Стеклянный трон

— Это мы еще посмотрим, — сказал принц.

Быстроногая проворно юркнула под одеяло и затихла.

— Тебе хорошо спалось? — спросил Дорин.

— Как видите. А вам, наверное, не очень, раз вы поднялись в такую рань.

— Послушай… — начал он, и Селене захотелось прыгнуть с балкона. — Вчера ночью… Прости, если я был чересчур напористым… Селена, почему ты морщишься?

Неужели она и впрямь поморщилась?

— Извините.

— Значит, я тебя огорчил?

— Чем?

— Поцелуем!

Селена поперхнулась и закашлялась.

— Нет, что вы, — пробормотала она, колотя себя в грудь, чтобы протолкнуть этот комок. — Не скажу, чтобы я этого ждала. Но и неприязни ваши поцелуи у меня не вызвали, если вас это беспокоит.

Она сразу же пожалела о сказанном.

— То есть тебе понравилось? — спросил Дорин, лениво улыбаясь.

— Нет! Уходите!

Селена укрылась с головой. Ей стало невыразимо стыдно. Ну почему она ведет себя как последняя дура?

Быстроногая радостно облизывала хозяйку. Одеяло было плотным, и дневной свет сквозь него почти не проникал.

— Это что за девчоночьи штучки? — засмеялся Дорин. — Можно подумать, что тебя никогда не целовали.

Селена отбросила одеяло. Быстроногая залезла еще глубже. По-видимому, ей тоже был неприятен визит принца.

— Нет, меня целовали, — сердито возразила Селена, стараясь не думать о Саэме и о том, что их связывало. — Но меня целовало не напыщенное ничтожество в кружевной рубашке, не самодовольный, избалованный мальчишка королевских кровей!

Дорин вспомнил, что так и не снял вчерашнюю кружевную рубашку.

— А рубашка что-то меняет? — удивленно и в некотором замешательстве спросил он.

— Замолчите! — крикнула Селена и ударила его подушкой.

Она перелезла на другой край постели, встала и подошла к балкону, спиной ощущая, что Дорин сейчас вовсю пялится на нее. И на спину, благо вырез сзади это позволял. И на три проклятых шрама.

— Будете дожидаться, пока я переоденусь?

Дорин не отвечал. Селена повернулась к нему. Сегодня его взгляд был совсем иным, не таким, как вчерашней ночью. Сегодня его взгляд был настороженным и каким-то невыразимо грустным. У Селены кровь понеслась по жилам.

— Почему вы молчите?

— Твои шрамы… какие они ужасные, — почти шепотом ответил Дорин.

Селена остановилась возле двери гардеробной.

— А у нас, Дорин, у всех есть шрамы. Просто мои виднее. Можете сидеть здесь, если вам так нравится, а я пошла одеваться.

Кальтена шла рядом с герцогом Перангоном по бесконечно длинной королевской оранжерее. Как и многие строения замка, оранжерея тоже была целиком из стекла. Влажная духота заставляла Кальтену постоянно обмахиваться веером. Надо же было герцогу выбрать такое странное место для прогулки. Цветы и растения интересовали госпожу Ромпир не больше, чем грязные уличные лужи.

Перангон сорвал белоснежную лилию и церемонно преподнес Кальтене:

— Это вам.

Изо всех сил она старалась не морщиться при виде его покрытого оспинами лица и ярко-рыжих усов. Одна только мысль о близости с ним вызывала у нее дикое желание повырывать с корнем все здешние диковинные растения и вышвырнуть на снег.

— Благодарю вас, ваша светлость, — сипловатым голосом ответила она.

Перангон бросил на нее пристальный взгляд.

— Что-то сегодня вы не в духе, дорогая Кальтена.

— Неужели? — спросила она, заставив себя кокетливо вскинуть голову. — Сегодняшний день бледнеет в сравнении с восхитительным балом. Я получила столько удовольствия.

Черные глазки герцога так и буравили ее. Чувствовалось, Перангон не верил ее словам. Он взял Кальтену под локоть и повел дальше.

— Дорогая моя, не надо меня дурачить. Думаете, я не замечал, с какой жадностью вы следили за каждым жестом наследного принца?

Кальтена удивленно изогнула выщипанные брови.

— Ваша светлость, вам просто показалось.

Перангон провел толстым пальцем по ветке папоротника. Черное кольцо на пальце тускловато поблескивало, и каждая вспышка совпадала со вспышкой боли в голове Кальтены.

— Не надо притворяться. Я тоже за ним наблюдал. И еще больше за девчонкой, от которой он не отходил ни на шаг. Назойливая особа, не правда ли?

— Вы про госпожу Лилиану? — осторожно спросила Кальтена, не зная, радоваться ей или нет.

Главное, Перангон не заметил, как страстно ей самой хотелось оказаться рядом с принцем. А Дорин действительно не отходил от этой выскочки ни на шаг. Здесь герцог прав.

— Это она себя называет Лилианой, — пробурчал герцог.

— Так значит, у нее другое имя? — затаила дыхание Кальтена.

Глаза герцога стали такими же черными, как его кольцо.

— Неужели вы всерьез думаете, что она знатного происхождения?

— А разве нет? — разыгрывая наивность, спросила Кальтена.

Перангон криво усмехнулся и рассказал ей, кем на самом деле является вчерашняя пассия Дорина и из каких краев принц привез ее в замок.

Когда герцог закончил рассказ, Кальтена могла лишь ошеломленно смотреть на него. Так значит, Лилиана Гордэна — это… подумать даже страшно… Селена Сардотин! Самый знаменитый ассасин королевства. И теперь эта хладнокровная, безжалостная убийца готовилась вонзить свои когти в сердце Дорина. Если Кальтена действительно хочет добиться руки наследного принца, нужно действовать тонко и умно. Возможно, придворным стоит узнать, с кем они живут под одной крышей. Да и королеве не помешает сообщить. Но тут важно не допустить даже малейшей оплошности. Риск может все испортить.

В оранжерее стало тихо, будто все растения и цветы тоже затаили дыхание, ошеломленные страшной новостью.

— Разве мы можем позволить, чтобы события развивались в опасном направлении? Неужели принц не понимает, с кем он флиртует?

Лицо герцога исказилось гримасой, но это продолжалось всего мгновение, и Кальтена ничего не заметила. От услышанного в ее голове застучали молотки. Как не вовремя! И вновь ей придется терпеть, пока она не доберется до спасительного опиума.

— Мы не имеем права оставаться в стороне, — сказал герцог.

— Но как нам обезопасить принца? Может, немедленно известить короля?

Перангон покачал головой. Его рука теребила эфес меча. Это помогало герцогу думать. Кальтена разглядывала розовый куст, водя длинным ногтем по искривленным шипам.

— Селену ждут поединки с оставшимися соперниками, — наконец произнес Перангон. — Перед завершающим поединком она должна будет выпить ритуальную чашу в честь Богини и богов.

Кальтена замерла.

— Я намеревался сделать вас… посланницей Богини. Тогда вы сможете добавить в чашу Селены… чего-нибудь еще.