Стекляный лабиринт

– Однако денежный этот могильщик, у нас на такси от Гусинки до Титовки три червонца стоит, - удивился Мазуров.
– Как, по-твоему, это он резанул Орлову?

– Не знаю, сам голову сломал. Если он, то почему потом отвез ее в больницу? Испугался? Как она к нему попала? С банкета на кладбище? Да и не слишком подходящее общество для студентки университета.

– Ужастик какой-то, - пробормотал Юрий.
– Просто триллер.

– Да чего гадать, сейчас он нам все сам расскажет, - убедил коллег Колодников.

Они действительно уже подъезжали, и "уазик", свернув, остановился у ворот старого кладбища.

Сторожка представляла собой деревянное, ветхое строение, почерневшее от старости, выбитые стекла заколочены фанерками, остальные покрыл толстый слой пыли. Когда Мазуров осторожно приоткрыл дверь, ни он, ни его спутники ничего толком не разглядели - свет почти не проникал в помещение. Лишь распахнув ее пошире и впустив яркий июньский свет, они увидели безрадостную картину. Бурлак лежал поперек старой широкой кровати и, судя по неестественной позе и окровавленной рубашке, был мертв.

– Да, приплыли, - прокомментировал Колодников.

Мазуров, стоя на пороге, продолжал осматриваться по сторонам.

– Похоже, тут хорошая махаловка была, - сказал он, кивая на перевернутый стол и сломанную табуретку. На грязном полу валялись пустые бутылки, несколько железных кружек, растоптанный хлеб и сомнительного вида пряники.

– Да, на этом полу следов мы не найдем, - решил Колодников и махнул рукой Мазурову.
– Подойдем поближе.

Они подошли к кровати и стали рассматривать труп. Астафьев понял, что это именно тот человек, которого они искали, слишком он подходил под описание: грубое лицо, неопределенного цвета торчащие волосы, широкие плечи, могучие, как у скульптурного пролетария, кулаки. Потрогав его лоб, Колодников сказал:

– Давненько его грохнули, остыл уже совсем.

– Как минимум четыре пули, - сообщил Мазуров.

– И стреляли практически в упор, - добавил Андрей.
– Надо вызывать экспертов.

Он уже вытащил рацию, когда Астафьев нагнулся и спросил:

– А что это у него в кулаке?

Теперь все трое рассматривали правый кулак покойного.

– Тряпка какая-то, - решил Мазуров.

– Похоже, - подтвердил Колодников и осторожно потянул ее из пальцев могильщика.
– Крепко держит.

– Еще бы, трупное окоченение.

– Да нет, он ее так еще при жизни зажал.

– Может, подождем экспертов?
– предложил Мазуров.

– Да сколько их ждать-то? Все-таки интересно.

Андрею все же удалось разжать пальцы мертвеца и вытащить материю. Это был кусок синей джинсовой ткани примерно с ладонь величиной. Судя по рваным краям, его выдрали из брюк или куртки.

– Хорошая джинсовка, плотная, - сказал Андрей, пробуя ткань на прочность.

Юрий так же повертел улику в руках и высказал свое мнение:

– Фирма. Что-то типа "Врэнглер" или "Леви Страус". Мне такое не по карману. Что с ней теперь делать-то?
– спросил он Мазурова.

Тот покрутил тряпку в руках и вложил ее в пальцы покойного.

– Оставь ему. Ну вот, теперь можно и экспертов вызывать.

Они вышли на крыльцо, закурили. Пока Колодников по рации вызывал дежурную часть, оперативники тихо переговаривались.

– Спать хочешь?

– Да нет, - Юрий кивнул в сторону трупа.
– После такого не очень-то и заснешь. Не дай боже еще он приснится.

– Тогда поработать еще немного надо, Юра. Надо нам с тобой по одному адресу съездить, там Вовку Жесткина вчера видели.

– Рваного?
– удивился Юрий.
– Они не ошиблись?

– Нет, стукачок у меня там есть в Титовке, проверенный дятел. Утром сегодня меня у подъезда встретил, обрадовался. Гони, говорит, на пузырь, майор, Вовик Рваный объявился. Живет у своей старой подруги Машки Глухни.

Вместе с криминалистами приехали Шаврин и Демин, которых сменили на посту два рядовых милиционера. Чуть попозже подъехала "Волга" с Сергеем Шалимовым, следователем прокуратуры. Последним обстоятельством Мазуров был очень доволен. Шалимов, по его мнению, был из прокурорских самым толковым, и, главное, он доверял работникам УГРО по большому счету, не придираясь по мелочам. Вместе с Колодниковым он начал деловито составлять протокол осмотра, а Мазуров с Юрием отправились в отдел прихватить пистолет Астафьева для предстоящей встречи с Рваным.

Первый, с кем они столкнулись в дверях управления, был небезызвестный Афонькин. Лицо воришки сияло радостью.

– Стой! Ты чего это тут расхаживаешь?
– тормознул любителя красивой жизни Мазуров.

– Как что, домой иду, - ухмыльнулся тот.
– Приходили из прокуроратуры и признали, что меня задержали неправильно.

– Это кто же у нас такой умный?

Майор за руку подтащил Афонькина к окошку дежурного.

– Киврин, кто этого орла отпустил?

– Приходила Занчевская, проверила документы и велела отпустить. Не оформлен соответствующим образом. В частности, нет заявления потерпевшего.

Мазуров обескуражено посмотрел в сторону Астафьева. Занчевская, зампрокурора, славилась своей въедливостью и непримиримостью к нарушению буквы закона. Спорить с ней было бесполезно, - легче уговорить слона станцевать польку-бабочку, чем Занчевскую изменить свое решение.

– Ты что, запрос по нему не оформил?
– спросил Мазуров своего спутника.

– Да оформил я, только не зарегистрировал, - Юрий начал торопливо рыться в папке.
– Некогда мне было. Здесь он где-то у меня.

Эту сцену с довольным и гордым видом лицезрел Афонькин. Казалось, для него все закончилось благополучно, но парень зарвался.

– Да, кстати, коверчик-то мне отдайте, - довольно решительно пискнул он.

– Чего?!
– возопил Мазуров. Он мотнул головой Астафьеву.
– Ну-ка проводи этого наглеца к нам в апартаменты и сбей с него спесь. А я попробую найти Фомина или кого-то из начальства.

Перепуганный Афонькин попятился к выходу, но лейтенант ловко заломил ему руки за спину и поволок в сторону своего кабинета. Втолкнув в комнату воришку, тут же запер за собой дверь и до максимума повернул регулятор громкости радио. Кабинет наполнили звуки какого-то бравурного марша советских времен, и Юрий развернулся к своему "гостю".

– Так что тебе надо было, я уже забыл? Ковер?
– спросил он.

– Ну да, - уже не столь уверенно сказал Афонькин.

– Это какой? Случаем не ковер самолет?

– Да нет, вот...
– И Афонькин рукой показал в угол, где громоздился рулон его утренней добычи.

Резкий удар с правой в челюсть ошеломил "любителя красивой жизни", он вскрикнул, попробовал прикрыться, но в этот момент удар с левой пришелся в ухо, и последовала частая серия ударов, не давая Афонькину опомниться. Лейтенант бил расчетливо, не кулаком, а подушечкой ладони, лишь поджав пальцы. Подобные удары не оставляли следов, и когда минут через десять в кабинет вошел Мазуров, его недавний утренний спутник, всклокоченный и красный, сидел в углу, но без видимых следов прошедшей взбучки.