Стихи (2)

Круглый год

Зима приходит ненароком, По всем статьям беря своё. Она должна уж быть по срокам, А вот, поди ж ты, — нет её! И вдруг, однажды, спозаранку, Взглянул в оконное стекло И видишь «скатерть-самобранку» — Везде, вокруг, белым-бело… Весна приходит постепенно: В полях неслышно тает снег, Побег из ледяного плена Готовят тайно воды рек. Уж по ночам не те морозы, И вот уже летит скворец В свой домик на стволе берёзы… Пришла Весна. Зиме конец! А за Весной приходит Лето, За Летом Осень в свой черёд, И вновь Зима. И снова где-то Весна торопится в поход.

Про сома

Широка и глубока Под мостом текла река. Под корягой Под мостом Жил в реке усатый сом. Он лежал на дне Часами, Шевелил во сне Усами. А на берегу реки Жили-были рыбаки. В дождь и в солнечные дни Сети ставили они. И спросонья На рассвете Заходила рыба в сети. Попадался карп горбатый, Попадался — пропадал. Только сом, Большой, Усатый, Никогда не попадал. Он лежал, И, кроме ила, Кроме всяческой еды, Над его корягой было Метров пять речной воды. Говорит один рыбак: — Не поймать сома никак. Или снасти не крепки? Или мы не рыбаки? Неужели в этот раз Он опять уйдёт от нас? За рекой стада мычат, Петухи к дождю кричат. Сеть лежит на берегу, Из неё усы торчат. Говорит один рыбак: — Ну, поймали кое-как. — Шевельнув сома ногой: — Не уйдёт, — сказал другой. Но свернулся колесом И хвостом ударил сом. Вспомнил речку голубую, Вспомнил рыбку молодую Да корягу под мостом — И ушёл.

Пути-дороги

Как нитка-паутиночка, Среди других дорог Бежит, бежит тропиночка, И путь её далёк. Бежит, не обрывается, В густой траве теряется, Где в гору поднимается, Где под гору спускается И путника усталого — И старого и малого — Ведёт себе, ведёт… В жару такой тропинкою Идёшь, идёшь, идёшь, Уморишься, намаешься — Присядешь, отдохнёшь; Зелёную былиночку В раздумье пожуёшь И снова на тропиночку Встаёшь. Тропинка продолжается — Опять в траве теряется, Опять в овраг спускается, Бежит через мосток И в поле выбирается, И в поле вдруг кончается — В родной большак вливается, Как в реку ручеёк. Асфальтовое, новое, Через леса сосновые, Через луга медовые, Через поля пшеничные, Полянки земляничные, — Во всей своей красе, — Дождём умыто, росами, Укатано колёсами, Раскинулось шоссе! Идёт оно от города, Ведёт оно до города, От города до города Иди себе, иди, По сторонам поглядывай, Названья сёл угадывай, Что будут впереди. Устанешь — место выберешь, Присядешь отдохнуть, Глядишь — дорогой дальнею И катит кто-нибудь. Привстанешь, чтоб увидели, Попросишь подвезти. Эх, только б не обидели И взяли по пути!.. И старыми и новыми Колёсами, подковами И тысячами ног Укатанных, исхоженных, По всей стране проложенных Немало их, дорог — Тропинок и дорог! Весёлые, печальные, То ближние, то дальние, И лёгкие, и торные, Извилистые горные, Прямые пешеходные, Воздушные и водные, Железные пути… Лети!.. Плыви!.. Кати!..

Стихия

В одной из южных стран Отбушевал жестокий ураган. Врываясь в беззащитные селенья, Он нёс с собою смерть и разрушенья: Сносил мосты, выдавливал витрины, Переворачивал повозки и машины, С корнями вырывал деревья из земли, И люди усмирить стихию не могли. Стихия дремлет в кратере вулкана, Она таится в волнах океана. И от стихии не одна страна Не застрахована и не защищена. С тревогой принимают города Сигнальные толчки землетрясенья, И самолёт с командою спасенья Летит туда, куда пришла беда.

Как скворец летел домой

Скворец летел к себе домой, Летел дорогою прямой. Он изучил за много лет Её по множеству примет. Четыре дня лететь скворцу. Лишь на последний день, к концу, Увидеть должен он с небес Изогнутый подковой лес, За лесом речки берега, А там знакомые луга, А за лугами тот колхоз, Где он птенцом когда-то рос, И в том колхозе, в том селе, Его скворечня на ветле… И день и ночь скворец летел. Устал, бедняга, похудел. Четвёртый день идёт к концу — Пора и дома быть скворцу. Но что за чудо из чудес? Он под собою видит лес, Но лес, что так ему знаком, Стоит на берегу морском, И в берег плещется прибой Воды прозрачно-голубой… Скворец над морем сделал круг: Здесь должен быть колхозный луг! Скворец туда, скворец сюда — Вода!.. Вода!.. Вода!.. Беда!.. Кругом — вода! Куда лететь? Куда лететь? Где жить? Где петь?.. «В родные я летел края — Не мог с дороги сбиться я!» И вдруг скворец услышал: «Кряк! Ты зря волнуешься, земляк! Чем тратить столько лишних сил, Ты нас бы лучше расспросил. Нет, не ошибся ты в пути, Ты только дальше пролети. Там, за водой, среди берёз Найдёшь ты свой родной колхоз, И новый дом, и новый сад. Скворцы теперь туда летят. А здесь — простор! И путь готов Для нас и для морских судов…» Скворец дослушал двух чирков И взвился выше облаков… Вот через море, наконец, Перелетел весны гонец И увидал среди берёз На новом месте свой колхоз. И ждал скворца в колхозе том В любом дворе готовый дом. И не скворечню, а… дворец Облюбовал себе скворец!

Облака

Облака, Облака — Кучерявые бока, Облака кудрявые, Целые, Дырявые, Лёгкие, Воздушные — Ветерку послушные… На полянке я лежу, Из травы на вас гляжу. Я лежу себе, мечтаю: Почему я не летаю Вроде этих облаков, Я — писатель Михалков?! Это было бы чудесно, Чрезвычайно интересно, Если б облако любое Я увидел над собою И — движением одним Оказался рядом с ним! Это вам не самолёт, Что летает «до» и «от» — «От» Москвы «до» Еревана Рейсом двести двадцать пять… Облака в любые страны Через горы, океаны Могут запросто летать: Выше, ниже — как угодно! Тёмной ночью — без огня! Небо — всё для них свободно И в любое время дня. Скажем, облако решило Посмотреть Владивосток И — поплыло, И поплыло… Дул бы в спину ветерок!.. Плохо только, что бывает Вдруг такая ерунда: В небе облако летает, А потом возьмёт растает, Не оставив и следа! Я не верю чудесам, Но такое видел сам! Лично! Лёжа на спине. Даже страшно стало мне!

Светлана

Ты не спишь, Подушка смята, Одеяло на весу… Носит ветер запах мяты, Звёзды падают в росу. На берёзах спят синицы, А во ржи перепела… Почему тебе не спится? Ты же сонная легла! Ты же выросла большая, Не боишься темноты… Может, звёзды спать мешают? Может, вынести цветы? Под кустом лежит зайчиха, Спать и мы с тобой должны. Друг за дружкой Тихо-тихо По квартирам ходят сны. Где-то плещут океаны, Спят медузы на волне. В зоопарке пеликаны Видят Африку во сне. Черепаха рядом дремлет, Слон стоит, закрыв глаза. Снятся им родные земли И над землями гроза. Ветры к югу повернули, В переулках — ни души, Сонно на реке Амуре Шевельнулись камыши, Тонкие качнулись травы, Лес как вкопанный стоит… У далёкой У заставы Часовой в лесу не спит. Он стоит — Над ним зарницы, Он глядит на облака: Над его ружьём границу Переходят облака. На зверей они похожи, Только их нельзя поймать… Спи. Тебя не потревожат. Ты спокойно можешь спать. Я тебя будить не стану: Ты до утренней зари В тёмной комнате, Светлана, Сны весёлые смотри. От больших дорог усталый, Тёплый ветер лёг в степи. Накрывайся одеялом, Спи…

Хороший человек

Я познакомить с ним могу — Он целый день на берегу. Мы к морю спустимся с тобой Знакомой мне тропой, И мы сойдём на край земли, Шершавый и рябой. Ты смело на берег ступи И за скалу зайди. Четыре шлюпки на цепи Увидишь впереди. Четыре шлюпки на цепи — Смотри ногой не зацепи! Ты обещаешь ничего Не спрашивать его, Не лезть к сетям и парусам, Ко всем другим снастям. Он всё тебе покажет сам, Он всё тебе расскажет сам, Как всем своим гостям. А что он может показать? Он может показать, Как два конца каната взять, Морским узлом связать, Как ловят крабов между скал, Которых ты искал, И как в воде держать весло, Чтобы в Стамбул не унесло. Он спустит шлюпку на волну, Из четырёх одну, И только крикнет: «Эй, смотри Воды не набери! Ровней сиди, правей бери, Под солнцем не сгори!» А если шлюпку унесёт И ты хлебнёшь воды, И если он тебя спасёт — Двухсотым будешь ты! Сто девяносто девять раз Он говорил: «Ну вот, Какое дело! Спас так спас! И человек живёт!» Постой! Мне кажется, сейчас Он сам сюда идёт. К нему я первый подойду, А ты уже за мной… Ты слышишь, как у нас в саду Запахло вдруг волной?

Три Ветра

Три Ветра — три брата По свету гуляли, По свету гуляли — Покоя не знали. Не знали покоя Себе на забаву, Но разные были По силе и нраву. Был младший из братьев И ласков и тих, И был он слабее Двух братьев своих. Он целыми днями На воле резвился, Он пылью дорожной На травы ложился, Сдувал одуванчики, Трогал былинки И в ельнике частом Качал паутинки. И было беспечным Его дуновенье, И было неслышным Его появленье. У среднего брата Работы хватало, Упрямства и силы В нём было немало. Любил потрепать он Бумажного змея И шапку сорвать С головы ротозея. Он дул-задувал, Расходился на воле, И мельницы в поле Пшеницу мололи, Столетних деревьев Качались вершины, На водную гладь Набегали морщины, И парусной лодке Давал он движенье, И было заметным Его появленье. Был третий, был старший Из братьев Ветров В своём удальстве И жесток и суров. Он знойным песком Засыпал караваны, Назло морякам Волновал океаны. И было, как видно, Ему не впервые Ломать, как тростинки, Дубы вековые И, крыши срывая, Врываться в жилища. Его называли Ветрило! Ветрище! Владел им бессмысленный Дух разрушенья, И было внезапным Его появленье. Три Ветра, три брата, Гуляли по свету, Но раз на рассвете Попались поэту. И младшего Ветра, Найдя его в поле, Поэт подчинил Своей мысли и воле: Заставил его Над рекою спуститься, Пройти камышами, Остыть, охладиться, Чтоб людям уставшим, За труд их в награду, Нести на привалы Живую прохладу. И среднему брату Пришлось покориться. Он должен был в путь Над землёю пуститься, В пути собирать Облака дождевые, Вести их на юг, За хребты снеговые, В края, где колосья, Зерно наливая, Недвижно стояли, Томясь, изнывая. А старшего Ветра, Последнего брата, Поэт наш осилил Упорством солдата. И, как он ни рвался И чем ни грозился, За братьями следом И он подчинился. Поэт ему дал Направленье, заданье, Вселил в него радостный Дух созиданья И к людям заставил Пойти в подчиненье… Вот так Получается Стихотворенье.

Старый клоун

Умирал в больнице клоун, Старый клоун цирковой. На обманчивых уколах Он держался чуть живой. Знали няньки, сёстры знали, Знали мудрые врачи: Положенье безнадёжно, Хоть лечи, хоть не лечи! И, судьбой приговорённый, Сам артист, конечно, знал, Что теперь уже бессилен Медицинский персонал. Навестить его в палату Приходили циркачи: Акробаты и жонглёры, Прыгуны и силачи. Приходили, улыбались, Лишь бы только правду скрыть. О житье-бытье негромко Начинали говорить. Он встречал собратьев шуткой, Старой байкой ободрял — Не смешную клоунаду Перед ними он играл. И в последнее мгновенье, В скорбный миг прощальный свой, Он в глазах друзей увидел Свет арены цирковой.

Мальчик с девочкой дружил…

Мальчик с девочкой дружил, Мальчик дружбой дорожил. Как товарищ, как знакомый, Как приятель, он не раз Провожал её до дома, До калитки в поздний час. Очень часто с нею вместе Он ходил на стадион. И о ней как о невесте Никогда не думал он. Но родители-мещане Говорили так про них: «Поглядите! К нашей Тане Стал захаживать жених!» Отворяют дверь соседи, Улыбаются: «Привет! Если ты за Таней, Федя, То невесты дома нет!» Даже в школе! Даже в школе Разговоры шли порой: «Что там смотрят в комсомоле? Эта дружба — ой-ой-ой!» Стоит вместе появиться, За спиной уже: «Хи-хи! Иванов решил жениться, Записался в женихи!» Мальчик с девочкой дружил, Мальчик дружбой дорожил. И не думал он влюбляться И не знал до этих пор, Что он будет называться Глупым словом «ухажёр»! Чистой, честной и открытой Дружба мальчика была. А теперь она забыта! Что с ней стало? Умерла! Умерла от плоских шуток, Злых смешков и шепотков, От мещанских прибауток Дураков и пошляков.