Стигма ворона 2

Пекло и правда началось. Правда, прямо здесь, в ближайших кустах, куда к утру Шеда затащила Дария.

Ларс с Эшем молча курили, сосредоточенно стараясь не слушать женские стоны. А потом Ларс, сплюнув в сторону, негромко проговорил:

— Впервые в жизни жалею, что у самого эхо в ответ не пришло.

Эш белозубо улыбнулся во все лицо.

— Зависть, друг, это скверное чувство.

Крыс шумно фыркнул.

— Ну знаешь, конкретно сейчас я ему скорее сочувствую. Сейчас бы рухнуть да спать, а не пение отрабатывать…

— Так спи, — пожал плечами Эш.

Ларс глубоко вздохнул.

— Не могу…

— А что так?

Крыс рассмеялся, оскалив острые клыки.

— Да, понимаешь, душа так и рвется соратнику помочь!..

— Так он, похоже, и сам неплохо справляется, — с улыбкой ответил Эш. — Так что повторю: зависть — плохое чувство.

Он вздохнул, и взял еще щепотку дурмана.

Значит, дальше будет хуже.

— Как же старатели справляются со всем этим? — спросил парень, набивая трубку по новой. — Я не думаю, что каждый из них имеет сильную стигму.

Ларс усмехнулся. Его лицо стало жестким, черты заострились, а суровые морщины вдруг стали ярче и глубже.

— А почему, думаешь, их все считают полоумными смертниками? Как раз из-за этого. Мышиный шаг и удача — вот что помогает им выживать. Но, как ты уже понял, порой этого слишком мало…

Тем не менее, вопреки всем ожиданиям, следующие два дня выдались на редкость тихими.

Только ворон начинал нервничать все сильней. И если сначала Эш угадывал его волнение по интонациям и резким фразам, то к концу второго дня эмоции духа стали осязаемы, почти как во время трансформации.

Эш попытался вернуться к прежней беседе о музыке, оружии и «подчинении», но ворон раздраженно ответил, что этот разговор бесполезен и всему свое время.

Миновав разграбленную гробницу, путники, наконец, добрались до того места, где им предстояло свернуть в лес.

Заросли оказались настолько плотными, что на некоторых участках приходилось в буквальном смысле прорубать себе тропу, и это очень замедляло движение.

И только на третий день путники, наконец, выбрались из ельника.

Это случилось около полудня. Лесная стена вдруг посветлела, деревья расступились, и кони выехали на высокий холм, поросший сизым вереском.

Эш ожидал увидеть внизу привычные очертания старого зиккурата, обломки крепостных стен и древние башни.

Но ничего подобного здесь не было.

Под свинцово-серым небом в зарослях вереска лишь кое-где виднелись обломки зданий, сделанных из плит. Местами среди зелени проступали серые проплешины, будто остатки старой площади или дороги. И только ржавые железные скелеты каких-то строений или машин типа ловчих тянулись от земли в небо, как уродливые деревья.

И больше ничего.

— Это точно Белый город? — с сомнением в голосе спросил Дарий. — Мы не ошиблись?..

— Не знаю, — ответил Эш, пожимая плечами.

Он ждал, что сейчас ворон шепнет ему подсказку, но тот молчал.

«Эй, мы хоть туда пришли?..» — мысленно повторил он свой вопрос духу.

Ворон ответил не сразу.

«Это так странно… Я как будто… рядом с тобой, но не с тобой… Я вижу траву, небо — и одновременно с ними вижу черную беспросветную мглу. Я чую мертвенный холод — и тепло твоего тела, — проговорил он. — Да, мы где-то рядом. Но я пока не могу понять, куда нам двигаться дальше…»

— Ворон говорит, мы где-то поблизости с нужным местом, — ответил Эш, направляя Полудурка вниз с холма к останкам города.

— Ворон говорит?.. — озадаченно переспросил Ларс. — В смысле? Словами, что ли? Эй, погоди!..

Но Эш его не слушал.

С каждым шагом он чувствовал, как в груди становится все теснее от волнения, а сердце начинает биться все быстрей и будто бы с большей силой.

А потом неприятный холодок скользнул у Эша по спине, словно чей-то недоброжелательный взгляд.

Парень нахмурился и вслушался в мертвый город чутьем ворона. И

стоило только ему открыть эти двери, как в голову хлынул целый ураган чужих эмоций: затекшие ноги, нагретая рукоять меча в ладони, нетерпение, вересковые ветви, закрывающие обзор, чье-то недовольство и острое любопытство…

У Эша в висках гулко запульсировала кровь.

Он будто стоял не перед вересковой пустошью, а посреди базарной площади перед сотнями чужих глаз!..

Подобрав поводья, Эш остановил коня.

— Мы здесь не одни, — сказал он друзьям, вглядываясь в шевелящееся на ветру зеленое море под ногами.

Он засветился изнутри бронзовой энергией ворона, готовясь к бою.

— Соглядатай? Или дингир? — спросил Ларс, останавливаясь рядом.

Ответить Эш не успел.

Вереск зашевелился, задышал — а потом из зарослей поднялся воин-стигматик. Он был одет в хорошую кожаную одежду, но не в такую, как носили заставные. Под нагрудником у него была рубаха, в наручах имелось специальное окошко под стигму, а голову покрывал коричневато-зеленый кожаный шлем. В руках у воина пылало золотистым сиянием большое боевое копье.

И следом за первым воином из вереска, из-за груды разломанных плит, и даже будто бы из-под земли начали один за другим подниматься стигматики.

— Твою ж… — тихо выругался Дар.

Десять, двадцать, тридцать человек — целая маленькая армия, которая буквально за несколько минут разрослась примерно до сотни.

— Похоже, твоя паршивая старушонка заманила нас в ловушку! — прошипела Шеда, сбрасывая сапоги. Стигмы на ее теле заискрились, и тело начало трансформацию в сатира.

Ее слова прошли мимо Эша.

Он лихорадочно прикидывал в голове, что же будет, когда вся эта толпа одержимых бросится на них. Как сражаться? И есть ли шанс на победу? Ведь все эти воины просто светились от наполнявшей их энергии!

Стигматик, поднявшийся из вереска первым, вскинул руку и громко крикнул что-то на рамейском с таким скверным акцентом, что Эш со своим скромным знанием священного языка не понял из всей реплики ни слова.

— Чего он хочет? — спросил Эш у Дария.

Тот неуверенно проговорил:

— Да ересь какую-то. Дать глазам детей ворона какую-то там спину. Или он что-то сделает с нашими головами. Что-то такое, точнее не скажу.