Стекляный лабиринт

Юрий со скептическим выражением лица вертел в руках непривычное оружие.

– Ты не раздумывай, оружие вполне серьезное, - уверил его Павел. Он вытащил из-под стола пустую водочную бутылку и махнул рукой: - Пошли.

Вчетвером они вышли на улицу. Паша попросил Мысина сбегать к ближайшим гаражам и поставить бутылку у забора, метрах в десяти.

– Стреляй, - велел он Астафьеву.

Юрий прицелился, заученно плавно нажал на курок. Плотный хлопок выстрела и звон разбившейся стеклотары произвели на лейтенанта впечатление.

– Вот видишь!
– сказал довольный Пашка.

– А ты говорил! Шарик калибром четыре с половиной, но не дай боже попасть им в лоб или в глаз. Самое прикольное, что на этот ствол не нужно ни регистрации, ни разрешения. В обойму влезает сорок шариков, правда, половину мы вчера на спор с ребятами расстреляли.

– Убедил, беру, - согласился Астафьев, тем более что выбора у него и не было.

Все погрузились в "уазик", забросили в больницу Астафьева, а сами помчались в сторону улицы Достоевского на поиски таинственного дома - места интимных свиданий старшего и младшего Гусевых.

Глава 19

Как обычно на окраинах, освещение почти отсутствовало, хорошо, если горел один фонарь из десяти.

– Ни черта не видно!
– возмутился Колодников.
– И за что мы этого бургомистра терпим? Весь город как одна задница негра.

– Да, хрен тут что разглядишь, - согласился Паша.

– Вот солидный особняк, - заметил Мысин.

– Да, похож, - сказал Андрей, рассматривая длинный, приземистый дом за оградой из оцинкованного железа.
– Но давайте все-таки прокатимся до конца этого прешпекта и пошукаем еще что-нибудь.

В конце "прошпекта" они нашли еще один дом, подходящий под описание, и водитель Сергей полоснул светом фар по черным окнам спящего дома. Сразу стало ясно, что это совсем не то. На фасаде здания не наблюдалось ни одного арочного окна.

– Стеклопакеты, да не те, - разочарованно сказал Колодников.
– Давай-ка назад, к предыдущей хибаре и освети там посерьезней.

Сергей в точности исполнил приказ начальника, и теперь ни у кого не вызывало сомнений, что они нашли то, что искали, - фары высветили ряд окон с закругленной верхней частью.

– Номер двадцать восемь, - удовлетворенно сообщил Колодников.
– Ну, теперь можно и по домам. Завтра пробьем в паспортном столе владельцев и начнем раскручивать всю эту петрушку.

В первом часу ночи на лестничной площадке одной из кривовских пятиэтажек курила троица молодых парней. Двое сидели на подоконнике, третий - на корточках, у стены. Говорили тихо, вполголоса.

– Блин, что же он, падла, не едет! Нормальные люди давно спят, - сказал один из сидевших на подоконнике.

– Нашел нормального, это ж мент, - процедил сидевший на корточках.

– Ну и что, мент?
– вступил в разговор третий собеседник.
– У меня сосед мент, нормальный пацан, прошлый раз он меня из "обезьянника" выдернул, когда я одному ботанику в "Айсберге" табло попортил. Два куска ему за это отстегнул, бухнули хорошо, и всего-то делов.

– Он у тебя кто по званию?

– Летеха, патрульный.

– Ну, а этот майор угро, повернутый на этом деле.

– А он нас тут не перестреляет случаем?

– Нет, ствола у него нет, это точно...

Он хотел что-то добавить, но в этот момент с улицы раздался скрип тормозов подъехавшей машины и вскоре хлопок двери подъезда.

– Что там?
– подскочил к окну сидевший на корточках.
– "Уазик"?

– Ну да. Синий.

Кто-то из троицы успел рассмотреть прошедшего к подъезду человека и уверенно заявил:

– Он! Точно!

Слышно было, как человек поднимается наверх, звенит ключами, вполголоса матерясь на отсутствие света.

– Точно он, - шепнул все тот же "глазастый", надевая на пальцы кастет.
– Там его квартира. Пошли!

Тремя бесшумными тенями они скользнули вниз и обрушили удары кастетов на голову жертвы. Тот застонал и свалился на пол. Тогда в ход пошли ноги - били со всей силы, с кхеканьем. Когда человек на полу перестал шевелиться и стонать, главный скомандовал:

– Хорош, уходим!

Они выскочили из подъезда и завернули за угол, где стоял коричневый "жигуленок".

– Ну, куда теперь? Может, в "Айсберг"?

– Нет. Давай лучше в "Сонет", там все свои, если что - прикроют.

Юрий Астафьев в этот поздний час имел крайне неприятный разговор с дежурным врачом травматологического отделения больницы Рэмом Андреевичем Богомоловым, мужиком предпенсионного возраста. Он отличался скверным и вздорным характером. Он и врач то был, так себе, к нему прочно прилипла кличка Костолом, что не мешало Богомолову занимать должность заведующего отделением.

– На каком основании вы ночью находитесь в отделении?
– почти допрашивал он лейтенанта.

– Хотя бы поэтому, - сказал Юрий, доставая свои корочки.

Но Рэм Андреевич пренебрежительно отмахнулся:

– Не утруждайте себя! Я сегодня разговаривал по телефону с вашим начальством и сообщил, что угрозы для жизни этой вашей Орловой нет, так что извольте сейчас же покинуть стационар.

– И кто же имеет право находиться в палате вместе с больным?
– с закипающей в душе злостью спросил лейтенант.

– Только близкие родственники, члены семьи. Вообще я думаю, что и им уже тут делать нечего. Кризис явно миновал, и мы вполне обойдемся своими силами. Завтра я попрошу родных больной покинуть отделение.

"Козел, что творит, а?! И надо же, именно он дежурит сегодня, другому кому-нибудь можно было бы честно рассказать об опасности, грозящей Ольге. А этот тип опасный, сразу помчится докладывать".

Неожиданно лейтенанта осенила простая и забавная идея: