Стервятник

Сонина комнатка была крохотная, меблированная столь же спартански: узкая девичья кровать, книжная полка, стол и шкафик. Несколько цветных плакатов на стене – две картины Константина Васильева, рекламная афиша «Урги», портрет Ирины Аллегровой, пара стульев. Самая обыкновенная комната средней студентки из небогатой семьи. Правда, на полу лежал недурной ковер, а на столе размещался маленький телевизор «Шарп».

– Это я, понятное дело, сама купила, – мимоходом заметила Соня, энергичным жестом прочертив воображаемую прямую меж ковром и телевизором. – Хочешь страшную тайну? – лукаво покосилась через плечо. – В этой девичьей светелке ни разу еще не бывали в гостях мужики. Пацаны, правда, захаживали – еще до наступления половой зрелости.

Блюли предки чадушко… Подожди, я девичий трепет испытаю быстренько… Кстати, нам для работы гранаты нужны?

– Вообще-то, в хозяйстве все пригодится, – задумчиво ответил он.

– Вот и я так подумала. Твоя будущая супруга – баба хозяйственная, милый…

Она поставила бутылку на стол, присела к шкафику, покопалась там, старательно заслоняя спиной от Родиона рядок ящиков, обернулась, улыбаясь во весь рот.

У него невольно встали дыбом волосы. Приняв позу античной статуи, Соня, прижав локти к телу и отставив ладони, держала две гранаты Ф-1 – знаменитые «лимонки», чьим прототипом некогда послужила английская граната Миллса, зеленые рубчатые сгустки смерти. Запалы были вставлены…

– Стой, не шевелись… – прошептал он пересохшим мгновенно ртом. Медленно, словно двигаясь под тяжестью толстого слоя воды, приблизился к ней на цыпочках, забрал гранаты, первым делом вывинтил запалы, потом тщательно осмотрел.

Обе гранаты были не учебные, боевые. Хорошо еще, чеки сидели прочно, усики отогнуты надлежащим образом…

– Дура, – сказал он, ощущая ватную расслабленность в коленках. – Сопля. Ты что же это делаешь…

– А что? – спросила она невинно. – Что-нибудь не так? Я в армии как-то не служила…

Не углубляясь в теоретические объяснения, он осторожно отложил верную смерть на угол стола, а запалы – на подоконник, отер пот со лба:

– Ты ж подорваться могла…

– А их так и продавали, в таком вот виде… – пожала плечиками боевая подруга. – Спросила знакомых, у них нашлось…

Для успокоения нервов он глотнул немного из горлышка – ничего, выветрится запашок, если не налегать особенно… Сердито спросил:

– Бонни, ты пулемета не купила?

– Он тяжелый, как черт-те что, тащить его… И испорченный, затвора, ребята говорили, нет или чего-то вроде… И потом, зачем нам пулемет? – ответила она вполне серьезно.

Родион покрутил головой:

– Серьезно ты к делу подходишь…

– Женщина я или кто? Должна проявить хозяйственную жилку. Родик, я хотела как лучше…

– Ладно, проехали. – Родион переставил стулья с ковра, вмиг расстегнул «молнию» и, взяв сумку за уголки, вывалил содержимое под ноги напарнице. – Ну, будем подбивать итоги?

Итоги оказались ошеломляющими – для бывшего советского инженера и бывшей студентки. Впрочем, по любым меркам хабар был таким, что его не постыдился бы никто из основоположников жанра – от оставшихся безымянными кроманьонских разбойничков, облегчавших купцов-одиночек на лесных тропах, до знаменитого шантарского варнака, бывшего есаула Синелапова, засевшего в тайге после разгрома Колчака и продержавшегося аж до тридцать девятого года, когда его достали-таки в соседней Якутии люди Лаврентия Павловича, взбешенного синелаповским письмом, в коем «император тайги», поздравив нового наркома внутренних дел с назначением, опрометчиво заявил: «Феликса пережил, Менжинского с Ягодой, Ежика перебедовал, и тебя еще провожу на пенсию…» Злые языки шептали, что именно из-за синелаповского клада, присвоенного Лаврентием Палычем, Хрущев и изничтожил последнего – но золотишка, мол, все равно не нашел…

Рублей набралось миллионов на восемьдесят – точнее они не определили, устав в конце концов перебирать пачки, подсчитывая уже на глазок, так что, вполне возможно, лимончиков на пять-шесть и ошиблись, в свою пользу, понятно. Несколько раз сбивались – потому что считали в уме, возиться с карандашом и бумагой было лень. Родион подумал, что непременно следует купить калькулятор получше.

Доллары, правда, считали не в пример тщательнее – и, как выяснилось, ненароком хапнули тридцать с лишним тысяч заокеанских денежек, давно уже не обеспеченных золотом, но все равно в хозяйстве необходимых, если вы твердо намереваетесь жить красиво. Аккуратными рядочками на ковре выстроились излучавшие тускловатую золотистую ауру двадцать семь червонцев с инфантильным профилем последнего российского императора, по ничтожеству характера промотавшего великую державу, словно гусар-кутила – богатое имение, доставшееся в наследство от тетушки. После вдумчивого и тщательного осмотра червонцы было решено считать настоящими – хотя для очистки совести следовало поискать ювелира без предрассудков, умеющего держать язык за зубами. Соня заверила, что у нее таковой имеется – с заскоками, правда, мальчик, ухо следует держать востро, но дело знает и два года работал в престижном ювелирном магазине, пока не вылетел из-за довольно бездарной по исполнению попытки подменить принесенный на комиссию портсигар имитацией…

Во втором мешочке оказалось не менее килограмма, грубо прикидывая, новехоньких золотых цацек – главным образом длинные цепочки двух-трех фасонов, не более, хотя попадались кольца и тонкие браслеты. Наполовину рассортировав эту перепутавшуюся мешанину, сообщники плюнули и решили устроить перекур. Неизвестно еще, как там обстоит с червонцами, но вот подлинность золотой мишуры сомнений не вызывала – на каждом изделии еще болтались белые бирочки с ценами и пробами…

Они лежали на ковре, блаженно разметавшись, в непонятной, но сладкой истоме, пуская дым в потолок и временами касаясь друг друга кончиками пальцев – каждое прикосновение вызывало легонький удар тока, честное слово, оба физически ощущали насытивший тесную комнатку аромат золота и богатства…

– Ущипнула бы, – сказал Родион, не открывая глаз. Соня добросовестно щипнула его с садистским вывертом, он поневоле взвыл.

– Ну как? – спросила она с любопытством.

– Реальность вокруг, – сказал он, надолго задержав руку на ее гладком бедре. – Доподлинная.

– То-то. Со мной не пропадешь. Даже обидно чуточку – сколько еще хороших наводок пропало втуне из-за того, что судьба нас раньше не свела…

Соня расстегнула ему рубашку донизу, прикорнула щекой на голом животе, и они долго еще лежали в блаженной полудреме, окруженные ворохами денег и кучками разбросанного как попало золота. Не хотелось говорить, двигаться, даже самые раскованные касания казались целомудренными и продолжения не влекли… А денег было столько, что они не воспринимались грудой конкретных ценностей.

– Готовился осесть у теплого моря, хомяк… – расслабленно промурлыкала Соня. – Ишь, натаскал в норку…

– Интересно, он что, ювелирный магазин скупил?

– А зачем ему это было нужно? – сказала Соня раздумчиво. – Ну какой нормальный человек станет покупать столько одинаковых штучек? И потом, нынче золотишко можно купить в любом уголке страны, без никаких хлопот… К чему волочь его отсюда к теплому морю? Не-ет, тут другое… Я так подозреваю, это барахлишко кто-то беззаконно позаимствовал у торгашей – а там поставил на кон и проиграл, несомненно. Бывали прецеденты. И, сдается мне, ювелирку эту грабанули вдалеке от наших мест – в криминальной хронике насчет Шантарска ничего такого не упоминали, ни в газетах, ни по ящику, да и у нас не слышно разговоров…

– У вас – это…

– Ага, – безмятежно сказала она.

– Тебе не кажется, что пора все-таки с этим заведением кончать?

– С тобой мне пора кончать, то бишь под тобой или как там тебе предпочтительнее…

– Я серьезно.

– Милый… – проворковала она невероятно зазывно, сбилась с тона и прыснула. – Значит, все же хочешь обладать мной безраздельно? – Чуть повернув голову, дразняще коснулась влажным кончиком языка кожи над пупком. Голос зазвучал серьезнее. – Вообще, ты прав, как атаману и положено, надоело уже, откровенно-то говоря… Ну, кончать так кончать. Я тебя наведу на Виталика, на того самого, поговоришь с ним культурно… Без всяких стволов, я тебя умоляю, он мальчишка вообще-то неплохой, и не он это ремесло придумал… Сунешь ему тысячу баксов и хватит с него. А я скажу заранее, что выхожу замуж за крутого мужика. Мол, воспылал страстью и настаивает, чтобы развязалась с конторой. Дело житейское, и случается чаще, чем думают наши моралисты. И, самое смешное, браки получаются удачные… хоть и не всегда, конечно.

Протянула руку с золотой цепочкой над его грудью, рассеянно щекоча кожу фигурной подвеской. У Родиона немного побаливал левый висок, которым треснулся тогда о дверцу машины, но это вскоре прошло: ему стало хорошо и покойно, как в былые беспечальные времена. Почувствовал себя совсем молодым, насквозь беззаботным, не ведавшим еще, куда заведет страну меченый генсек…

– Точно, проиграл ему кто-то золотишко… – задумчиво сказала Соня. – Прошлой осенью в Пижмане был такой случай. В газеты так и не попало, но у нас все знали. Там, оказывается, держали явку серьезные ребята, переправлявшие с якутских приисков левые алмазы. Необработанные. Что там произошло в «цепочке», никому в точности не известно, сам понимаешь, но задержалась однажды на хате огромаднейшая партия стекляшек. Такая, что на три жизни хватит…