Степень превосходства

— А также, есть ли часовой механизм, есть ли бомба, и сработает ли она, — скептически заметил Шентао.

— Для выяснения этого и запланированы дальнейшие исследования. Экспедиция будет уже в другом составе, но она будет непременно, помяни мое слово. А нас с тобой обязательно привлекут в качестве консультантов от Комиссии. Поэтому мы и вынуждены торчать на Тихой до конца. Начнем мы отсюда же, вот увидишь, наземная база опять разместится здесь. Удобней места не найти. После проведения лабораторных исследований…

— Для лабораторных исследований необходимы подопытные животные, — прервал коллегу Шентао. — А нам не удалось поймать ни единой особи.

— Что подтверждает необычные способности горилл, — сказал Аркадий. — Задачи по их отлову возложат на плечи профессиональных охотников. Стоило так поступить сразу, а не мучиться самим. Стивен Шарп…

— Я не знал, что уже кого-то утвердили, — недовольно заметил Шентао. — Что у этого Шарпа — звероловная фирма? «Сафари»? Я слабо разбираюсь в их специализации.

— Шарпа пока никто не утверждал, и к нему официально не обращались с предложением произвести отлов. Но обратятся. Из возможных кандидатов лучшими считаются он и Джонатан Берк, но Берк совершенно неуправляем. Ты смотрел его досье. Каков характер, а? На кого бы он не нанялся работать, в конечном счете всегда работает только на себя. Терпеть не может внешнего контроля и необходимости отчитываться в своих действиях. В нашем случае о подобной самостоятельности не может быть и речи — любой шаг должен контролироваться. Стивен Шарп более предсказуем. Бывший военный, дисциплинирован. Для отлова горилл Фостера выберут его.

— Не понимаю твоей логики, — сказал Шентао. — И логики руководства — тоже, хотя относительно Берка полностью согласен. Почему не обратиться к той четверке, что уже получила заказ от Джайпурского института и разрешение на отлов в УОП? Дуглас, Болди, Риера, и — как ее там? — Кэтрин Ле Приер? Профессиональные звероловы высокого класса, и ведь все равно будут ловить тех же самых горилл? Достаточно дать дополнительный заказ на нужное количество особей.

— А ты встречался лично с этой Кэтрин, которую упомянул? — усмехнулся Аркадий. — Нет? Тебе крупно повезло, напарник. Мы, русские, про таких говорим — «соль с перцем». Я встречался, правда, давно. С ней и с Питом Дугласом. Интересная пара. Не то друзья, не то любовники, кто из них верховодит в команде — тоже не понять. Восемьдесят процентов имущества фирмы принадлежит Ле Приер, а старший компаньон почему-то Дуглас. Они терпеть не могут работать по правительственным заказам, особенно — Ле Приер… Их фирма существует всего пять лет, и за это время они успели отклонить три подобных предложения — то есть все, какие поступили. Нет оснований полагать, что на сей раз они согласятся. Но безразлично, возьмутся за работу или откажут — никто не в состоянии заставить их потом хранить молчание и соблюдать секретность, не раскрывая причин таких мер предосторожности, равно как и причин заинтересованности правительства. А любая утечка информации на данном этапе, да и на последующих тоже, крайне нежелательна. С одной стороны, шумиха в средствах массовой информации посеет панику, с другой — привлечет на Тихую сотни авантюристов и просто праздных зевак. Ты знаешь нынешнее положение в Службе охраны заповедников. После таких сокращений штата смотрителей они окажутся не в состоянии преградить доступ на планету толпам любопытных и тысячам контактеров-любителей.

— Тогда стоило бы Дугласа и его команду не пускать сюда совсем, — сказал Шентао. — После того, как на гориллах опробуют излучатели, здесь может стать горячо.

— Согласен, но, ни Комиссия, ни Объединенная Безопасность [24] не хотят поднимать шум раньше времени и вводить запреты, которые лишь привлекут внимание к планете и существам… Дуглас и его компаньоны не похожи на беззащитных ягнят. Надеюсь, с ними ничего не случится. Лучше, если им рекомендуют высадиться на другом континенте. Но, к сожалению, это не от нас с тобой зависит.

24

ОСБЦ — Объединенная Служба Безопасности Цивилизации

— Шарп — или другой выбранный зверолов — будет работать на обоих континентах, — мрачно сказал Шентао. — Где гарантия, что на другом не начнется то же самое, что на этом? А знаешь… — неожиданно улыбнулся он, и с его лица на мгновение слетела маска безразличия. — Жаль, все-таки, что гориллы оказались лишь животными. Открыть параллельную цивилизацию там, где одна давно известна… Ученые мусолят такую гипотезу относительно Тихой почти две сотни лет.

— Тот факт, что гориллы не обладают разумом, делает их еще более опасными и непредсказуемыми, — сказал Бабурин. — Мне хочется верить, что наши научные светила — Анке и Масатоши — ошиблись в своих выводах относительно их способностей…

* * *

Маркус Мендель сидел в своем кабинете на последнем этаже здания, в котором вот уже более двух столетий располагались штаб-квартиры научно-исследовательского центра «Евгеника» и одноименного общественно-политического движения. Правда, над ним находилось еще два этажа, занятых исключительно под размещение различных технических систем, призванных обеспечивать жизнеспособность сооружения, к которому, как и к большинству современных строений, более подходило определение «организм» а не «здание». Поэтому последним сто восьмой этаж этого представительного, возвышающегося над огромным парком небоскреба, можно было назвать только условно. Тем не менее, сотрудники обычно именовали сто восьмой именно так, произнося «последний» вполголоса и с ноткой почтительности. Здесь находилась резиденция главы «Евгеники» Герхарда Снельмана, и единственным человеком, который имел сюда постоянный неограниченный доступ, был Маркус Мендель, официально занимающий в сложнейшей иерархии организации всего-навсего должность старшего консультанта по связям с общественностью.

Маркус сидел в небрежно-расслабленной позе человека, обладающего огромной властью и возможностями, к ним давно привыкшего и переставшего думать, насколько велика эта власть и насколько далеко простираются возможности второго, после Снельмана, человека в «Евгенике». Сейчас он работал в паре со своим киб-секретарем, работал сосредоточенно, избегая отдавать голосовые команды, а пользуясь, в основном, обычной клавиатурой. Маркус вообще не любил говорить, он терпеть не мог звуки собственного голоса, который навсегда изувечили неудачные опыты по расширению сознания с неумеренным употреблением активных веществ, входящих в состав гипномина. Он не раз просил Снельмана навсегда освободить его от необходимости выступать публично, предоставив ему возможность быть тем, кем он на самом деле был — но Герхард так и не сделал этого; Маркус подозревал, что дело тут в изощренном садизме, присущем президенту «Евгеники». Пришлось смириться и удовольствоваться тем, что Снельман (неизменно верный своей склонности к мрачному юмору) полгода назад, в качестве подарка ко дню рождения, наконец уволил его со второй занимаемой должности — пресс-секретаря. И на том спасибо.

Мендель только что завершил просмотр отчетов начальников отделов, которые касались официальной, достаточно безобидной деятельности «Евгеники» как общественно-политического и научного объединения, и приступил к главному — анализу информации, поступившей по внутренним и внешним, строго секретным каналам. Организация, подобно айсбергу, имела вторую, скрытую от посторонних глаз часть, и лишь немногие посвященные знали, насколько она велика. Иначе было нельзя, иначе «Евгеника» просто не выжила бы. Идеи, проповедуемые объединением, ставящим перед собой задачу кардинально улучшить весь род человеческий, и так слишком у многих вызывали негативную реакцию. Она находила свое выражение во всем, начиная от глухой неприязни и кончая прямым противодействием. Сколько раз с момента своего создания «Евгеника» находилась под запретом или его угрозой — не сосчитать. Только за последние пятьдесят лет их оппоненты в Парламенте четырежды сумели добиться удаления депутатов подконтрольной «Евгенике» партии со всех заседаний сроком на год, а один раз ее деятельность была полностью запрещена специальным постановлением Конституционного суда; только через восемь лет удалось убедить суд пересмотреть решение. Общественное движение «Человек сверхразумный — 25-й век» находилось вне закона практически с момента создания, еще несколько подобных движений, инициированных и финансируемых «Евгеникой», периодически подвергались гонениям, особенно на Земле и других «старых» планетах. «Союз творческих и научных сил человечества» десятый год не мог получить разрешения ни на одну публичную акцию. Были и успехи, конечно. По крайней мере, за весь двадцать пятый век противникам «Евгеники» так ни разу и не удалось запретить всю организацию целиком. Мендель видел в этом немалую заслугу нынешнего президента общества Герхарда Снельмана и, разумеется, его знаменитого предшественника на этом посту, Владимира Скоропадского; а также и свою собственную.

Основы подводной части айсберга «Евгеники» заложил еще в двадцать втором веке Андрес де Олива — именно он создал разветвленную сеть подпольных лабораторий, в которых запрещенные исследования велись запрещенными способами. Он не брезговал ни чем, начиная от шпионажа и кончая связями с экстремистскими группировками типа союза «Новая раса», прибегая к их помощи по любым вопросам, вплоть до физического устранения неугодных «Евгенике» людей, в том числе и политических противников партии «Совершенное человечество». Неизвестно, чего он больше принес Движению в целом — вреда или пользы, но система, созданная им в эпоху повальных запретов на развитие технологий, благополучно существовала и поныне. Оставалось лишь пользоваться. Сам Маркус стиль де Оливы не одобрял, а вот Герхард…

Иногда Маркус прерывал работу, вставал и, подойдя к окну, потягивался, разминая затекшие мышцы. Уставало тело, но не мозг. Его личные эксперименты, которые он, будучи молодым ученым, проводил на себе самом, увенчались полным успехом, несмотря на мелкие неприятные нюансы, вроде потери голоса. Расширенная до предела память оказалась способна вмещать неправдоподобные объемы информации и оперировать ими со скоростью киб-разума класса «абсолют». К сожалению, эту замечательную способность ему не удастся передать по наследству своим потомкам, поскольку детей у него уже не могло быть. Но ни он сам, ни организация, неотъемлемой частью которой он стал, давно не ставили перед собой столь узкие цели, как те, что когда-то сформулировал Гальтон [25] . Слишком многие богатые и влиятельные люди желали сверхспособностей немедленно — лично для себя. Именно от них «Евгеника» получала средства на свои исследования. Именно они поддерживали ее идеи в Парламенте и проводили нужные законопроекты, помогающие ей существовать и действовать легально хотя бы частично. Именно они определяли, в конечном счете, ее внутреннюю политику и главные направления научной деятельности. Слишком многие ученые интересовались только своей работой и хотели продолжать ее несмотря ни на что, в том числе и на закон. Слишком многие — и теперь, и всегда — мечтали обрести бессмертие. «Быть образом и подобием Божиим лишь по названию в наши дни совершенно недостаточно, — любил говаривать Герхард Снельман. — Заполучить в личное распоряжение чисто божественные качества, вроде всемогущества, куда более заманчиво».

25

Ф. Гальтон впервые предложил изучать влияния, которые могут улучшить наследственные качества (здоровье, умственные способности, одаренность) будущих поколений.