Стекляный лабиринт
Шрифт:
– Ты бы пока воздержался, - опер кивнул на стол, где красовалась уже початая бутылка водки.
– Да ты чего, Андрей! Я даже не пригубил. Сижу, разговариваю просто. Я даже курить бросил.
Фортуна уже протягивал Колодникову полную рюмку.
– На, Андрей, помяни Антон Иваныча Петренко, старого сыскаря.
От подобного предложения отказаться было нельзя.
– Давай, хороший был опер, настоящий волкодав.
Колодников выпил, закусил бледной, безвкусной сосиской из вакуумной упаковки и спросил у присутствующих:
– Зиновьева здесь не было?
– Нет, а что?
– удивился Фортуна.
– Тихо вы! Не дай боже завалится кто из начальства, - сказал он, смешно округляя глаза.
Наведя порядок, капитан обратился к Колодникову:
– Так, значит, Рыжова, из-за этой девки резанули?
– Выходит, так. Кстати, вы получили ориентировку по этому типу?
– Получили. Но на моем участке такого кадра нет, - Фортуна отрицательно замотал головой.
– Был один похожий, но он "крякнул" месяц назад.
– Опиши-ка его поподробней, - попросил Мазуров.
Андрей постарался припомнить все, что узнал со слов пострадавшего участкового, и это снова вызвало новый всплеск обсуждения.
– У меня Барабанов на него похож, но он в КПЗ сидит, сам отправлял, - сказал Панченко.
– У меня двое похожих - братья Бузыкины, - вспомнил Демин.
– Ну, они-то хоть на месте?
– спросил Фортуна.
– На месте. Оба спали дома, все в мат. К тому же они не колются, бухают только.
– Да все они после зоны худые и звонкие, - заключил Панченко.
– А у меня есть один кент, копия этот твой отморозок, - в разговор вступил молчавший до этого молоденький щуплый парень с сержантскими лычками. Личиком своим остроносым, редкими зубами он напоминал какого-то грызуна, большую такую, но жутко умную крыску.
Андрей Мысин из всех собравшихся в комнате был самым младшим и по возрасту, и по званию. На своем участке на самой окраине города он работал всего год и, признаться, пока оставался для всех довольно загадочной личностью. В отделе он появлялся утром да вечером, большей частью обитал на своем участке, носившем не слишком благозвучное название Гусинка.
– И кто же это?
– поинтересовался Мазуров.
– Некто Сергеев, Валерий Павлович. Откинулся с зоны полгода назад. Рост и приметы сходятся.
– Наркоман?
– Да, сидит плотно, еще с зоны.
– Что за времена, а?
– возмутился Мазуров.
– С зоны приходят наркоманами! Разве такое раньше было?
– Постой, Михалыч, - прервал его Колодников.
– Ну-ка, тезка, колись дальше. Что он из себя представляет, этот Сергеев? Сколько он сидел?
– Сидел он солидно, по-моему...
– Андрей наморщил лоб, припоминая.
– Червонец отмотал точно. Сел он совсем молодым, с отцом вместе они троих убили, отца вроде бы расстреляли, а сыночек пошел как малолетка, мимо вышки и проскочил.
И Мазуров, и Колодников смотрели на молодого коллегу с недоумением. Подобные, громкие преступления в городе случались нечасто, и обо всех они помнили.
– Постой, что-то я не помню такого Сергеева. А где он живет?
– спросил Андрей.
– Краснодонская, сорок.
– Краснодонская, сорок?
– в один голос переспросили майоры и переглянулись, а Мазуров сказал:
– Постой, так какой же это к х... Сергеев? Это Быков! Валера Быков, и они действительно с отцом,
Павлом убили троих пенсионеров, зарезали из-за грошовой пенсии. Тогда ему было лет шестнадцать, поэтому он и получил только червонец. А папашу его точно хлопнули, на нем и до этого труп висел, старый волк был. Три ходки в зону.– Четыре, - поправил его Колодников.
– А если с вышкой, то уже пять. И звали его действительно Павлом.
– Павел Иванович, - напомнил Мазуров, обладающий уникальной памятью на даты и имена.
– Но почему сын Сергеев?
– недоумевал Колодников.
– Ты его паспорт видел?
– Ну а как же, - даже обиделся Мысин.
– И справку об освобождении, и паспорт потом.
– Где он сегодня днем был, знаешь?
– Как с утра ушел, так его весь день и не было. Сейчас, может, заявился.
– Пойду-ка я пробью его по компьютеру у дежурного. Там недавно забили базу данных на всю область, - Колодников выскочил за дверь и вернулся довольно быстро, присутствующие успели выпить только по рюмке.
– Эй, мужики!
– с порога закричал майор.
– Все верно, это тот же самый Валера Быков, и он сейчас действительно Сергеев. Он в зоне женился и взял фамилию жены. Теперь понятно, почему его никто не опознал. Десять лет назад он был толстый, как молодой кабан.
– И какая же дура на него такого позарилась?
– спросил Мазуров.
– Ведь потомственный же живодер.
– А это мы сейчас узнаем. Кто со мной на Краснодонскую?
Ехать решили все, только герой дня, Андрей Мысин, осторожно спросил:
– А нам ничего не будет, если мы его возьмем под этим делом?
– И он щелкнул пальцем по кадыку.
– Нет, еще и похмелят завтра, - пошутил Колодников, и зашелся своим своим хрипловатым смехом.
Глава 5
В стареньком "уазике" они разместились с трудом, Мысину и Панченко пришлось сесть на коленки к своим более мощным коллегам. Уникальные российские дороги не давали скучать всем пассажирам.
– Андрюха, ты вроде худой, а задница килограммов пятьдесят весит! И мослы торчат как у старой лошади, - сделал заключение Фортуна.
– А тебе что надо, Клашку Шиффер на колени?
– поинтересовался Мысин.
– Не отказался бы...
– оживился капитан, но на очередной кочке подпрыгнул так, что прикусил язык и тоскливо застонал.
– Он не отказался, если б ему на коленки и Оленьку Камазуху посадили, - поддел сидевший на первом сиденье Колодников.
Миловидная Оленька по кличке Камазуха работала в отделе оператором и весила не меньше полутора центнеров.
– Андрей, - обратился Мазуров к Колодникову.
– Ты насчет того синего "Москвича" узнавал?
– Да, но пока там голяк.
– Чего так?
– Нет, хозяина-то мы быстро вычислили. Этот мужик, Панов его фамилия, промышляет рыбалкой. Ставит сети в протоках на заливных лугах, все лето живет там, на берегу. В город приезжает редко, только продать рыбу. Так что тем же утром он уехал назад.
– А жена что говорит?
– У него жены нет, только мать, глухня глухней. Я пока ее расспрашивал, чуть голос не сорвал, вон, хриплю до сих пор. Тот, может, ей что и рассказывал, но она толком ничего не расслышала.