Стигмат

– Хорошо, – смиренно опустил голову парень, – я уйду.

– Через год вернись подготовленным, – предупредила преподавательница английского, самая кроткая и мягкая женщина в универе. – Не обижайся на нас, пожалуйста. Мы хотим оградить тебя от…ну, сам понимаешь.

– Марья Евгеньевна! – прикрикнул на неё декан.

– Молчу-молчу, – женщина стушевалась и прикрыла мягкой ладошкой рот. А глаза-то на мокром месте. Когда на неё повышают голос – сразу начинает рыдать. Особенно на занятиях. Бывало, зайдёт декан, чтобы пожурить за ошибку в документе, так потом всей группой её успокаивать приходится. Иногда, когда Стигмат задерживался в универе и видел, как она тихонько плачет в деканате, заходил и просто около часа сидел рядом, поглаживая пухлую белую руку. Мягкая, во всех смыслах. Таким сложно работать с людьми. Но ещё сложнее жить в этом жестоком социуме.

Стигмат её понял. Он обвёл трёх преподавателей тяжёлым взглядом, получил от декана указания по поводу академического отпуска, тихо попрощался и вышел. Ему требовалось вернуться сюда на днях. А после…после он покинет это место на год…или навсегда. Зависит от обстоятельств, и от желания учиться.

Никто из присутствующих в деканате не обратил внимания на его уход. Никто там в принципе внимания на него никогда не обращал. Поступил – пришёл – ушёл. Это не Влад, чтобы ему в рот заглядывать. И даже не управленцы.

Учёба давалась Стигмату тяжело, но всё-таки давалась. Из-за того, что прежде он не покупал курсы по рисованию и посещал самую обычную школу, полезных навыков было маловато. Так, ходил в местный кружок и напросился в ученики к старику, который писал портреты туристов на Арбате. Однако у него от природы был талант к рисованию. Старик это заметил и помог его развить. Поэтому он и сумел пройти все творческие испытания.

Стигмат всё-таки решил остаться на занятия хотя бы сегодня. Слушать молодого препода довольно интересно, у него хорошо выходит увлекать толпу. Да и новые знания никогда не будут лишними.

Когда после пар Стигмат выходил за ворота, вслед из окна второго этажа со всё той же надменной ухмылочкой на него смотрел Влад. Блондин уже обо всём знает. Радуется, гадёныш. Но Стигмат на него не обижался. Он вообще редко на кого-то злился, кроме самого себя. Только вот дедушку жаль. Он много лет копил деньги, чтобы пристроить внука в хороший университет. Неужели все его старания пойдут коту под хвост?

Погружённый в тяжёлые мысли, студент побрёл вдоль забора к метро. На автобусе ехать незачем, ведь больше ему некуда спешить. С первого дня он знал, что в этом вузе ему не прижиться. Знал, но пошёл. Ради дедушки. Ясный день, над головой чистое голубое небо, а в душе парня засела мрачная чёрная туча. Собирался нырнуть в мир любимых треков, но от наушников остался лишь кусок разбитой пластмассы и погнутая проволока. Выкинул их в урну возле остановки. Вспомнил о грабителе и решил пройтись вдоль автострады, там как-то безопаснее, что ли.

Только студент миновал остановку, как перед ним выскочил чёрный комочек шерсти с подбитой левой лапкой. Увидев человека, который его спас, котёнок радостно замяукал. Стигмат остановился.

– Ну что, приятель, теперь мы оба оказались на улице.

Он присел, погладил котёнка и улыбнулся. Лицо болело, поэтому улыбка вышла слегка кривоватой. Зверёк потёрся о его ногу. Замурлыкал.

– Бродяжки друг друга в беде не бросают, – сказал студент, приподнял котёнка и сунул в недавнее укрытие. Тот не сопротивлялся.

Едва они дошли до оживлённого проспекта, как небо заволокли тучи. Солнце спряталось за густыми тёмными облаками, словно кто-то выключил лето и заново врубил дождливый май. Подул сильный ветер. Асфальт окропили первые холодные капли. «Странно, – подумал парень, – вроде бы обещали жару». Дед зорко следил за прогнозом погоды и каждый день сообщал внуку, что ему следует взять с собой: летом – зонт, весной – резиновые сапоги, осенью – зонт и резиновые сапоги, а зимой – шапку и шарф. Но Стигмат никогда не пользовался зонтом. Даже в самый жуткий ливень он снимал капюшон и приходил домой насквозь мокрый. Привычка.

Вот и сейчас парень оказался без зонта. Но в кармане котёнок. А ему болеть нельзя, он ещё слабенький. Тогда Стигмат принял решение свернуть в тот самый переулок, чтобы бежать дворами. Там хотя бы деревья прикроют. Парень прошёл детскую площадку и спрятался под облезлой аркой. С опаской глянул по сторонам, вниз. Следов грабителя не видно.

И только он выдохнул свободно, как краем глаза заметил возле качелей движение. Повернул голову. Одно из сидений мерно покачивалось за пеленой крупных капель дождя. Будто его кто-то случайно задел. Или не случайно? В голову полезли страшные мысли о грабителе, который мог поджидать его на месте несостоявшегося преступления. Но они быстро оборвались, потому что над детской площадкой неожиданно взвился маленький смерч. Он закружил крупицы песка и зелёные листья. Подобные явления в Москве не редкость, но что-то в этом смерче студента напрягло. Он поспешил отсюда убраться и направился к узкому проходу между домами.

Впереди показался другой двор. Стигмат ускорился. Оставалось преодолеть ещё половину тропинки, как сзади послышались чьи-то быстрые шаги. Хотелось обернуться и посмотреть, кто идёт, но, если это тот, о ком он думал, любое промедление грозило смертью. По лицу и капюшону хлестал дождь, котёнок в кармане надрывно мяукал, а Стигмат бежал. Несмотря на дикую боль, он придерживал маленький комочек одной рукой и бежал. В сердце ещё теплилась надежда, что это не преступник, а обычный прохожий, которого также, как и студента, застиг врасплох летний дождь.

Шаги позади не стихали. С каждой секундой они становились всё ближе и ближе. Преследователь почти настиг парня, когда тот выпрыгнул из ловушки многоэтажек и в несколько секунд пересёк очередной двор. Прыгать через лавочки и карусели с пассажиром в кармане оказалось занятием нелёгким, но он справился. Впереди безлюдный переулок, за ним станция метро. Протянуть бы ещё немного…

Стигмат ускорился. Но быстрые, почти нечеловеческие шаги за спиной сломали его хрупкую надежду. Он жертва. В голове пронеслись воспоминания о родителях. Тупая горечь вывернула мысли наизнанку. Он не жертва – он преступник. И винить здесь можно только себя. Получается – это всего лишь долг, который он не возвращал Богу много-много лет. Грабитель, кирпич на голову или авария – без разницы, исход для парня один. Однако умирать именно сейчас, оставлять деда, друзей и маленький писклявый комочек он не хотел. Поэтому перешёл на спринт. Обхватил котёнка двумя руками и рванул к большой красной букве «М». Это его ориентир. Это его спасение.

Во время бега с головы сорвался капюшон, но поправлять было некогда. Главное – не оборачиваться. Говорят, что в моменты опасности у людей открывается второе дыхание. Оно даёт силы перемахивать через высокие заборы и поднимать двухтонные машины. Такое дыхание открылось и у Стигмата. Он больше не обращал внимания на боль, она исчезла, словно по волшебству.

Не глядя под ноги, парень поскользнулся на недавно взрытой рабочими земле, которая сейчас была горой глины. Предугадав опасность, он успел упасть не на живот, а на колени, выставив вперёд обе руки. Перчатки, неприятно чавкнув, окунулись в бурую жижу. Теперь преследователь стоял у него за спиной. Его шаги стихли всего в паре метров от жертвы. Стигмата охватила паника. Инстинкты кричали встать и бежать, но он понимал, что едва сорвётся с места, как ему в спину вонзится острый нож. Но и сидеть без дела тоже нельзя. Тогда он с плеском стукнул кулаком по луже и выкрикнул:

– Добить пришёл? Не на того напал!

Пусть это будет его последний бой, пусть он проиграет, но больше безропотно никому сдаваться не будет. Грабитель, наверное, забрал не одну жизнь, и не один кошелёк, поэтому забрать его с собой на тот свет казалось неплохой идеей. Стигмат незаметно вытащил котёнка из кармана, резко развернулся и вскочил на ноги. Однако перед собой он увидел совсем не того, кого ожидал.

На парня пронзительным взглядом смотрел молодой мужчина в чёрной кожаной куртке с капюшоном, джинсах и берцах. Синие, с белыми концами длинные волосы, несколько прядей из которых заплетены в косички, почему-то не выглядели мокрыми. Хотя на улице вовсю лил дождь. На висках выбриты волны, а глаза настолько синие, что, кажется, это не их естественный цвет, а хорошие дорогие линзы.