Стеклянный меч

Он задает вопрос девочке-молнии.

– Мэра, что нам делать?

– Бросить меня, вот что, – не дав мне ответить, рычит Шейд сквозь стиснутые зубы. – Бегите к реке, найдите Фарли. А я перепрыгну к вам, как только оклемаюсь.

– Врать ты не умеешь, – говорю я, изо всех сил сдерживая дрожь.

Мой брат совсем недавно вернулся к нам, восстав из мертвых. И я не позволю ему вновь пропасть, ни за что не свете.

– Мы выберемся отсюда вместе. Все.

От поступи легиона гудит земля. Выглянув из-за края воронки, я понимаю, что солдаты меньше чем в ста шагах от нас. Они быстро приближаются. В промежутках между Красными виднеются Серебряные. Пехотинцы, одетые в дымчато-серую солдатскую форму. Но есть и те, кто в доспехах. Броня украшена фамильными цветами. Это воины из Высоких Домов. Я вижу проблески синего, желтого, черного, коричневого и так далее. Нимфы и тельки, шелка и сильноруки… самые могучие бойцы, каких только можно обратить против Алой гвардии. Они считают Кэла цареубийцей, меня террористкой. Они превратят весь город в прах, чтобы уничтожить нас.

Кэл.

Только кровь моего брата и неровное дыхание Килорна удерживают меня от того, чтобы выскочить из воронки. Я должна найти Кэла. должна. Если не ради себя, то ради нашего дела. Чтобы прикрыть отступление. Он стоит сотни хороших солдат. Кэл – наш золотой щит. Но принц, скорее всего, скрылся, сбежал, расплавив свои оковы. Он удрал, когда город начал рушиться.

«Нет, он не сбежал. Кэл никогда не сбежал бы от этих солдат, от Мэйвена и от меня».

Надеюсь, я права.

Надеюсь, он еще жив.

– Поднимай его, Килорн.

В Замке Солнца покойная леди Блонос научила меня говорить, как подобает настоящей принцессе. Это холодный и властный голос, не терпящий возражений.

Килорн повинуется, но у Шейда еще хватает сил спорить.

– Да я вам только помешаю.

– Потом извинишься, – отвечаю я, помогая брату подняться.

Теперь я едва обращаю на них обоих внимание – мои мысли уже не здесь.

– Шевелитесь.

– Мэра, если ты думаешь, что мы тебя бросим…

Когда я поворачиваюсь к Килорну, в моих руках искры, а в сердце решимость. Слова замирают у него на губах. Он смотрит поверх моей головы, на солдат, которые с каждой секундой все ближе. Тельки и магнетроны разбрасывают усеивающие улицу обломки, расчищая армии путь. Металл скрежещет о камень.

– Бегите.

И вновь Килорн повинуется, а Шейду ничего не остается, кроме как скакать рядом, оставив меня. Когда они выбираются из воронки и направляются к реке, я потихоньку начинаю двигаться в противоположную сторону. Ради меня солдаты остановятся. Должны.

Одно жуткое мгновение – и Красные замедляют шаг, звеня цепями. У них за спиной Серебряные вскидывают к плечам черные винтовки, как будто Красных просто не существует. Военные транспорты – огромные машины с гусеничными колесами – со скрежетом останавливаются где-то позади солдат. Я чувствую, как их энергия гудит у меня в жилах.

Солдаты настолько близко, что я слышу отрывистые команды офицеров.

– Это молния! Держать строй, никому ни с места! Целься! Не стрелять!

И самое страшное – напоследок. По внезапно затихшей улице раскатывается голос Птолемуса – знакомый, полный ненависти и гнева.

– Дорогу королю! – кричит он.

Я отступаю на шаг. Я ожидала увидеть здесь солдат Мэйвена, но не его самого. Он не воин, в отличие от Кэла. Зачем ему возглавлять армию? Но вот он, тут, шагает сквозь расступающиеся ряды, а за ним – Птолемус и Эванжелина. Когда Мэйвен, в блестящих черных доспехах и алом шлеме, выходит из-за шеренги Красных, у меня подгибаются колени. Он кажется выше, чем был сегодня утром. На нем по-прежнему отцовская пламенеющая корона, хотя ей нечего делать на поле боя. Наверное, Мэйвен желает продемонстрировать миру, чего добился своей ложью, какую ценную добычу захватил. Даже издалека я ощущаю жар его взгляда и бурлящий гнев. Он сжигает меня изнутри.

Затихают все звуки, кроме свиста самолетов над головой.

– Я вижу, ты не утратила смелости, – говорит Мэйвен, и его голос летит по улице, насмешливым эхом разносясь среди развалин. – И глупости.

Как и на арене, я не позволю себе выказать ярость и страх.

– Нужно было назвать тебя девочкой-тишиной, – продолжает Мэйвен и холодно смеется.

Солдаты смеются вместе с ним. Красные молчат, глядя в землю. Они не хотят видеть то, что будет дальше.

– Ну, девочка-тишина, скажи своим дружкам, что все кончено. Они окружены. Пусть вылезают из нор, и я позволю им умереть достойно.

Я не сделала бы этого, даже если бы могла отдать такой приказ.

– Их тут нет.

«Не лги лжецу. Мэйвен в этом настоящий профи».

Тем не менее он, кажется, сомневается. Алой гвардии уже не раз удавалось спастись. Возможно, они сбежали и теперь. Какая досада. Какое неприятное начало правления.

– А где изменник? – резко спрашивает Мэйвен, и Эванжелина подходит ближе к нему.

Ее серебряные волосы сверкают, как лезвие бритвы, даже ярче доспехов. Но Мэйвен отстраняется и отталкивает Эванжелину в сторону, как кошка игрушку.

– Где мой злополучный брат, низложенный принц?

Моего ответа он не слышит – я ничего не могу сказать.

Мэйвен снова смеется, и на сей раз я ощущаю боль в сердце.

– Он тоже тебя бросил? Убежал? Этот трус убил нашего отца и попытался отнять у меня трон – только лишь для того, чтобы удрать и спрятаться?

Он изображает гнев – ради своих приближенных, ради солдат. Им он по-прежнему должен казаться безутешным сыном, королем, который не собирался править и который желает лишь восстановить справедливость во имя павших.

Я гордо вздергиваю подбородок.

– Думаешь, Кэл на это способен?

Мэйвен далеко не дурак. Он зол, но не глуп – и знает своего брата лучше, чем кто-либо на свете. Кэл не трус и никогда не струсит. Сколько ни лги подданным, это ничего не изменит. Мысли Мэйвена читаются в его глазах, когда он обводит взглядом боковые улицы и переулки, отходящие от исковерканного проспекта. В любом из них может прятаться Кэл, ожидая возможности нанести удар. А вдруг я – приманка, предназначенная для хорька, которого некогда называла своим женихом и другом. Когда Мэйвен поворачивается, корона, которая ему великовата, слегка съезжает набок. Даже холодный металл знает, что Мэйвен узурпатор.

– Кажется, ты одна, Мэра, – негромко говорит он.

Несмотря на все, что он сделал со мной, при звуке своего имени я вздрагиваю и вспоминаю минувшие дни. Те времена, когда Мэйвен произносил его ласково и страстно. А теперь оно напоминает проклятие.

– Твои друзья сбежали. Ты проиграла. Ты – скверна, единственная из своего проклятого рода, отмеченная клеймом. Убрать тебя из нашего мира будет милосердием.

Снова ложь – и мы оба это знаем. Я подражаю его холодному смеху. Мы кажемся друзьями. Но все совсем наоборот.

Самолет проносится низко над нами, буквально касаясь крыльями верхушки ближайшей руины. Он очень близко. Слишком близко. Я слышу его электрическое сердце – гудящие моторы, которые каким-то образом поддерживают самолет в воздухе. Я тянусь к ним изо всех сил, как проделывала уже много раз с лампами, камерами, проводами и электрическими линиями, с тех самых пор, как стала девочкой-молнией. Я цепляюсь за них – и отключаю.

Самолет ныряет носом вниз и мгновение парит на тяжелых крыльях. Изначальная траектория должна была вознести его высоко над проспектом, чтобы защитить короля. Но теперь он падает на солдат, перемахнув через шеренгу Красных и врезавшись в самую гущу Серебряных. Магнетроны из Дома Самоса и тельки из Дома Провоса недостаточно проворны, чтобы удержать махину, которая пропахивает носом улицу, разбрасывая в разные стороны асфальт и людей. Оглушительный взрыв чуть не сбивает меня с ног и заставляет попятиться. Ударная волна оглушает, ошеломляет, обжигает. «Некогда страдать от боли», – звучит в моей голове. Некогда любоваться хаосом, воцарившимся среди солдат. Я уже бегу – и моя молния со мной.