Стихи и поэмы

В ней нам век кружиться,

В ней куста нет даже,

Где б нам приютиться.

Здесь свирепый холод,

Голод в брюхе жадный, —

Эти два тирана

Мучат беспощадно.

Есть еще и третий:

Ружья с сильным боем.

Белый снег мы кровью

Нашей красной моем.

Хоть прострелен бок наш,

Мерзнем днем голодным,

Пусть в нужде мы вечной,

Но зато свободны!

Пешт, 1847 г.

ПОЭТАМ XIX ВЕКА

Не для пустой забавы пой

В угоду суетному миру!

Готовься к подвигу, поэт,

Когда берешь святую лиру.

И если хочешь воспевать

Свою лишь радость и страданья,

Не оскверняй заветных струн, —

Нужны ль тогда твои созданья?

В пустыне знойной страждем мы,

Как Моисей с его народом, —

За божьим огненным столпом

Он шел по землям и по водам.

А ныне огненным столпом

Поэт людей ведет в пустыне.

Господь поэту повелел

Вести их к новой Палестине.

Иди же, если ты поэт,

С народом сквозь огонь и воду!

Проклятье всем, кто, кинув стяг,

Изменит своему народу!

Проклятье всем, кто отстает!

Проклятье трусости и лени

И тем, кто, бросив свой народ,

Ушел искать прохладной тени!

Пророки лживые твердят,

Что мы пришли в предел желанный,

Что здесь окончен долгий путь

И мы — в земле обетованной.

Ложь! Говорю вам: это ложь!

Не миллионы ль страждут ныне

И терпят голод, жажду, зной,

Скитаясь в огненной пустыне?

Когда любой сумеет брать

От счастья полными горстями,

Когда за стол закона все

Придут почетными гостями

И солнце мысли, воссияв,

Над каждым домом загорится,

Мы скажем: вот он, Ханаан,

Пришла пора остановиться!

Но до прихода новых дней

Не будет нам успокоенья.

Быть может, не оплатит жизнь

Нам эти битвы и боренья,

Но смерти кроткий поцелуй

Смежит нам взор, и благосклонно

Она на ложе из цветов

Опустит нас в земное лоно.

Пешт, 1847 г.

ТИСА

Пал на землю сумрак пеленой,

Тихо плещет Тиса предо мной.

Резвый Тур, что к матери ребенок,

К ней стремится, говорлив и звонок.

Средь размытых берегов река

Катится, прозрачна, широка,

Не сломает солнца луч волною,

Не рассеет пеной кружевною.

И лучи на рдяной глади вод

Завели, как феи, хоровод,

И звенят невидимые хоры,

И бряцают крохотные шпоры.

И ковром по самый край земли

Золотые травы залегли.

А поля просторны и широки,

И на них снопы — что в книге строки.

Дальше, величавый и немой,

Дремлет лес, внизу окутан тьмой,

Только кроны от зари багровы,

Будто кровь струится из дубровы.

С берега склонились над водой

Ивы да орешник молодой,

А в просвете рдеет сквозь верхушки

Тусклый шпиль в далекой деревушке.

Словно память о златых часах,

Плыли тучки, рдея в небесах.

Сквозь туман мечтательные взоры

Мне кидали Мармороша горы.

Все молчало. Замерла вода,

Лишь свистела птица иногда.

Как комар, вдали не уставая

Мельница жужжала луговая.

К берегу напротив из села

Девушка с кувшином подошла,

На меня взглянула, наклонилась,

Зачерпнула, быстро удалилась.

Я молчал, не двигаясь во мгле,

Будто вдруг прикованный к земле,

Заглядясь в темнеющие воды,

Опьяненный красотой природы.

О природа, с языком твоим

Наш язык могучий несравним,

Ты молчишь, но речи бессловесной

Внемлет слух, как музыке чудесной.

Я добрался к ночи в хутора,

Ужинал плодами у костра,

Ярким жаром ветви трепетали,

Долго мы с друзьями толковали.

«Но скажите, — молвил я друзьям, —

Чем же Тиса досадила вам,

Почему всегда она в ответе?

Ведь покорней нет реки на свете».

Через три или четыре дня

Поднял на заре набат меня,

Крик: «Снесло! Прорвало! Горе, горе!»

Глянув в окна, я увидел — море.

Тиса будто цепи сорвала,

Всю плотину в щепки разнесла,

Разлилась, не ведая предела,

Проглотить весь мир она хотела.

Пешт, 1847 г.

ТУЧИ

Ах, был бы я птицей летучей,

Я в тучах бы вечно летал,

А был бы художником — тучи

Одни только тучи писал.

Люблю их. Слежу в ожиданье

За ними и шлю им привет.

Пройдут, я скажу: «До свиданья»,

И долго смотрю им вослед.

Плывут по дороге небесной

Мои дорогие друзья,

Меня они знают, известна

Им каждая дума моя.

Нередко я видел когда-то,

Как плыли они на закат

И спали в объятьях заката,

Как дети невинные спят.