Стеклянный трон

Впрочем, ей было не до мыслей о принце. Ее всерьез заботило ближайшее будущее. До завершающих поединков оставалось всего девять недель, а претендентов на заветные четыре места было больше, чем она думала. Тот же Нокс буквально дышал ей в затылок. Кэйн двигался так уверенно, что никто не сомневался: одним из участников обязательно будет он. А трое остальных?

По пути в Рафтхол Селена была твердо уверена: она непременно выиграет эти дурацкие состязания. Сейчас… сейчас ей очень хотелось вернуть себе прежнюю уверенность.

ГЛАВА 23

Селена оторопело глядела себе под ноги. Она хорошо помнила эти острые серые камешки. Помнила, как они крошились под ступнями и как пахли после дождя. А еще она помнила, что, когда ее сбивали с ног, они больно царапали кожу. Вся местность состояла из этих серых камней и камешков. Они заполняли целые мили пространства. Из них состояли горы — каменные клыки, пронзавшие облачное небо. Жалкая одежонка, ветхая и грязная, не защищала от налетавшего ветра. Селена не могла без тошноты дотрагиваться до своих лохмотьев. Что случилось? Где она?

Она повернулась, и лязг кандалов со зловещей ясностью напомнил ей где. В соляных копях Эндовьера.

Провалила испытание, вернули на каторгу. Отсюда не убежишь. Ей дали вкусить свободы. Она почти поверила, что свобода — это навсегда. А теперь…

Удара плетки она не слышала. Спину обожгло нестерпимой болью. Селена закричала и повалилась на землю. Серые камешки впились ей в колени.

— Чего разлеглась? Поднимайся! — пролаял надсмотрщик.

Слезы разъедали ей глаза. Пошатываясь, Селена встала и сейчас же увидела руку надсмотрщика с занесенной плеткой. Теперь с нею расквитаются за все. Они забьют ее прямо здесь. Во дворе, у ворот.

Плетка прорвала ей тело до костей. Перед глазами закружился огненный шар. Потом и Селена закружилась вместе с ним и понеслась к черному прямоугольнику общей могилы, еще не успевшей заполниться телами.

Первым, что она почувствовала, открыв глаза, был острый запах собственного пота.

— Ты как? — спросил кто-то рядом, и она дернулась всем телом.

Куда она попала?

— Это был сон, — сказал Шаол.

Селена очумело глядела на него, затем завертела головой по сторонам. Рафтхол. Она по-прежнему в Рафтхоле. В стеклянном замке. Нет, в каменном. В том, что внизу.

Спину покрывал густой, липкий пот. Совсем как кровь. У Селены кружилась голова, к горлу подступала тошнота. Что-то странное творилось с ощущением собственного тела: Селена одновременно чувствовала себя песчинкой и огромной глыбой. Окна в ее спальне были плотно закрыты, но откуда-то тянуло сквозняком, несущим с собой аромат роз.

— Селена, успокойся. Это был всего лишь сон, — повторил капитан королевской гвардии. — Ты так кричала. Я подумал, что тебя во сне убивали, — улыбаясь одними губами, добавил он.

Селена ощупала спину. Только старые шрамы — три крупных и несколько мелких. И больше ничего.

— Меня били плеткой, — сказала она и резко мотнула головой, прогоняя страшные воспоминания. — А ты что здесь делаешь в такую рань? Еще даже не рассвело.

Она села на постели, скрестив руки, и, кажется, слегка покраснела. С чего бы это?

— Сегодня праздник. Самуинн, — сказал Шаол. — Я отменяю наши занятия. Я зашел узнать, не хочешь ли ты сходить на службу.

Неужели состязания вытеснили из ее памяти все прочие события?

— Как ты сказал? Сегодня… Самуинн? Что же нам заранее не сообщили? Наверное, сегодня в замке будет бал?

— Бал, разумеется, будет, но тебя туда не пригласили.

— Конечно. Меня приглашать опасно. Вдруг я у какой-нибудь придворной дамы умыкну ожерелье прямо с шеи? Или браслетик с ручки. А ты, капитан, как будешь отмечать Самуинн? Вызывать духов или плясать у костра?

— Придумала тоже! — отмахнулся капитан. — Я в дурацких обрядах не участвую.

— Поумерь свою храбрость, Шаол, — усмехнулась Селена и нарисовала в воздухе какой-то знак. — В этот день боги и души умерших находятся совсем близко от нас. Не боишься, что они услышат твои оскорбительные слова?

— Люди держатся за дурацкий обычай — праздновать наступление зимы, — поморщился Шаол. — Ищут в кострах какой-то высший смысл. Ничего эти костры не дают, кроме золы.

— Это приношение богам, дабы уберечь их.

— От кого? Что это тогда за боги? Зола удобряет землю, больше ничего.

— Это ты так говоришь, — возразила ему Селена и встала.

Ее ночную сорочку можно было выжимать. А еще лучше — не раздумывая, выбросить. Вряд ли это введет в расход королевскую казну.

Селена направилась в умывальную. Капитан пошел следом.

— Вот уж не думал, что ты веришь в разные предрассудки. И как только это сочеталось с твоим ремеслом?

Она обернулась, наградив его сердитым взглядом. Ей хотелось хорошенько вымыться, а не вести пустой разговор. Она вошла в умывальную. Капитан не отставал.

— Мы теперь и мыться будем вместе? — спросила она.

Шаол смутился и шумно захлопнул дверь с другой стороны.

Когда Селена, разбрызгивая капли воды с волос, вошла в столовую, капитан ждал ее там.

— А где ты завтракал до того, как меня сюда привезли? — спросила она.

Уж если сегодня праздник, ей позволительно завтракать одной и вообще распоряжаться своим временем, как пожелает.

— Ты сначала ответь на мой вопрос, — сказал Шаол.

— На какой еще вопрос?

Селена уселась напротив капитана и наполнила тарелку кашей. Каша была вполне съедобной, однако требовала ощутимой добавки сахара и горячих сливок.

— Ты пойдешь в храм?

— Почему это мне разрешают пойти в храм, а на праздник не зовут? — спросила Селена, зачерпывая полную ложку каши.

— Право молиться сохраняется за всеми.

— А право ходить на праздники?

— Праздник, — усмехнулся капитан. — Сплошное обжорство, пьянство и распутство. Каждый год — одно и то же.

— Понятно. Королевская власть заботится о моей нравственности, — подытожила Селена.

Ну сколько ложек сахара нужно всыпать в эту кашу, пока она станет сладкой?

— Так ты пойдешь в храм? Если пойдешь, тогда ешь быстрее.

— Не пойду, — с полным ртом ответила Селена.

— Странно. При твоей-то суеверности — и рассердить богов, не пойдя на службу. Мне казалось, ассасины должны особо чтить день мертвых.