Стихи и четверостишья
Шрифт:
Сокровище дум издревле несем, -
Что море, оно
Душой рождено,
Народной душой в пути вековом,
В армянских горах,
В высоких горах.
Из светлых пустынь кидались на нас
Орда за ордой;
Разили бедой,
Весь наш караван терзая не раз
В армянских горах,
В кровавых горах.
Ограблен, разбит был наш караван…
Разрознен средь скал,
Дорогу искал,
Считая рубцы бесчисленных ран,
В армянских горах,
В печальных горах.
И наши глаза взирают с тоской
На сумрак
На звезды вдали:
Ну, скоро ли утро вспыхнет зарей
В армянских горах,
В зеленых горах?!
АРМЯНСКОЕ ГОРЕ
Армянское горе – безбрежное море.
Пучина огромная вод;
На этом огромном и черном просторе
Душа моя скорбно плывет.
Встает на дыбы иногда разъяренно
И ищет, где брег голубой:
Спускается вглубь иногда утомленно
В бездонный глубокий покой.
Но дна не достигнет она в этом море,
И брега вовек не найдет.
В армянских страданьях – на черном просторе
Душа моя скорбью живет.
СКОРБЬ СОЛОВЬЯ
Залетная птица глядит меж ветвей, -
Плачет кровавой слезой соловей.
Молвит; «Скажи мне, зачем меж ветвей
Ты плачешь кровавой слезой, соловей?
Зачем ты, нахохлясь на ветке сухой,
Поешь, трепеща, о печали одной?
Любит весь мир певуна своего
И щебетание песен его, -
Ты же, соловушка, день-деньской,
Вздыхая и охая, сам не свой,
Утра прохладного в сладкий час
Кровавые слезы струишь из глаз».
«О чем говоришь ты, чужак-сумасброд?
–
Ответную речь соловей ведет: -
Не видишь – настала зима в горах,
Воду она сковала в ручьях,
Запах она отняла у цветов,
Щебет моих отняла птенцов, -
Как же не лить мне кровавых слез?»
Залетный гость в ответ произнес:
«Полно тебе, соловей дорогой,
Полно кровавой рыдать слезой.
Снова придет для тебя весна,
Вновь засияет твоя страна,
Снежный покров с наших гор сойдет,
Воды в ручьях поломают лед,
И, окруженный птенцами, опять
Будешь навстречу цветам щебетать».
ДИТЯ И ВОДА
С покрытых тучами высот
В село вода идет, поет…
Вот смуглое дитя бежит,
К воде серебряной спешит.
Умылось, брызгами блестя,
И говорит воде дитя:
«С какой горы течешь сюда,
Моя студеная вода?»
«С вершины темной, выше всех,
Где рядом с новым старый снег».
«В какой ручей, свежее льда,
Бежишь ты, светлая вода?»
«К такому ручейку бегу,
Где много роз на берегу».
«А в чей ты сад идешь тогда,
Моя студеная вода?»
«К тому хозяину иду,
Что славно трудится в саду».
ПЛАЧ
КУРОПАТКИСловно кровью наполненный клюв раскрыт,
На скале куропатка сидит,
Голосит она и щебечет,
Птицам жалобно говорит:
«Ой, сестрицы!
Ой, птицы!
Свила гнездо я там, в горах,
Вывела птенчика в нем своего.
Он спустился на луг поиграть,
Пришли, поймали, взяли его,
Ой, сестрицы!
Ой, птицы!
Ту голосистую шейку
Полоснули острым ножом,
Тот окровавленный клюв
Пылает, – охвачен огнем,
Ой, сестрицы!
Ой, птицы!
Те ноженьки-крошки
Перебили ниже колен,
Те пестрые перья
Развеяли по земле,
Ой сестрицы!
Ой, птицы!
То, что долетело до гор,
Бесследно ветры разбросали,
То, что попало в полей простор,
Речные потоки умчали.
Ой, сестрицы!
Ой,птицы!
О, как мне быть, о, как мне жить в том гнезде?
Покою нет, отрады нет в том гнезде.
Весь день одна, полна тоски в том гнезде,
II ночь без сна, кругом ни зги в том гнезде.
Булые дни, – живут они в том гнезде.
Как волк меня они едят в том гнезде.
И сердцем мне не жить – и пусть! – в том гнезде,
Там смеха нет, там плач и грусть в том гнезде».
«Скажи, где теперь ты будешь сидеть, на чем?»
– «На тополе том, сухом».
«А если хозяин придет ворчливый?»
– «На ветке плакучей ивы»,
«А если вспугнут и оттуда тебя?»
– «Возьму – и сожгу себя!»…
Горе тебе,
Востренькая,
Курочка
Пестренькая!
Горе ему,
Птенцу твоему,
Матери сердцу
Разбитому!
Песен твоих задор
Не слышит полей простор.
Улетела ты
С наших гор.
Горе тебе,
Востренькая,
Пташка моя
Пестренькая!
* * *
Певцом пришел, -
Борцом ушел Саят-Нова.
Любя пришел,
Скорбя ушел Саят-Нова.
С лучом пришел,
С мечом ушел Саят-Нова.
И все ж нашел
Любви слова Саят-Нова.
* * *
На странствия нас судьба обрекла,
Лишила навек родного угла.
По миру скитальцами мы брели,
Прошли все моря, все страны земли.
И все же, свидетель тому весь свет,
Не сломлен наш дух годинами бед,
Живет он везде, куда б ни проник
И где б ни звучал армянский язык.
И наше потомство из рода в род
С горячей надеждой идет вперед.
И наши напевы еще гремят,
Развалины наши еще дымят…
И снова встает из праха руин
Могучий народ, народ-исполин.
Печатью страданий мечены лбы.
Во взглядах – тайна большой судьбы.
О, древний Масис, родной Алагез,