько десятилетий. Это и нынче случается, никто бы, наверное, не удивился, хотя он исчез неожиданно, никого не предупредив. Но, видите ли, в чем вся штука: он ни за что не хотел поверить, что отсутствовал так долго, уверяя, будто прошел только один день и только одна ночь, вопреки очевидности, подобно знаменитому Рипу ван Винклю из новеллы Вашингтона Ирвинга, которую вы, надеюсь, читали?
– строго обратился он к Рею. - Сказочки!..
– буркнул тот, явно уклоняясь от прямого ответа. - Этот Рип, - продолжал г-н Аусель, адресуясь теперь к Биллендону, встретил в Катскальских горах не совсем обычных.., собутыльников, прилег вздремнуть, а когда проснулся, нашел ружье свое истлевшим, увидал поблизости скелет своей собаки, а на вывеске таверны - Георга Вашингтона вместо короля Георга: Рип ван Винкль умудрился проспать события американской революции! - Лихо, - сказал Биллендон. - В его честь я позволил себе назвать проявления некоторых феноменов, вроде истории вашего предка, эффектом Рипа ван Винкля, - скромно, но твердо заявил г-н Аусель. - Что же с ним было дальше? - С Рипом? - С прапрапрадедушкой... - Лучше бы ему было помалкивать! Им заинтересовались доминиканцы. Как их называли в средние века?
– строгий вопрос обращен был опять к Рею. - Псами господними, - покорно, не без запинки, ответствовал тот. - Уже лучше!.. Благодарю вас. Дело находится в архивах Ватикана, оттуда его не добыть. Подсудимый сообщил трибуналу, как можно предположить по этому отрывку, о каких-то встречах и беседах в каком-то, надо думать, не вполне обычном месте, где он провел, по его мнению, одни сутки, а на самом деле, многие десятилетия. Дальнейшее понятно. Однако где он был, как смог туда проникнуть - вот что я хотел бы узнать! Замечательный у вас домик, господин Биллендон! - Что есть, то есть!..
– прокряхтел Биллендон.
– Но я вам не мешал вы все тут облазили!
– он покосился на Рея, приложил палец к губам. - Кое-что могли бы дать раскопки!..
– задумчиво бормотнул г-н Аусель. - Не исключается... Биллендон только рукой махнул. - Нечего двор мне уродовать, пользы не будет. - Все-таки шанс... Но, в общем, вы правы... У меня есть еще один документ, господин Биллендон, он бесценен, боюсь потерять. Не возьмете ли на хранение? Можете ознакомиться, это крайне любопытно! Взамен я время от времени, если вы не против, смогу брать некую лепту... И, кстати... Биллендон легко понял намек: вытащил ассигнацию. - Медяками!
– сказал г-н Аусель. Биллендон протянул горстку мелочи. - Киньте их наземь!
– потребовал г-н Аусель. Пришлось и это исполнить... Г-н Аусель осторожно извлек из-за пазухи замусоленную стопку бумаг, положил на край верстака, подобрал с полу монеты, зажал в кулаке - и ринулся прочь, только его и видели!
***
Снова кратко реванула сирена, прогрохотали по прихожей сапоги,
и молодой постовой полицейский, помощник Дамло, ворвался в мастерскую, отдавая на бегу честь. - Я встретил Ауселя, - выпалил он, - он ничего не украл? - Такого небывало, - сказал Биллендон. - Будет!– уверенно заявил постовой.
– Докатится, помяните мое слово! Если человек встал на путь... - Заткнись дружок, - посоветовал Биллендон.
– Каким ветром?.. - Повестка на заседание муниципалитета, - доложил постовой.
– И письмо. Господин почтмейстер говорит: занеси заодно, чтобы почтальона зря не гонять, и так, говорит, залежалось... Расписывайтесь скорей, бегу патрулировать торжественную встречу господина мэра!..
– он снова отдал честь, щелкнул, как учили, каблуками и вышел, оставив Биллендона в недоумении, которое только пуще возросло, когда он вскрыл конверт. "Дорогой г-н Аусель, - гласило письмо, - не занимаюсь больше небель-функцией! Очнувшись, я увидал себя плывущим над бездной на стеклянном корабле, об этом после. Так-перетак, ждите новых событий, приеду смотреть." Пожав плечами, Биллендон сунул конверт в шкафчик, чтобы он дожидался гам настоящего адресата, вместе с бумагами, оставленными г-ном Ауселем. Сирена взвыла опять.
***
– Уберите эту гадость!
– пискнул г-н Эстеффан, не отваживаясь отпихнуть ногой железного Звереныша, седлающего его штиблет. - Осторожно: цапнет!
– забавляясь, предупредил Рей. - Биллендон!
– закричал аптекарь страшным шепотом.
– Аx!.. восклицание также относилось к Зверенышу, старательно трепавшему его холостяцкую штанину, которая на глазах переставала лосниться, возвращаясь к первозданной фактуре и цвету. Ибо, надобно сказать, с годами г-н Эстеффан поутратил некогда ему присущую элегантность.
– Какая прелесть! г-н Эстеффан увидал на кончике отполированного Зверенышем штиблета собственное отраженьице - с эспаньолкой, старательно выращенной и ухоженной в целях обольщения старшей дочери г-на булочника, девицы пока незамужней.
– Послушайте, Биллендон, вы не могли бы продать мне эту миленькую тварь? - Нет, - сурово сказал Рей.
– Это моя собака. - В таком случае.
– г-н Эстеффан замялся, - нельзя ли получить от нее щеночка? Биллендон захохотал, г-н Эстеффан, обидевшись, хотел пояснить, что сказанные им слова следует понимать как шутку, но Биллендон не дал ему оправдаться. - Что принесли? - У меня сегодня званый вечер, - г-н Эстеффан не умел начинать иначе, как издалека, - приуроченный к возвращению господина мэра... Как не достает нам этого деятельного, энергичного человека!
– вы не находите, Биллендон?
– ах, да, я знаю, он не пользуется вашей симпатией, оставим... Прошу прощения за ранний визит, вы не смогли бы починить этот микрофон, только поскорее! - Садитесь и подождите. Г-н Эстеффан замахал испуганно руками. - Что вы, я отчаянно спешу! Господин мэр прибудет буквально через минуту! Вы разве не идете на площадь? А на заседание муниципального совета? Столько хлопот, столько хлопот! Значит, могу на вас надеяться? Ну, бегу, бегу!.. Однако никуда он не побежал. Сирена взревела, в дверях появился низенький худощавый человек. - Я не стучал открыто, - сообщил он ясным слабым голосом, не обратив малейшего внимания на Звереныша, который сразу к нему кинулся.
– Можно или нельзя мне войти? - Похоже, что вы уже здесь, - сказал Биллендон, с недоумением разглядывая посетителя. Г-н Эстеффан задержался с тою же целью: этого человека оба они видели впервые. - Вы правы, - сказал посетитель, с явным удовольствием втягивая пропитавшие мастерскую запахи кислот и дыма.
– Мне назначил встречу друг алкоголик профессор Аусель: почему я его не вижу, не слышу, не осязаю и не обоняю? После таких слов необходимость принять участие в торжественной встрече г-на мэра была г-ном Эстеффаном начисто и безответственно позабыта: он въелся глазами в новоявленного собутыльника г-на Ауселя. Оба бродяги были, кажется, достойны друг друга, и, возможно, этот тоже интеллигентный человек!.. - Господин Аусель уже ушел, - сказал Рей, удивив Биллендона необыкновенной серьезностью и дружелюбием. Посетитель тоже встрепенулся, протер, не снимая, выпуклые очки, блестевшие из-под замызганной, какой-то рыбацкой шляпенки, уставился на мальчишку. - Лопни мои глаза!
– вскричал он.
– Рад вас видеть, коллега! подбежав, он весьма неумело потряс Рею ладошку. Малость заплывшие глазки г-на Эстеффана заметно расширились. Аптекарь с подчеркнутым недоумением вопросительно взглянул на Биллендона, тот остался непроницаем. Так-перетак!
– продолжал посетитель.
– Ох, умора: я совсем позабыл, что и вы тоже здесь! - Разве вы это знали? - А как же! Я здесь отчасти из-за профессора Ауселя, но еще больше из-за вас, из-за вашей работы, я за вами следил, коллега, издали, ха-ха-ха! Он думал, что я про него позабыл, помереть со смеху! Сами виноваты, задали хлопот - подарили книгу, я с ней не расстаюсь, вот видите?
– он похлопал себя по вздутому карману потертого бесформенного пиджачка.
– Ваша лаборатория?
– Он огляделся.
– Все правильно, я так и знал... Помещение приличное.
– Но лаборантов, я думаю, надо к чертям! Этот пойдет, - он указал на Биллендона, - только на него глядеть страшно: еще возьмет что-нибудь разобьет. Этот, - его палец уперся почти что в ребра г-на Эстеффана, - глуп как пробка! - Познакомьтесь, - проговорил Рей не без ехидства.
– Мой хозяин господин Биллендон. - Как? Вы предмет, вещь, собственность?
– в недоумении осведомился посетитель.
– Понял, не объясняйте: второе значение! Он вас финансирует? - Да, - сказал Рей, минуя подробности. - Министр? - Нет. - Все равно, - сказал посетитель, - кругом жулье. Ничего не публиковать, не записывать, все держать в голове! Иначе, чихнуть не успеешь, приходят, говорят: поздравляю, убито множество людей, получите свой куш! Я могу сам финансировать вас: мне дорого платили за убийства! он швырнул на стол чековую книжку.
– Покажите, чем заняты! Положительно, г-ну Эстеффану не давали сегодня опомниться! Кто этот человек, что значат его слова, не следует ли обратиться немедленно в полицию? Но любопытство оказалось сильней гражданских помыслов.
***
В небольшой стенной нише, огражденной деревянным барьерчиком, гудело, словно живое, страшноватого облика сооружение из проволоки, радиоламп и транзисторов. Называлось оно Машиной, и этому чудовищу Рей в течение лета настойчиво скармливал почти все свое жалованье и все свободное время, не отвлекаясь на обычные мальчишеские занятия. Биллендон знал из прежних разъяснений: Рей думает, будто атомы имеют что-то вроде памяти, на которую можно действовать при помощи сигналов, передаваемых Машиною... Но Машина - не простой переводчик, она может поощрять отличившиеся атомы, питать энергией в награду за усердие и тем вырабатывать у них подобие рефлексов. В конце концов, повинуясь своему дрессировщику, они научатся сами, по приказу, выполнять им задуманное выстроиться, например, в какой-нибудь нужный предмет, создать его. Верно, пока что в доме не прибавилось и кастрюли, но раза два-три Машина, доведя до бесчувствия электросчетчик, порождала в своих электронных недрах облачко то ли дыма, то ли тумана, до крайности вонючего; этот запах был нестоек, он пропадал без остатка, когда серое облачко приходило в движение, начинало вращаться, постепенно уменьшаясь. Затем Рей извлекал из Машины спекшиеся игольчатые комочки шлака и говорил, что дело здорово продвинулось вперед. Знание этих подробностей, однако же, ничуть, не помогало Биллендону понимать разговор о Машине, который Рей вел с посетителем; это была такая тарабарщина, что и г-н Эстеффан почти сразу перестал слушать, заскучав. К счастью, рассеянный его взгляд упал на чековую книжку с именем владельца, валяющуюся в небрежении посреди стола, и все посторонние мысли мигом вылетели из головы, дыхание стеснилось... Никто не заметил этого маленького происшествия. Г-н Эстеффан был выведен из столбняка внезапно долетевшим с площади звуком оркестра, он встрепенулся, вспомнив, где должен бы сейчас находиться. Но оказалось, что оркестр играет "Вернись скорей!", чтобы, должно быть, скрасить встречающим их ожидание, это означало, что г-н мэр еще не прибыл! Г-ну Эстеффану сегодня решительно везло Низа какие деньги и вообще ни за что на свете он не пожелал бы теперь покинуть мастерскую! Посетитель, продолжая слушать Рея, принялся охлопывать и обшаривать свои карманы, на лице его изобразилась досада, и он, обернувшись, кинул властно: - Карандаш! Г-н Эстеффан подбежал, вручил требуемое... Посетитель сбросил пиджачишко, закатал до локтей рукава ветхой клетчатой рубахи, снял шляпу, начертил на ее полях цепочку формул, сунул запись Рею под нос, спросил: - Так? - Почти, - ответил Рей и внес поправки, которые вызвали у собеседника неудовольствие: он закричал фальцетом, затопал ногами, выхватил у Рея карандаш... В гневе даже уши у него зашевелились, подпрыгивали выпуклые очки, дрожал клок волос над гладким сияющим лбом... Но Рей, и не подумав уступить, завладел карандашом в свою очередь. Они едва не подрались, вопя друг на друга и таща несчастную шляпенку каждый в свою сторону. Затем посетитель внезапно успокоился. - Тьфу, устал, собака! Дайте сесть, протянуть ноги!
– сказал он, и обруганный г-н Эстеффан подскочил, как ни в чем не бывало, со стульчиком, всех удивив преуниженнейшей почтительностью.
– Не поздравляю, коллега! Вы бредете, как слепой, но с пути, очень жаль, не сбиваетесь... Я советую, он загнул один палец, - сломать ее, - он указал на Машину, - и, - загнул второй палец, - позабыть даже принцип! - Почему?
– спросил Рей. - Ой какой Санта-Клаус!
– посетитель расхохотался.
– Вы когда-нибудь придете к ним, скажете: здравствуйте, я изготовил машину, которая из, всего, что вам не нужно, способна делать все, что вам нужно, прямо из воздуха сделает дом, автомобиль, еду для вашего удовольствия, вам о ней не надо даже заботиться, она сама о себе позаботится, себя обеспечит энергией и сделает сама себе ремонт, сама будет себя улучшать, изготавливать другие такие машины - будьте все счастливы! Они побегут делать друг другу подарки, а вы будете сидеть и улыбаться вот так!
– Он с обезьяньей живостью спародировал рождественскую открытку.
– Нет, коллега! Они скажут: спасибо, давайте машину, мы сначала истребим, распылим всех врагов, а подарки будем делать после!.. Изготовьте из воздуха смерть для врагов, для политических противников и конкурентов, для тех, кто плохо о нас говорит, кто вызывает у нас антипатию, пускай на земле останутся только те, кто нам мил и выгоден или уж хоть безразличен, - вот что они скажут. И сделают, коллега! Я это знаю, сам был всю жизнь дурачок, пока не опомнился! Мы все плывем на стеклянном корабле, бегаем по нему с молотками в руках, но вам этого мало, вы делаете кувалду - и еще меня спрашиваете, почему ее делать нельзя... - Но.. - Молчите, излагаю вашу мысль: вы оставите себе свою Машину, никто не будет знать, и все подарки подарите сами, чтобы никто не догадался от кого. Валяйте, так-перетак! Только сначала сделайте два подарка себе: узнайте у Машины, кто вы такой - не что о вас думают и вы сами думаете, а о том, кто вы такой на самом деле, какие имеете качества. Затем подарите себе знание всех последствий всех ваших действий. Машина ведь сумеет сделать и прогноз! И тогда вам захочется третьего подарка: вы прикажете Машине сломаться, без остатка, навсегда! Коллега Рей, я должен был раньше остановить вас, но я тогда не знал, что такая Машина давно существует. - Как?! Посетитель страшно развеселился - Сейчас я буду над вами шутить, объявил он, - загадывать вам загадки! Такая Машина - лучше вашей, нечего сравнивать!
– существует миллионы лет в миллиардах экземпляров, но почти никогда не работает, угадайте теперь почему! - Не морочьте мне голову! Где эта ваша Машина? Посетитель заливался хохотом. - Ха, не можем! Где? Да кругом, да повсюду кругом, коллега Рей! Она живая, умеет ходить, говорить и кланяться, здороваться, смеяться! Ага, он понял, верно: такая Машина - это вы, я, он, она, они... Всякого человека можно назвать машиной для волшебства! - Как это верно!
– задушевно пропел г-н Эстеффан.
– Могущество человеческого разума... - Но, коллега Рей, никто не знает, что он - такая машина, и этого знать ему нельзя! Вы захотели повторить то, что природа давно изготовила, повторите ее еще раз: сохраните секрет. Сейчас вы такой же кретин, как я был, можете сделаться убийцей хуже, чем я! - Ах, что вы!
– льстиво вознегодовал г-н Эстеффан.
– Ваши заслуги перед отечеством.., перед сообществом... - Послушайте, я ничего не понимаю!
– сказал Рей. - Вижу, что не понимаете, и странно!
– сказал посетитель.
– Могли бы сами додуматься вы имели раньше меня эту книгу!
– Он достал из кармана пухлый растрепанный томик.
– Если бы не она... - Но ведь это же сказки!
– воскликнул в изумлении Рей. - Ну и что? - Сказки, волшебные сказки! Выдумки о том, чего не бывает! - А чего-нибудь не бывает? Он живет в этом городе - и говорит... посетитель осекся.
– Я глуп, но не настолько, коллега: теперь знаю, что такое сказки. Сперва только думал, что технические подробности насчет того, как из гребешка делать море, из мусора золото, из человека лягушку, все достижения господ волшебников, которыми я так был восхищен, засекречены службой безопасности! Но потом я навел справки, коллега Рей. Это был печальный для меня день, я вас очень ругал за вашу книгу... - А я вас за вашу куклу!.. - Ха! Как она поживает? Ага, молчите, знаю, пустяки. Но зато я одновременно получил сведения о других феноменах - зрении без помощи глаз, передаче мысли... - Шарлатанство!
– простонал г-н Эстеффан. - Вот!
– сказал посетитель, тыча в него пальцем.
– Не боятся бить друг друга палкой по голове, вышибать мозги - сам видел, показали по телевидению... Но сразу пугаются, если им сказать, что этот мозг способен действовать издали на другой! Мне дали много сомнительных сведений, другие показались достоверными - этого хватает, чтоб немножко задуматься о механизме... - Все так называемые "достоверные" случаи могут быть объяснены при помощи теории вероятности!
– победоносно произнес г-н Эстеффан и оглядел исподтишка присутствующих - все ли услыхали, оценили?.. - Это пишут, читал!
– равнодушно отозвался посетитель.
– Вероятность смехотворно низка, истинность намного вероятнее. Если ее допустить, получится, что наши отношения с миром не таковы, какими кажутся... Вернее, более сложны мы сами. Сейчас, коллега Рей, я объясню, насколько сумею, перестаньте обо мне беспокоиться! Я вижу, как вы думаете, что я сошел с ума! Мне раньше казалось, - продолжал он задумчиво, - что тело и мозг два разных живых существа - не один организм, а симбиоз двух организмов, что-то вроде кентавра.., или помните ту сказку, где зрячий безногий едет на здоровенном слепом? Мозг - существо-паразит, как лиана, однако паразит полезный, нужнее телу, чем оно само! Но, коллега Рей, на самом деле все куда сложнее! Мы знаем только очень маленькую часть самих себя, своей собственной личности, все остальное - в тени! Как изо всего спектра электромагнитных колебаний мы воспринимаем только узенькую часть - видимый свет, так и в своих отношениях с Миром - наблюдаем, способны наблюдать только самые простые - механические отношения: вот я держу свою шляпу в руке, вот надел ее на голову... Я выпустил из пальцев карандаш, он падает на пол, он катится... На этих наблюдениях мы строим гипотезы и теории, делаем выводы, хотим, исходя из них, объяснить весь мир.., удивляемся, что не выходит, удивляемся своим неожиданным мыслям, поступкам, тому, что не знаем себя! Но как нам знать себя, когда мы за собой и всем окружающим подглядываем в узкую освещенную щель и не желаем знать ничего по сторонам, как этот тупой лаборант!
– он снова ткнул пальцем в сторону г-на Эстеффана, который в ответ с готовностью осклабился.
– Теневая наша личность чрезвычайно обширна, ее невидимые связи с миром разнообразнее, невероятнее, чем можно даже предполагать, догадываться!.. Что следует из того, что один человек способен передать мысль другому без помощи слов, жестов, технических средств? Мозг сложен, воздействие также. Должно быть, доступнее действие на более простые тела - в том числе свое собственное. Я читал, как слабый человек, спасаясь, перепрыгнул через такой забор, что никакому спортсмену не повторить этого прыжка! Автор правильно пишет: организм включает резервную мощность. Но такой механической мощностью организм не располагает, иначе она могла бы после тренировки проявляться в обычных условиях, этого не случается. Резервная мощь принадлежит теневой нашей личности, которая в исключительных обстоятельствах проступает на свет, но не вся, коллега Рей, не вся целиком, показывается только ее краешек! И все же, коллега Рей, ее присутствие можно уследить всегда, во всяких ежедневных пустяках, если получше вглядеться. Ха, если вы дадите лаборанту подбрасывать бутерброд для проверки прогноза теории вероятности, то прогноз подтвердится: пятьдесят на пятьдесят, потому что интересует вас не бутерброд, а теория. Но бутерброд, который вы хотите кушать, будет чаще падать маслом вниз почему? Потому что вы этого опасаетесь, этого не хотите, одним словом, про это думаете - и влияете сами на событие как раз именно так, как вам не хочется, не умеете иначе! Да, эта скрытая, незнакомая нам энергия все-таки проявляется, дает утечку, и кто-то испытывает предчувствия, кто-то считает быстрее компьютера, кто-то оглядывается, если посмотрят в затылок. Не мы ею владеем - она владеет нами, иногда дает это понять... Она ждет настоящего хозяина, который в нас заключен, как бабочка в гусенице, того существа, в которое мы должны будем по ходу своей эволюции превратиться. - Когда это будет?
– рискнул тут спросить г-н Эстеффан. - Если будет - когда станем хотя бы не опасны для окружающих, отвечал посетитель, - не опасны вообще для всего - для людей, зверей, деревьев, земли, воды... Наша деятельность - это грабеж и убийство. Вы хотите еще резервную мощность? Видеть сквозь землю, сквозь стены, где можно украсть, кого можно убить? Научиться убивать одной мыслью? Вы даже себя могли бы покалечить, а что станете вытворять с другими! Нет, надо сперва измениться: позабыть не только про то, как дурно делать, но про то, как дурно думать. - Ах, - разочарованно проныл г-н Эстеффан.
– Опять нравственное самоусовершенствование! Неужели же, если я вдруг завтра стану совсем-совсем хорошим... - Вы не станете, вы притворитесь, - отбрил посетитель.
– Может быть, обманете соседа! Но никак нельзя обмануть то устройство, которое блокирует нашу спрятанную мощь, оно будет знать, что вы по-прежнему опасны! - А господа волшебники?
– ухмыляясь, спросил Биллендон. - Вы правы, блокада может нарушаться отчасти! Мы говорили об ежедневных истечениях сверхэнергии, об ее внезапных выбросах при чрезвычайных обстоятельствах. Кроме этого, я думаю, можно допустить вероятность редких особых случаев: если кто-то имеет от рождения или приобретает сам полную безвредность; если кто-то преодолевает блокаду, сознательно, специально упражняясь для этой цели, как йоги. Наконец, блокада может быть нарушена болезнью, может произойти наследственная мутация. Вы, господин Биллендон, собирались поймать меня: а как же, мол, злые волшебники? Ха-ха! Да, возможно, что злой через упражнение или болезнь обгонит доброго, не спорю... В этих случаях, напоминаю, исключительных, шансы у всех одинаковы. А правило таково: резервная мощь, свойственная каждому, для своего проявления ждет критической массы добра, господин Биллендон! Если завтра взаправду станете совсем хорошим, неожиданно обратился он к Эстеффану, - вам будет довольно подумать: пускай поедет стул под этим толстым лаборантом - и стул поедет! Стул вправду поехал, г-н Эстеффан с воплем подпрыгнул, но тут же сообразил, что это он сам, ерзая, по нечаянности двинул стулом, и устыдился. - Хватит нам болтать, - сказал посетитель.
– Коллега Рей, дайте мне карандашик! - Не буду мешать!
– щебетнул г-н Эстеффан.
– Не сделаете ли одолжение быть гостем на моем сегодняшнем званом вечере?
– адресовался он к посетителю. - Отстаньте, приду!..
– отмахнулся тот. - Буду счастлив!
– г-н Эстеффан выскочил за дверь и, словно конница, поцокотал штиблетами по мощеной дорожке. - Кто это?
– вполголоса спросил Биллендон, кивнув на посетителя, углубившегося в вычисления на полях шляпенки. Рей пожал плечами. - Катались на карусели, - отвечал он неопределенно. - А как его зовут, ты знаешь? - Понятия не имею!.. Года три назад, в воскресенье, когда к другим приехали родители, а Рей, как всегда, оставался один, его вызвали вдруг в кабинет ректора, сообщив, что какой-то приезжий хочет с ним побеседовать. Рей удивился: такого еще не случалось - и побежал вниз. - Рад видеть, коллега, - сказал ему этот самый человек в этой самой шляпенке, которая выглядела разве чуть поновее.
– Читал вашу работу, - он вытащил сильно помятую контрольную по мегадронике, где Рей вздумал пофантазировать насчет фрувиала небель-функции.
– Я думал не так, очень вам обязан, пойдемте веселиться, пьете джин? - Нет, - ответил Рей в изрядном недоумении. - Странно, - сказал гость, - я заметил: все, когда веселятся, пьют джин и ром, но я тоже не пью, очень сильно воняет! Они поспорили немного насчет фрувиала, даже едва не подрались, изрисовали формулами шляпу и потом пошла в парк. Это был плохонький пригородный парк с дешевым набором аттракционов, который не знал еще столь благодарной публики! В комнате смеха новый приятель Рея дохохотался до икоты, едва не падая перед каждым новым зеркалом, на карусели накатался до головокружения, электрический автомобильчик привел его в совершеннейший восторг, он отказался из него вылезать и всюду норовил расплачиваться чеками на миллионы филлингов, к счастью, Рей прихватил свой кошелек. Новый приятель заявил, что он никогда еще так не веселился, Рей тоже остался доволен. Друзей в колледже у него не было, его презирали за отсутствие собственного автомобиля, но одновременно уважали, даже побаивались. Приятель явился еще раз с огромной механической куклой, которую Рей потом ловко сплавил одной девчонке в ее день рождения, - жуткая глупость, за которую долго пришлось расплачиваться. А приятелю подарил, что нашлось под рукой: книгу сказок, полученную когда-то в награду за успехи. Он ушел и канул, чтобы Появиться снова только теперь - В голове от него у меня карусель, - сообщил Биллендон - Сделай одолжение, займись заказом Эстеффана; не микрофон, а труха! Издалека, с площади, доносились бодрые звуки оркестра.